Музыкальная шкатулка

      Очередная бессонная ночь. Одна из тех, которые он проводил в компании своей драгоценной находки. С каждым днем, ему все больше становилось чуждо общение с живыми людьми, из плоти и крови. Принц перестал появляться в гостиной комнате, не обсуждал государственные дела с отцом в тронном зале или же в его кабинете, не пил чай с матерью на просторной террасе, избегал людей. Меж слуг даже прошел слух, что на молодого принца наложили проклятие нелюдимости, иначе эти перемены объяснить было неподвластно простому люду. Но Хонбин совершенно не обращал внимания на шепотки за своей спиной, он как будто не замечал того, что происходило в реальной жизни. Его дни разделились на две грани, между которыми он неумело балансировал, находясь в одном шаге от падения. Время когда он думал о своем сокровище, проигрывая в голове сладостную мелодию и, моменты, когда молодой человек был погружен в некое глубокое состояние небытия и никакие мысли, никакие чувства не занимали его, не удостаивались даже малейшего внимания с его стороны. Его голова была словно в тумане большую часть времени. Днем принц находился в своих покоях, сжимая в руках одну и ту же книгу, бездумно взирая пустым взглядом на пожелтевшие от времени страницы. Его глаза безучастно блуждали от страницы к странице, медленно двигались меж строк, смакуя каждое слово, разделяя его на буквы, перебирая разные сочетания, он как будто утратил способность читать, и теперь пытается заново познать потерянное, но смысл не доходит до принца, как бы он не старался, а сил, стараться, с каждым днем, остается все меньше. Головная боль возвращалась как по часам, он сразу же отбрасывал книгу, прижимал к груди колени, смыкая отяжелевшие веки. Во время трапезы, на прогулках по саду, мелодия не оставляла его разум. От нее невозможно избавиться, от нее не скрыться.       Принц никогда не чувствовал себя столь опустошенным. Ему незнакомо было чувство уныния прежде. Хонбин всегда был свеж, румян и весел. Сейчас же, лицо его осунулось, под глазами пролегли темные тени, от бесчисленных бессонных ночей, губы покрылись коркой и все время кровоточили. Он напоминал себе одинокую восковую свечу на простой подставке, огонек которой горел не переставая, превращая его в медленно исчезающую материю. И чем сильнее разгорался огонь, тем стремительнее он уменьшался в размерах. «Скоро я и вовсе исчезну?» Но эти мысли почему-то не вызывали в нем, ни страха, ни гнева, ни любой другой сильной эмоции, способной встряхнуть его, чтобы придти в себя. Будто что-то извне подавляло его, но что это было, принц никак не мог нащупать. А может не желал?

