Зая

      Да, безусловно Мария была права. Он должен со всем этим покончить. Поговорить с ней. Он знал наверняка, это Вера. Его любимая и единственная звонит с того света. Ваня собирался разобраться с этим и начать жизнь заново. Уволиться с этой говняной работы, отнести все Верины вещи в центр помощи нуждающимся. Вещи-то у неё все были хорошие. Но самые дорогие для сердца, он оставит. Возможно, он заведёт знакомство через интернет, говорят, сейчас все так делают. Ну, а если не получиться отправится в ДК на «Танцы для тех, кому за…»       Он специально не ложился спать, допивая очередную кружку кофе и смотря какое-то дебильное ток-шоу по телику. Сна не было ни в одном глазу. Вместо телевизора, он разглядывал Верину фотографию. Она была свидетельницей на свадьбе у своей подруги. В красивом облегающем голубом шифоновом платье, естественно сшитое на заказ. На этой фотографии она просто светилась от счастья, потому что поймала букет невесты. И как порядочный джентльмен он должен был сделать ей предложение. Да, он сделал это в этот же день, шепнув ей на ушко. Колечко купил на следующий день спозаранку. Им было всего по двадцать один и казалось, что их счастье никогда не закончится.       Его грустные воспоминания прервал звонок, разорвавший тишину. Обычно его сердце уходило в пятки, но не сегодня. Он знал, что делать.       — Алло, — тихо, но уверенно ответил он. И скажите на милость, почему он до сих пор пользуется домашним телефоном? Ещё одна её покупка, помнишь?       — Зая, — голос такой же усталый и хриплый из-за вколотых ей лекарств.       — Да, милая.       Тяжёлый вдох… Выдох… Нездоровый хрип.       — Мне так плохо…       — Знаю, милая.       Снова вдох, выдох. Всё, как в ту ночь.       — Ты придёшь ко мне?       — Да, милая, — закрыв глаза, вымолвил он, — Да, я скоро буду.       Он не стал класть трубку на рычаг, просто оставил её на тумбочке. В динамике по-прежнему раздавались тяжёлые скрипучие вдохи и выдохи, которые казалось, должны были вот-вот оборваться, но этого не происходило. Она ждала.       Ваня, продумав всё изначально до мельчайших деталей, не стал сегодня запирать квартиру изнутри. Он решил, что для его задумки подойдёт штанга, закреплённая в стене, для того чтобы подтягиваться. Подтягиваться он перестал ещё лет в тридцать пять, а штанга по-прежнему была на месте в их спальне напротив балконного окна.       Он поставил стульчик и залез на него, развернувшись спиной к окну. С этого ракурса он хорошо видел и кресло, на котором сидел пять минут назад, и тумбу и телефонную трубку, в которой по-прежнему раздавалось тяжёлое больное умирающее дыхание… и фотографию молодой и счастливой Веры, прижимающую к груди букет невесты. Он видел эту картину и после того, как удавка стянула его шею и сломала позвонки. И в последние секунды своей жизни он понял. Он всё понял.