Один шаг навстречу пропасти (Из цикла Бесконечный Фанфик)

      Понедельника в колледже ждали все. И это странно — обычно же ждут выходных. А всё потому, что мадам Бюстье ещё в конце прошлой недели объявила, что в Лувр привезли выставку, посвящённую фараону Тутанхамону, которая располагалась в одной из комнат египетских залов. Но выставка выставкой, а в подземельях Лувра, в лабиринте, устроена квестовая игра по истории Древнего Египта с тремя залами: огненным, водным и воздушным — как отражение божественной сущности фараонов на суше, на море и в царстве мёртвых, — которая заинтересовала всех. Маршрут с испытаниями и тремя стражами перед тремя вратами будоражил воображение.       Так что все выходные были потрачены на штудирование учебника и дополнительной литературы. С каждой новой книгой головная боль и головокружение у Маринетт увеличивались, а выражение лица квами становилось всё настороженнее, можно даже сказать, испуганнее.       — Мари, может, хватит уже? Ты всё прочитала по три раза, что ты ищешь в этих книгах?       — Не знаю, Тикки. Я вижу какую-то нестыковку. В книгах слишком по-разному описаны одни и те же легенды. В одной сказано, что богиня Сехмет была очень кровожадна и убила множество людей, в другой написано, что это была не она, а дочь Ра — Хатхор. Как разобраться во всём этом, если даже в книгах по-разному написано? — помассировав виски, которые уже пульсировали от боли, она добавила: — Думаю, что ты, как всегда, права, и мне пора отдохнуть. Спасибо, что заботишься обо мне.       Квами молча вздохнула и отлетела в сторону. Да и что она могла сказать?       Маринетт, послушавшись совета Тикки, провела остаток дня в пекарне. Она помогала Тому украшать пирожные. Спустя пару часов совместной работы Том был весь в сахарной пудре, а Маринетт — в креме, зато их работа выглядела безукоризненно. Свежайшую выпечку отправили на прилавок.       К вечеру зашёл Натаниэль. Он был как родной в их доме, поэтому, когда Сабина разлила чай и принесла выпечку, он оказался вместе с ними за столом. Том Дюпен долго рассказывал о степени готовности маффинов, о белизне глазури, о важности просеивать муку. Потом снова о маффинах, муке, о балансе соли и сахара. Её отца было весело слушать, он любил вплетать в рассказ анекдоты и просто забавные истории из жизни. Маринетт нравились такие уютные вечерние посиделки. Когда Том устал говорить, было уже пол-одиннадцатого, все были удивлены, что время так быстро пролетело. Натаниэль, попрощавшись, ушёл, а Маринетт поднялась к себе в комнату.       С первыми лучами будильник оповестил, что наконец настал долгожданный понедельник и урок истории, запланированный за стенами колледжа. В то утро Маринетт неожиданно быстро, даже для себя, проснулась и собралась, так что опоздать она не должна была. И это несмотря на продолжающуюся кутерьму с ночными сражениями. Из-за этой вечной неразберихи она с трудом могла понять, какое сейчас время суток, всё в голове смешалось, ей не всегда сразу удавалось вспомнить, что было ночью два или три дня назад. А вот то, что прошло только несколько часов после сражения с Принцессой Ароматов, которой была её одноклассница Роуз, она ещё помнила. Что акуманизировалась та из-за Хлои Буржуа, у которой была какая-то интрижка с парнем королевских кровей. Какие отношения у них с Адрианом? Как он её терпит? Это были те вопросы, о которых на бегу не подумаешь, а бежать приходилось быстро. Автобус, которым Маринетт добиралась к Лувру, простоял в пробке, и ей пришлось навёрстывать упущенное время.       Маринетт поднялась по ступенькам и вбежала в музей.       В холле кипела жизнь: ученики, пришедшие на экскурсию, толпились рядом с преподавателями; множество разговаривающих туристов создавали гомон из разных языков. Сунув одежду в гардероб, она поспешила найти свою группу.       Но Маринетт вместо того, чтобы подойти к учителю, неожиданно наткнулась на Адриана, который только что вошёл и направлялся в гардероб.       — Ты что, хотела пройти сквозь меня?       — Да, как пуля — навылет, — ответила Маринетт и посмотрела на Адриана. Каким же он был красивым! Особенно когда улыбнулся ей. Дыхание сбилось, и Маринетт замерла на месте. Когда момент оттаял, их группы в холле уже не было.       — Ой, все наши ушли!       — Может быть, нет смысла их догонять?       — Они не могли далеко уйти, это будет быстро. Кажется, все пошли прямо, — неуверенно произнесла Маринетт. Путь вправо вёл по ступенькам вниз, а дорога прямо — была длинным коридором. Но после того, как они прошли до поворота, им стали попадаться двери кабинетов: теперь было очевидным, что они шли не по той дороге.       Пришлось возвращаться, за это время их группа уже достаточно далеко ушла. Ученики вдвоём вошли в лабиринт.       Они обходили возникающие препятствия не совсем так, как это было положено, но и цель у них была другая: они только собирались догнать ушедших одноклассников. После того, как цепь поворотов и развилок лабиринта не смогла сбить их с пути, дорогу преградили автоматические двери, которые, по идее, должны были пропускать участников после выполнения ряда заданий. Но эти ворота были оставлены без должного внимания. Отставшие ученики перелезли через них. Когда они снова были в малоосвещённом коридоре, рука Маринетт вспыхнула на внутренней стороне ладони, в том месте, где Адриан коснулся пальцами. В ладони до сих пор были зажаты снятые, но не оставленные в гардеробе перчатки, от чего оставалось слишком мало свободного места на контакт кожей. Маринетт выдернула скомканные перчатки своей правой рукой, и ладонь Адриана скользнула в левую глубже, полностью заняв освободившееся место. И пожар разрастался от кончиков пальцев, которые соприкасались, до свекольных щёк.       