***
— Мисс Сулико. Мы хотим вести переговоры. Сулико, как раз ковыряла заколкой замок на воротах загона с козами, когда ее настигли парламентеры. — Мы с мистером Иваном служили вашему деду, мы не навредим вам, — пообещал Савелий. — Мачете убери, — шепнул стоявший рядом Иван. Савелий мягко улыбнулся девочке-диверсантке и быстренько спрятал острый мачете за спину. — Пойдем с нами, Сулико, — заговорил Иван. — Мы купим тебе пломбир. — Вообще не по-педофильски прозвучало. — Савелий, заткнись. Сулико медленно обернулась. Бывшие разведчики тут же ей заулыбались. — Пломбир и айфон, — принялся торговаться Иван. — Только отойди от загона. — Мистер Иван, откуда у нас айфон? — Да это ж для дела, щас она поведется, подойдет, а мы ее по голове тюкнем, оттащим в пыточную и будем наставлять на путь истинный. — Вы думаете, сработает? — поинтересовался Савелий. — Ну, с Сеней бы сработало. — Это потому что ваш брат за айфон и пломбир Родину продаст. Что неоднократно уже делал, между прочим. — Ой, а сам-то, Савелий, про Родину заговорил. Как не зайду к нему, сидит он: «Ес, мистер генерал, ноу атомный флот ин Малый Коноховск, гив ми мани плиз, у меня сын го в первый класс»… — Все, давайте на этом и остановимся. Я — шпион, вы — брат дебила. Поэтому мы и дружим. — Согласен. Так… Сулико… Сулико и след простыл. Бывшие разведчики снова переглянулись. — Как она сумела сбежать? — недоумевал Савелий. — И усыпить нашу бдительность? Иван поковырял пальцем забор. — Это гендзюцу. Предвкушая выговор, каратисты замялись. — Идеи, мистер Иван? — Одна. Встань в профиль и подай мне грабли.***
Бешеный скот рвался наружу, выламывая баррикады из металлолома, но, в отличие от баррикад, дух каратистов было сломить не так просто. — Чидори! — послышался возглас, и в ту же секунду быка, пытавшегося отгрызть Чоткому Акимичи руку, треснули по лбу кипятильником. Каратисты ахнули и обернулись. — Это же… — Господин Шестой Председатель! — Так, щеглы, сенсей вернулся, шо тут, как обстановка? — прыгнув к Никите за спину, поинтересовался Евкакий-сенсей. Никита, взмыленный и усталый, обернулся. — Сенсей, ой, тут такое. Сулико, девочка из первого «А», оказалась внучкой генерала Данилы… у нее есть бешеная мышь Нюра, которая кусала людей, а вот теперь план достиг финальной стадии. Эти звери жрут нашу чакру! — Ясно. Есть потери? — Люди добрые! — вопил Иван Учиха, таща за собой Савелия. — Сулико ударила шерифа граблями по голове и сбежала… Председатель Никита сплюнул на землю и отскочил от треснувшей баррикады дальше. — Товарищ председатель, щас забор треснет! — вопил кто-то. — Так, нам нужен план. — У меня есть немного, — тут же отозвался Шуганный, разворачивая газетку с сухими травинками. — И у меня! — послышался громкий писк невесть откуда. Шмаровоз, спрятавшись от завуча в дупле дерева, с трудом выполз, порвав штаны сзади. Плюхнувшись на землю и тут же отпрыгнув от Игоря Валентиновича, он завопил: — Бешеные боятся громких звуков! Шурика-сенсея напугало пение! А почтальон убежал, когда Сара начала орать! — Шмарик, зараза, бегом в укрытие! — надрывался завуч. Но председатель Никита рискнул доверить спасение села школяру. — Вот оно как значит. Шмарик, беги за мамкой. Мужики! Привести баб сюда! А ты, Бориска… Никита завертелся и начал обшаривать кусты, когда сынка позади не отыскал. — А где Бориска?***
Бориска Узумаки был быстр, как молния, и безудержен, как бабулька, которая увидела в троллейбусе свободное место. — Сулико-о-о! — орал он на всю округу. — Сулико-о-о! Странно, но Сулико не отозвалась. Подумав, что кричит слишком тихо, Бориска принялся горланить еще громче. Как вдруг, увидев на крыше сарая с кролями своего деда Христофора знакомую фигуру внезапной антагонистки, кинулся спасать и кролей, и человечество, и ботаниху Сулико. — Сулико! — завопил снова Бориска, когда в него швырнули открывалку. — Я же свой. Ты шо? Ты шо попутала? Сулико, видимо, действительно попутала, потому как с ноги столкнула Бориску с крыши сарая. Плюхнувшись в корыто с водой, Бориска испустил страшный хрип. — Я отомщу за тебя, Бориска! — послышался знакомый воинственный вопль. — Ведь ты мое солнце, как бы по-пидорски это не звучало! Мстислав вспрыгнул на крышу и треснул ботаниху буханкой черствого «Бородинского» хлеба, а затем, бережно его отложив, принялся душить Сулико поясом