***

      Летний ветерок ворвался в приоткрытое окно, коснулся почти невесомых штор, встретившихся на его пути и наконец добрался до кудрявых волос юноши, разметавшихся на подушке. Парень не хотел открывать глаза, не хотел, чтобы начинался еще один серый день, не хотел чувствовать эту тяжелую пустоту внутри себя. Но, впервые, за долгое время, он осознал, что его голова чиста, не только от мыслей. Мелодия, больше не играла, даже отголосками из закоулков разума. Хонбин словно заключил негласное перемирие со своим разумом, который разрешил ему включить чувства и отключить мелодию. Принц вскочил с кровати и нерешительно улыбнулся. Настроение его заметно улучшилось, поэтому он поскорее пожелал вырваться за пределы своих покоев. Облачившись в свободную белую рубашку и коричневые брюки, Хонбин выглянул в коридор, поприветствовав служанку, которая меняла увядшие цветы в хрустальной венецианской вазе на только что срезанные, источающие приятный аромат, лилии из матушкиного сада. Парень на мгновение прикрыл веки, вдыхая цветочный аромат и улыбнулся собственным чувствам. «Я скучал по вам», — произнес он мысленно. Служанка низко поклонилась, и заметив хорошее настроение принца, даже смутилась. Руки ее задрожали от предвкушения, ей хотелось поскорее броситься на кухню и рассказать всем, что прекрасный принц наконец снова здоров, что его щеки тронул румянец, а смех столь же звонок, как и раньше.       Проследовав немного дальше, чуткий нос Хонбина уловил еще более приятный аромат, который доносился из просторной, богато украшенной гостиной комнаты. «Матушка заварила свой чай», — подумалось принцу. В этот же момент он почувствовал, как сильно скучал за ней. За теплотой ее рук, которыми она перебирала каждую прядь его волос, когда он покорно опускал голову на ее колени; за приятным голосом, которым она рассказывала ему невиданные истории о дальних странах, несметных богатствах, которые охраняют огнедышащие драконы, покрытые золотой чешуей. Ему хотелось увидеть ее улыбку и морщинки вокруг глаз, таких глубоких и добрых, совсем как его. «У тебя глаза твоей матери», — вспомнил он слова отца и улыбнулся, входя в гостиную.       Матушка сидела на бирюзовом диванчике, сжимая в руках изящную фарфоровую чашку, содержимое которой источало такой родной для Хонбина аромат. Ее взгляд был озадачен, а на лице читалось беспокойство, вглядевшись, принц смог заметить, что ее руки слегка подрагивали. Ему стало совсем совестно, он понимал, что матушка пребывала в таком состоянии уже не первый день по его вине. Хонбин не хотел, чтобы это продлилось ни на минуту дольше необходимого. Его робкий голос, заставил женщину в кремовом домашнем платье встрепенуться, словно ото сна. Она долго вглядывалась в лицо сына, после чего на ее собственном лице медленно расцвела улыбка. Она поманила его, похлопав по обивке дивана подле себя. Принц покорно сел рядом с матерью. Женщина долго смотрела в его глаза, после чего обхватила лицо молодого принца двумя руками. Каждое ее движение было наполнено такой нежностью, что щемило сердце. Материнская любовь этой женщины была безгранична. Она любила своего единственного сына больше жизни. Радовалась вместе с ним, огорчалась, если он был огорчен, злилась, если он был зол. Она тонко чувствовала все то, что чувствовал он, поэтому сразу же заметив, как чахнет сын от неизвестного ей недуга, она сама впала в болезненное состояние. Сейчас же она чувствовала внутри него свет, его улыбка заставила ее материнское сердце сжаться, а на глаза навернулись слезы, но она моментально одернула себя, не позволив омрачать прекрасный день такими ненужными сантиментами. — Родной мой, как ты чувствуешь себя сегодня? — ее голос заботливо обволакивал Хонбина, словно создавая вокруг него защитный барьер, неспособный прорваться даже от самого сильного натиска извне.       Парень бодро кивнул головой и улыбнулся. — Я услышал аромат твоего чая, находясь в своих покоях, и сразу же почувствовал себя лучше.       Матушка потянулась к изящному фарфоровому чайничку и наливала душистый чай в чашку, протягивая ее своему сыну. Принц сделал глоток, закрыв глаза. В голове вихрем пронеслись приятные и веселые воспоминания из детства: слова отца, голос матери, веселые игры и познавательные истории. Все это заставило Хонбина почувствовать себя живым. Улыбка тронула его губы, он открыл глаза и его взор пал на старинный рояль, что стоял в середине залы. Женщина проследила за взглядом сына и удовлетворенно вздохнула. — Сыграй что-нибудь для своей матушки. Я так давно не слышала твою игру. — Хорошо, матушка, — принц нежно взял руку матери в свои, наклонился, чтобы запечатлеть на ней поцелуй, после чего решительно направился к роялю.       Крышка открылась с легким скрипом, пальцы коснулись холодных белоснежных клавиш. Парень сделал глубокий вдох и заиграл весенний вальс. Душа требовала легкости, романтики, любви. Он совершенно не думал о нотах, не проигрывал в голове привычную и единственную заигранную до дыр мелодию, просто отдался музыке всецело. Мелодия сама вела его, он буквально растворился в ней. И только, когда его руки замерли, завершая все финальным аккордом, он услышал голос матушки. — Я никогда не слышала прежде эту мелодию. Она красива.       Руки Хонбина задрожали, глаза забегали. Осознание шквалом рухнуло на него. Эта мелодия, что он только что так легко проигрывал, даже не задумываясь… Мелодия из шкатулки…но как? Пытаясь избавиться, от быстро окрашиваемых в черный цвет, мыслей, Хонбин потряс головой, будто был способен просто так вытряхнуть их как ненужный мусор. Страх сковал его, забираясь в самые дальние закоулки его души. И без того шаткое перемирие рухнуло словно старая стена от пушечного снаряда. Женщина, заметив нервозность сына, обеспокоилась. — Родной, с тобой все в порядке?       Принц не сразу услышал вопрос, голос матушки доносился до него обрывочно, будто откуда-то сверху, тогда как он стремительно летел на самую глубину. Найдя в себя последние силы, которые стремительно покидали его тело, он быстро закивал головой, резко вскакивая на ноги, юноша продолжал повторять, что все хорошо. Он больше не мог находиться в этой комнате. Ему было душно, стало нечем дышать, хотелось броситься бежать. Но он не мог. Только не сейчас. Внутри снова зашевелилась его решительность. Парень сделал глубокий вздох и вернулся к матери на диван, обхватывая ее руку своими, и будто, черпая всю ее заботу для подпитки своей внутренней силы. Просидев так несколько минут, принц немного успокоился, но мысли о мелодии больше не покидали его голову. Матушка рассказывала ему о делах двора, о новостях из других государств, но все это не занимало внимание парня достаточно, чтобы понимать дословно всю суть. Наконец голос матери проник в его сознание, заставив парня поднять взгляд и посмотреть в лицо женщины, руку которой он продолжал сжимать. — Бал, — осторожно произнес принц, пытаясь осознать всю глубину значения этого слова. — В честь твоего совершеннолетия, милый, мы с отцом решили устроить бал. — Да, матушка, совершеннолетие, — голос принца становился все тише, все прозрачнее, а мелодия в его голове становилась только громче. — Прости меня, матушка, мне нужно вернуться в свои покои.       Парень поклонился матери, стараясь избежать дальнейших расспросов, он быстро проследовал в коридор, но путь принц держал отнюдь не в свои покои, а в пыльную комнату, в которой, под толстым слоем пыли, скрывался сундук, что хранил его драгоценный секрет, как зеницу ока. — Я должен услышать ее! Я должен увидеть его! — сорвался шепот, с дрожащих губ. Шепот, что оглушал больше крика. Пыльная комната сохраняла все ту же привычную таинственность. Все тот же деревянный сундук у стены, хранивший маленький, но такой опасный предмет. От волнения на лбу принца выступил пот, кудрявые каштановые пряди падали на лицо, прилипая к коже, руки в нетерпении дрожали, а в глазах горел нечеловеческий блеск. Привычными движениями Хонбин выудил свое сокровище, нервно поглаживая крышку шкатулки. «Мелодия, мелодия, мелодия. Ключ. Нужно достать ключ». Его мысли были обрывочными, спутанными. Но прежде чем его рука коснулась выступа, где покоился ключик в форме виноградного листа, всеобъемлющий страх сковал его тело. Принц почувствовал чье-то незримое присутствие за своей спиной. Этот кто-то будто предостерегал его голосом, полным отчаяния и сожаления. «Если ты откроешь ее, то вернуться назад уже не сможешь». — Я должен избавиться от нее!