Маринетт шла, стараясь делать вид, будто ничего не произошло, что её ничего не тревожит, а случившееся вполне обыденно. Старалась смотреть подчёркнуто вправо, чтобы не демонстрировать красноту лица Адриану. Напрягала свой слух, пытаясь чуть ли не смотреть затылком, чтобы подстроиться под его шаги. Потому как не знала, возьмёт ли он снова её за руку ещё раз, если что-то прервёт контакт, также не была уверена, что ей хватит смелости самой взять его за руку.       Жар был настолько сильным и притягательным, что она никак не могла сосредоточиться, всех её сил хватало только поддерживать видимость «нормальности» своего состояния, когда на самом деле её сознание было окутано этим не обжигающим пламенем, что от соединённых рук пульсировало до предплечья и било в мозг, если она вдруг пыталась осознать произошедшее. Поэтому обдумать что случилось и как всё теперь будет — не получалось.       Бросив все попытки прояснить ситуацию, её сознание отключилось, укутавшись жаром, как пуховым одеялом, и Маринетт была совсем не против его ухода, ей было слишком горячо и слишком хорошо, она растворялась в текущем моменте, надеясь, что он продлится как можно дольше. В то время как её ноги продолжали идти в заданном направлении.       Левая рука всё ещё горела, от этого ей почему-то становилось спокойно на душе, будто раньше она была однокрылым ангелом, а теперь обрела недостающее крыло, и единственное, что не давало ей взлететь прямо сейчас — это неопределённость ситуации.       Уединение закончилось, когда они дошли до первого стража — девушки, сидевшей в небольшой стеклянной будке. Она не собиралась их пропускать даже после того, как ребята объяснили, что отстали от группы, что эти задания рассчитаны на большее число участников, а не только на двух человек. Адриану пришлось пустить в ход всё своё обаяние, он нависал над сотрудницей Лувра, растолковывая вкрадчиво и подробно ещё раз все обстоятельства.       Маринетт всё время их беседы старалась молчать и не привлекать к себе внимания. Наконец его попытки увенчались успехом, и их пропустили дальше.       Они шли рядом. Но теперь этого было слишком мало, острое ощущение «нехватки» и желание восстановить душевный комфорт заставляли Маринетт предпринять какие-то действия. И рука Адриана, который шёл на полшага впереди и чуточку правее, маячившая постоянно перед глазами, когда в узком тёмном коридоре они чуть ли не касались друг друга плечами, постоянно примагничивала её взгляд.       Маринетт в очередной раз убедила себя, что ничего сверхъестественного не делает, и притворилась, что происходящее вполне обыденно, а потом, что-то внимательно разглядывая по левому флангу, робко и с замиранием сердца правой рукой взяла под руку Адриана. Она ещё пару секунд была в состоянии «провалиться мне на месте», пытаясь понять, как поступить дальше: заговорить ли ей что-нибудь, не имеющее никакого смысла, чтобы подчеркнуть повседневность своего жеста, или сделать вид, что ей понадобилось опереться на что-нибудь, хотя из-за разрастающейся паники ей и правда скоро могла потребоваться опора. Но все её переживания вдруг прекратились, когда Адриан накрыл её робко лежащие пальчики своей ладонью. Потом он, не отрывая руки, опустил руку Маринетт чуть ниже, и их пальцы снова соприкоснулись. Ей опять стало слишком горячо, а сознание отключилось.       Но даже через пелену, что накрывала её разум, вскоре стали различаться голоса. Впереди была их группа. Подойдя к ребятам, Маринетт с Адрианом разошлись в разные стороны. На Адриана накинулась Хлоя, рассказывая, как она переживала из-за его отсутствия. А Маринетт пришлось объясняться, что впопыхах перепутала и свернула в подсобные помещения. Натаниэль её слушал не перебивая и чуточку отстранённо, словно не верил сказанному, а потом заговорил совершенно на другую тему.       — Пойдёшь смотреть на мумию? Я взял билеты, — Натаниэль показал две белые бумажки.       — Лучше не ходи туда, — попросил Адриан, который как-то неожиданно снова оказался на расстоянии одного шага.       Но вот странно, что всё то время, что они ходили по лабиринту вдвоём, почти не разговаривали. С чего это он вдруг заговорил? Она, конечно, не сказала бы, что её что-то не устроило из того, что было в лабиринте. Или что она сама была способна говорить. Но всё же это было странно. И ей хотелось сделать так, как просил Адриан, но отказать своему лучшему другу, тем более не имея никаких объективных доводов, она не могла.       — Пошли, — ответила она Натаниэлю.       По дороге разговор не клеился. Видно было, что Натаниэль всё же обиделся. А Маринетт не могла понять, что теперь ей думать. И прежде всего о себе самой.       Она привыкла закатывать глаза при виде верениц поклонниц, которые постоянно вздыхали в нескольких шагах от Адриана. Если тебе нравится Адриан Агрест — это так предсказуемо! Он умный, красивый, и ему всё удается играючи. Но если она теперь не считает его бездушным клоном, что целиком состоит из популярных лейблов, то значит ли это, что она сама стала такой же, как сотни его фанаток? Маринетт не могла понять, так ли это. Что сильно её беспокоило.       Но со временем выставка заняла всё её внимание, вытеснив мысли из головы. На стендах были собраны уникальные произведения искусства, а от стоящей за ними истории и от того, что музей так скрупулёзно воссоздал дух Египта, кружилась голова. Египетские кошки, статуи богов, саркофаг, свитки — всё замелькало перед глазами. Единственное, на чём она смогла зафиксировать взгляд — фреска с изображением разрушенного храма.