Глава 1. Край снега и гор
19 января 2019 г. в 17:45
27-28 Восхода солнца 4Э194. Белый проход.
Чем ближе телега подъезжала к границе, тем сильнее портилась погода. Повозка еле шла по нарастающим сугробам, а дороги так и не было видно. Уже давно стемнело и единственным источником света служил фонарь, приделанный к козлам так, чтобы освещать и дорогу, и то, что творится в самой повозке.
При новом порыве ветра я сильнее запахнула плащ, натягивая на лоб капюшон. Забравшись с ногами на скамью, я как можно сильнее вжалась в угол так, чтобы ветер бил по доскам, а не по моей спине. Сидящая напротив меня каджитка что-то забавно шипела себе в усы, то и дело вглядываясь во тьму своими зелеными глазами-блюдцами. И как только что-нибудь подозрительное мелькало средь стволов деревьев, Шивани поднимала свои большие уши и замирала, вслушиваясь в вой ветра. Мне в такие моменты становилось не по себе. Когда вчера вечером мы выезжали из Брумы, я слышала разговор стражников о снежных волках, что стали нападать на одинокие караваны на границе со Скайримом. Мол, зима и голод заставили их спуститься с гор. И каждый раз, когда Шивани замечала что-то во тьме, я уже представляла, как огромная белая тварь несется сквозь чащу и с одного мощного прыжка забирается в повозку. Но каджитка уже давно сидела спокойно и, кажется, засыпала. Я от холода все никак не могла уснуть и перебирала в голове все возможные варианты того, как выглядит северная провинция. Наверное, так же, как сейчас выглядел лес на нашем пути — вечный снег и вой ветра, а на много лиг ни души и лишь опасные и голодные твари бродят по округе. И какие же там люди, если так негостеприимна в этом месте природа? Я видела нордов в Имперском городе, и они ничем не отличались от имперцев или от бретонцев. Но и жили они в Сиродиле, где теплое лето и мягкая зима, а не в суровой провинции, покрытой льдом. А норды на севере точно отличаются суровостью и железной выдержкой. Или, может, мне так казалось из-за того, что я полукровка? Во мне текла кровь и нордов, и имперцев, но, к сожалению, обе расы были для меня чужими. Я смотрю на жизнь этих людей, и вижу абсолютно другой мир со своими правилами и законами. И, как бы мне не хотелось, я не стану частью этого мира.
От мыслей меня отвлек сильный толчок. Я даже подпрыгнула на месте и чуть не вывалилась через борт повозки. Благо, вовремя ухватилась за скамью.
— Чтоб тебя, М’Шан! — зашипела Шивани на мужа, который все это время вел лошадей. — Только попробуй сказать что колесо сломалось!
Каджит спокойно пропустил ругань благоверной мимо ушей и, спрыгнув в снег, пошел проверять куда угодил колесом.
— Дро’Жаррим говорил, что надо переждать бурю. Но кто послушает Дро’Жаррима? — подал голос старый каджит. Он сидел на полу телеги, устроившись средь мягких мешков с тканями. Дро’Жаррим довольно сощурился, набивая трубку новой порцией табака и вильнул пушистым хвостом по воздуху. Старого каджита забавляла вся эта ситуация и он не так сильно боялся оставаться в лесу на ночь в такую погоду. Он лишь посматривал то на Шивани, то на её мужа, то на меня, а потом щелчком пальцев поджег табак в трубке и закурил. Меня всегда удивляло как этот каджит мог курить хоть в дождь, хоть в метель, и ничего не промокало. Вообще из всего каравана именно Дро’Жаррим вызывал у меня поначалу страх, а потом любопытство. Он владел магией, мог по приезде в город пропасть на день или два, а потом вернуться с мешком септимов и парой дорогих колец, мог сделать так, чтобы стражники узнали о краже только тогда, когда наша телега была уже далеко от города. Старый каджит любил рассказывать сказки и легенды своего народа тихими ночами в дороге, а потом пускаться в долгие воспоминания о молодости в Эльсвейре и Сиродиле.
— Шивани и Дро’Жаррим помогут М’Шану подтолкнуть телегу, а Руна сядет на козлы и тронет лошадей, когда нужно, — оповестил нас каджит и на удивленный взгляд жены добавил — Колесо цело, но застряло в яме.
Каджиты спрыгнули в снег и подошли сзади к повозке. Я же быстро перелезла на козлы и взяла в руки поводья.
— Я готова! — после моего сигнала телегу приподняли. Я вскрикнула и ударила лошадей поводьями по спине. Колеса сдавленно скрипнули, и мы выехали из ямы.
Продолжив свой путь нам удалось наконец-то найти дорогу, хоть она и была почти вся заметена снегом. С появлением мощенного тракта кончился лес и началось ущелье. У самого въезда в проход возвышалась статуя Часового. Огромный каменный воин стоял на постаменте, указывая путникам дорогу в северную провинцию. Метель здесь уже не была помехой и все что от нее осталось — это редкие снежинки, падающие откуда-то сверху. Ветер продолжал ещё выть где-то в скалах у самого неба. Вскоре своды ущелья сомкнулись, и мы поехали по дороге, сокрытой в пещере. Белый проход был не самым безопасным путем, и колеса телеги то и дело норовили сломаться о камни и ямки или застрять в узком месте. Раньше здесь и проехать было нельзя, а потом имперцы построили небольшую дорогу. Шивани больше не всматривалась во тьму вокруг, а закутавшись в плащ, легла спать на скамью, уткнувшись носом в стенку. М’Шану продолжал молча вести телегу, а Дро’Жаррим снова начал набивать трубку табаком.