халата. Бориска прозрел, увидев эту картину. — Славян! Ты че! Ты че! — возмутился он. — Это ж Сулико, это ж наша Сулико! — Она опасна, — крикнул Мстислав, вытащив свободной рукой электрошокер. — Не смей, Славик! Опусти Сулико на землю и медленно пни ко мне. Кинувшись закрывать своим тельцем ботаниху, Бориска с локтя ударил Мстислава под дых, но Сулико явно такого геройства не заценила. — Нюра, в атаку! — А-а-а! — перепугался Бориска, когда на него запрыгнуло красноглазое чудище, вскормленное портвейном. Пускай размером Нюра была с ладошку, но выглядело страшно: красные глаза, пена изо рта, ярость на морде. Там бы любой испугался. — Ща я ее! — Мстислав, в желании пришибить мышь электрошокером, промахнулся, и ударил Бориску по руке. Бориска заорал и рухнул на колени. — Сулико, — на последнем издыхании прохрипел он. — Остановися! Остановися! — Вы не голосовали за моего деда на выборах, — процедила Сулико. — Да и хер бы с ним, ты-то причем? — А я верна идеалам своего деда. Нюра заразит бешенством все село и сотрет Малый Коноховск с лица земли. — Складно пиздишь, — прошипел Мстислав, и, покрутив в руке электрошокер, бросился в атаку. — Техника… — Не-е-е-ет! — взревел диким голосом Бориска. В голове пацанчика уже вовсю играл саундтрек из «Бумера», ну как тут было не до спасения кореша, пусть и заплутавшего на жизненном пути? — Димо-о-о-о-он! — орал Бориска, ринувшись на помощь. — То есть, Сулико-о-о-о-о! Героически закрыв ботаниху своим телом и получив разряд электрошокером вместо нее, Бориска захрипел в муках адовых и бахнулся к ногам антагонистки, словно бездыханный мешок с картохой. Мстислав, чуя, что щас его солнце угаснет, прижал руки ко рту. — Бориска, — прошептала Сулико, присев рядом с пацанчиком. — Ты меня спас… но я ж… Бориска приоткрыл мутный глаз. — Ты ж моя одноклассница. Я за каждого из вас жопу в трех местах рвать готов. В этом путь каратиста, Сулико. — Судя по голосу, Бориска не иначе как уже апостолов видел. — В том, шобы защищать корешей, а не в том, шобы мстить за идеалы диктатора… Славик… Славик… — Я здесь, Бориска. — Позови Сару. Чую, отлетает душа. Сулико не вытерпела, и тихонечко завыла тоненьким голосом и даже бешеная мышь Нюра проронила слезинку.***
— Не можем мы петь, мы без кокошников, — возразила Надька. — Бабы, — прорычал Евкакий-сенсей. — Какие кокошники! Село в опасности! Ансамбль народного творчества «Звонкие Караси» был созван на свой первый концерт, с благой целью ударить по слуху бешеной скотины децибелами. — Закрывайте уши, — гаркнул Шуганный, когда его жена откашлялась, готовясь петь. — Щас будет такой удар по барабанным перепонкам… И первый же получил этот самый удар, когда «Звонкие Караси» прогорланили на все село, да так, что ближайший бык свел глаза в кучку и рухнул на земле, контуженный: — КАКИМ ТЫ БЫ-Ы-ЫЛ, ТАКИ-И-ИМ АСТ-А-А-А-А-АЛСЯ-Я-Я… Председатель Никита, у которого аж глаз задергался от громкоголосых женщин, перекрестился: — Вот она, сила искусства… Как вдруг вдали мелькнула фигура задрищенского засланца Мстислава, тащившего за собой в сторону усадьбы клана Хьюга девчушку в очках. Никита выпрямился, глядя им вслед. — Бабы! Держать оборону! — рявкнул председатель, едва перекрикивая стоявшую рядом Тамару. — Мужики, айда со мной!***
— Бориска, родненький, не помирай, — пищала Сарочка, заливая бледные щи Бориски слезами. — Не помира-а-ай, — выла Сулико эхом. — Не помира-ай, — сокрушался Мстислав. Бориска приоткрыл глаза и издал предсмертный хрип. — Сара… Сара, я давно хотел тебе сказать… — Шо-шо? Набрав побольше воздуха в легкие, пацанчик прошептал: — Краси-и-иво… ты вошла в мою грешную жи-и-изнь… — Бредит, бедный, — ахнула Сулико. — Бориска, да хорош тебе помирать, это же только первая сюжетная арка, — всхлипнула Сарочка. — … краси-и-иво… ты ушла из нее, — продолжал настойчиво помирать Бориска, жмакая Сару за волосы. — Но играя разбила мне душу… а ведь это совсем не игрушка… Э-э! Куда! И, привстав, отцепил рыдающую Сару от объятий безутешного Мстислава. — … это сердце мое-е-е, — улегшись обратно и захрипев тихонько, подытожил Бориска. Сулико рыдала громче, чем пели вдали бабы. — Я все осознала! Только ж не помирай, родненький! — Ну, могу теперь спокойно отойти в… — Бориска, гад! — послышался ор председателя у сарая. — Ты какого ляда не в погребе?! В селе ЧП! — Ну