Я все не могла уснуть, ведь скоро мы приедем к пограничной заставе, где я навсегда расстанусь с каджитами. Их караван поедет в Вайтран, а меня ждет встреча с новой семьей. Ещё совсем недавно я спокойно жила с родителями в Имперском городе, хоть он уже был разрушен и разграблен после Великой Войны. Некогда прекрасная столица проиграла войну, подписав унизительный Конкордат, и теперь разрушенные дома пустовали, а люди бежали из города как крысы с тонущего корабля. Лишь мой отец осмеливался безликой тенью ходить по городу ночью, собирая заказы и исполняя волю Ситиса. За это его однажды поймали и теперь держат в имперской тюрьме, выпытывая все возможные сведения о последнем убежище Темного Братства. Люди стремятся уничтожить последний оплот поклонения Ситису и Матери ночи в Тамриэле, хотя столетие назад молились Матушке о смерти врага, поэтому единственным выходом к свободе отца - побег. Но это было опасно, и нас с мамой могли тоже посадить, поэтому меня отправили в Скайрим к нашим друзьям из Братства. Мама же осталась в Имперском городе, рискуя жизнью в надежде спасти отца от плахи.
Пещера опять перешла в ущелье, как вдруг откуда-то сверху раздался вой. Я подняла взгляд вверх, не видя ничего кроме мелкого снега и скал. Стало вдруг резко не по себе, и сразу вспомнились рассказы о снежных тварях, что живут в горных пещерах.
— Не бойся, зверь далеко от нас. Это эхо. — промурлыкал Дро’Жаррим, пуская белые клубы дыма.
— Я не боюсь. — скорее себе, чем ему сказала я. Хотя это никак не помогало.
— Ваба До’Шурх’до. — глаза старого каджита блеснули в темноте, и я услышала его довольное урчание.
— Что это значит?
— Это хорошо быть храбрым. Руна храбрая, да?
— Руна не храбрая, — вдруг стало перед самой собой стыдно, ведь все было именно так, и я боялась чуть ли ни каждого шороха в темноте. Каджит лишь махнул пушистым хвостом и глухо засмеялся себе под нос.
— Скоро застава. — оповестил нас М’Шану. Я и не заметила, как мы выехали из ущелья. Снегопад закончился. Сугробы блестели под светом звезд и лун. Вокруг нас был опять лес, но более редкий.
— Джоун и Джоуд сегодня особенно прекрасны. — старый каджит завороженно смотрел наверх, где в вечном танце кружились две луны. Именно он рассказал мне когда-то про волшебный танец лун, который влияет на каджитов.
Повозка юлила сначала меж мерзлых озер, средь валунов, потом свернула через руины старого форта, и вскоре на горизонте начали виднеться огни заставы. Когда мы были уже у пограничной башни, я успела достать свою сумку из-под скамьи и заколоть плащ иглой, чтобы он ненароком не распахнулся снова от поднявшегося ветра. Навстречу нам вышли имперские солдаты, начиная расспрашивать о цели приезда М’Шану. Пока каджит разбирался с легионерами, я спрыгнула на землю, озираясь в поисках встречающего.
— Руна не попрощается со старым Дро’Жарримом? — его глаза блеснули в ночном свете холодным золотом.
— Может мы ещё увидимся, старый Дро’Жаррим. — я улыбнулась каджиту, с надеждой думая о возможной встрече. Всего за месяц дороги от столицы до границы я успела привязаться к караванщикам, хоть и была для них навязанной обузой.
— Если Азура разрешит, то все может быть. — каджит напоследок пустил пару колец из трубки, оборачиваясь к имперским солдатам.
— Ты с ними? — ко мне подошел один из легионеров.
— Да… Но… Подождите…- сняв с плеча дорожную сумку, я начала искать свой пропускной документ, который мама сделала ещё в Имперском городе. Волнение и страх резко накатили, пока я не могла найти свиток. Появилась мысль, что меня могут посадить в ближайший форт за незаконное пересечение границы.
— Капитан! — раздался совсем рядом женский голос. — Она со мной.
К нам подошла незнакомка, чьего лица я не видела из-за широкого капюшона. Пока капитан собирался что-то сказать, она вынула из-под плаща мешочек и подкинула его в руки имперцу. Как только мешочек звякнул септимами в руках мужчины, он поспешил покинуть нас, буркнув на прощание что-то вроде: «Проходите».
— Ты опоздала на три дня. — тут же начала отчитывать меня незнакомка.
— Мы и так спешили перейти Белый проход, но задержались в Бруме… — моя попытка оправдаться, вероятно, выглядела жалко.
— Я думала, что Асе подготовила тебя к дороге или же дала достаточно денег, чтобы караван прибыл вовремя. — женщина развернулась на пятках и пошла в сторону огромного черного коня, который спокойно ждал свою хозяйку у дерева.
— Мама спешила, и… — я решила не договаривать, прекрасно поняв, что не умею отстаивать свою позицию.
— Твое имя Руна, да? — на её вопрос я лишь молча кивнула. — Сколько тебе лет?
— Двенадцать. — как только мы подошли к коню я заметила, что глаза животного светились в темноте ярко алым. Приблизившись к его морде, я все не осмеливалась погладить животное, но и зверь был явно недоволен моим присутствием и начал громко отфыркиваться.
— А со скольки лет ты умеешь держать клинок?
— Я этому не обучена. — тихо призналась я.
— Мое имя Астрид, и с этого момента ты будешь обязана научиться добывать деньги своим клинком. Я приняла тебя в свое Убежище не для того, чтобы ты жила за наш счет. Теперь ты часть нашей семьи и обязана вносить свою лепту. Тебе все ясно? — после недолгого молчания отчеканила Астрид.