бать! — мигом «воскрес» Бориска Узумаки, подорвавшись на ноги. — Я тут всех спас, вообще-то. Сарочка утерла очки от слез. — Так он живой чтоль? Бориска, поняв, что оплошал и до признаний девочки в любви не дотянул буквально минуту драматичной паузы, раскраснелся. — Сара! Сара, только не бей! Но Сара уже кинулась сталкивать его с крыши, где суровый батя Никита уже ловил, дабы за ухо оттащить в укрытие. — Не дамся! — протестовал Бориска. — Я тут всех спас, а вы… — Дядя Никита! — вдруг крикнула Сулико. — Я сдаюсь правоохранительным органам! — Леночка, зовите палача… — Тихо, Иван! — прикрикнул Никита. — Сулико, ты… Сулико сжала кулаки. — Бориска открыл мне глаза. Настоящая сила каратистов не в мести… — Ой, одному б дебилу да твои слова в уши… — … а в том, чтоб защищать своих близких! И я буду защищать село! — Конечно, если тебя не казнят за… — Иван! — Та молчу-молчу. Сулико спрыгнула на землю и с готовностью вытянула руки для наручников. — Да шо ж мы, волки? — крикнул Никита. — Дитё росло и воспитывалось с целью отомстить за генерала Данилу. Как же ж оно будет сеять разумное, доброе, светлое, если судьбу уже решили верные Даниле прихвостни! Пока председатель распинался, попутно шипя на Бориску и снимая с крыши Славика и Сарочку, раненый граблями шериф уже за руку вел Сулико в участок. — А со скотиной бешеной что делать? — поинтересовался Шуганный Нара. Но напуганные женскими песнопениями быки и коровы уже разбежались. — Мужики, — проговорил Никита, глядя на то, как мимо него пробежала вполне миролюбивая корова Зорька. — Ловить коров и к зоотехнику их, прививки делать. Савелий руководит. — Опять? — обернулся Савелий. — Снова, Савелий.***
— Дорогие граждане, — сжав стакан в руке, произнес председатель Никита, и шепот за длинным столом смолк. — Хочется поднять стаканы, рюмки и кружки с… так, дети, квас хлебайте, шо вы там льете себе… а, так вот, хотелося бы выпить за тех, кто держит наше село в охапке. Да что село, страну держит. Давайте выпьем за русских баб. Чтоб орали они только тогда, когда их просят, и не на мужиков своих, а на врага. — Хороший тост, — согласился Шуганный. — Тамара, ты слышыла? Стаканы, рюмки и кружки звякнули. Никита, строго глянув на сына, который украдкой подливал себе в квас самогон, вдруг понял, что не будет сегодня строг. — Я горжусь тобой, Бориска. Бориска раскраснелся. — Ты узнал, что такое путь каратиста и направил на путь истинный заблудшую девочку. Молодец. Мужик. — Бать, — протянул Бориска, ковыряя вилкой в котлете. — А что будет с Сулико? Никита замялся. — Савелий? Шериф, накладывавший сыну оливье, встрепенулся. — Казним на рассвете. — Но, увидев, как изменился в лице Бориска, улыбнулся. — Да шучу, что ей будет-то, малолетней. Посидит пятнадцать суток в погребе, подумает, а там и за парту вернется. — Огонь вообще, — обрадовался Бориска. Празднование продолжалось, даже когда председатель Никита слился под предлогом «схожу за квашеной капустой, сиди, Хавроша, я принесу». Действительно машинально прихватив из сельсовета ведро с капустой, Никита отправился на указанное в ориентировке место, где в указанное в ориентировке время его ждал один очень важный человек. — Опаздываешь, — буркнул Семен Учиха, стоя на пеньке посередь леса (дабы не оставлять на земле следы). — Что у вас здесь случилось, почему вся дорога в коровьих лепехах? — Ой, Сеня, у нас здесь такое… — Неважно, — тут же прервал Сеня. — Я ненадолго. Никита с сожалением кивнул. — Мною было найдено еще одно убежище Гули Ооцуцуки. Я отправлюсь на его поиски. Детали вышлю ястребом. — Но… — Почте доверять нельзя. — Но… — Без «но», — строго прервал Сеня. — Деньги на кунаи, сюрикены на карту сбрось. — Я ястребом вышлю, — отозвался Никита. — Но… — Картам доверять нельзя. — Но… — Без «но», Сеня. Раздосадованный Семен устремился прочь. — Стой! — окликнул Никита. — Может останешься. Света скучает. — Да? — ехидно прищурился Семен. — И Сарочка тоже. — Пора мне, Никита. Прощай. — Погодь! — Ну что? — Хоть капусты в дорогу возьми. Семен взглянул на ведро, в котором в рассоле хлюпала квашеная капуста. — Ладно, давай, — смилостивился он. Никита еще долго стоял, глядя как в ночной тиши исчезает из вида фигура мстителя с ведром квашеной капусты. Но грустить по вновь уходящему вдаль другу было некогда: на Никите Узумаки было все село.