Это было знойное и сухое лето в Техасе впервые столь удушливое за много лет, понёсшее за собой засуху зерновых культур, выжженные плантации, множественные пожары, вымирание скота, обливание людей потом, рекордно низкий уровень воды и прочие несчастья. Был год, когда фанатики ждали конца света; когда одно из озёр окрасилось в красный цвет; когда люди молились в своих домах за то, чтобы пошёл дождь и за то, чтобы Бог простил человечество за его грехи.
1
Эти проблемы давно затерялись в мыслях Чарли уже в тот раз, когда он бежал по выгоревшему лугу кукурузы, и колосья больно хлестали его по лицу, ноги проваливались в земле, и солнце слепило ему глаза, а он всё бежал, почему-то восторженный и радостный так быстро, насколько мог, и ветер развивал его светлые волосы, облепившие лицо, но он всё бежал и бежал, раскинув руки. Солнце нещадно палило голову, раскалённый воздух было тяжело вдыхать, но он словно не замечал этой беспощадной жары, унёсшей жизни на этой неделе нескольким людям (так он слышал по радио) и всё пропускал безжизненные стебли сквозь свои пальцы, приминая голыми ногами жёлтую траву. В конце концов, обессиленный, мальчик падает даже не выставив перед собой ладоней чтобы смягчить удар и быстро поворачивается на спину, раскрывая рот, видя небо (он делал так всегда) и вглядывается в голубую бездну, которая поначалу пугала его, но затем полностью заворожила сознание, и его грудь вздымается всё чаще и чаще от волнения, от полноты ощущений, от того, как травинка щекочет ему щёку, от звука гуляющего ветра. Он выставляет руку перед собой, смотрит на свои пальцы, растопыривает их и глядит через них на солнце, закрыв один глаз. Что же там? Что там, за облаками, и дальше них? Что есть вселенная и каков её истинный размер, есть ли предел у этого размера и всего существующего? Есть ли смысл у нашего мира, у цивилизации, у людей и, что более важно, есть ли смысл в существовании Чарли? Что такое Чарли? Он, по правде, и сам не знал, ломая над этими сложными вопросами голову. Наблюдая за движением облаков, слушая тишину и восхищаясь ею, он вновь почувствовал то самое, что люди вокруг называли восторгом и что в последнее время он часто испытывал. Что-то происходило в нём. О, как бы засмеялся он! Как бы завизжал! — от одной мысли о крике ему стало задорно, и он представил себе, как громко визжит, проносясь по лугу. — Чарли! Он вздрагивает, резко поднимается и видит вдалеке знакомую фигуру на фоне старой фермы, которая машет ему рукой. Он машет в ответ, чувствует, как греют золотые лучи его тело и бросается бежать вновь, но на этот раз уже к дому, и детали полуразрушенного ветхого жилища всё более и подробнее вырисовываются перед ним. То были владения Дэвида Редклифа — одного из успешнейших фермеров во всём Техасе, жившего с женой Сьюзан, дочерью Хелен, Чарли и собакой-таксой Сэмом. Каждый раз, когда Чарли проводил перечисление, он задумывался какое «название» несёт. Дэвида называли «папой» или «дорогим», к Сьюзан обращались «мама», Хелен часто звали «милой», и даже Сэма называли собакой! К Чарли же обращались просто по имени, но он не был в восторге от этого, желая тоже как-нибудь зваться. Он часто задумывался о том почему Дэвид и Сьюзан решили переехать сюда, в место, где почти не было людей и какого-либо признака цивилизации; и хотя Хелен не нравилось здесь и она всё время просила уехать, Чарли искренне не понимал её, ведь так много мест здесь было для игр! Хелен всегда, почему-то, странно косилась на Чарли и даже пугалась, подойди он близко, стараясь не обращать на него внимания и всем видом показывая, что он ей не интересен. Это заставляло чувствовать Чарли что-то, но что именно он и сам не мог толком разобрать. За столом ели блинчики с джемом. Чарли внимательно наблюдал за тем с каким нетерпением Дэвид постукивал вилкой по тарелке и ждал, пока Сьюзан подаст их. Стоило тарелке с блинами коснуться поверхности стола, Дэвид тотчас же вонзил вилку и забрал себе большую их часть, и Сьюзан укоризненно посмотрела на него, как смотрела обычно, когда Чарли вымазывался в земле и приходил грязный, но очень счастливый. Аппетит был у всех. Заговорили о засухе — о ней говорили очень часто. — Ты слышал о том что Ренди разорился? — начала Сьюзан, вглядываясь в лицо мужа, который с аппетитом поедал обед. Несколько секунд её глаза задержались на нём, но затем, желая ответить, он раскрыл рот, не дожевав, и она схмурилась в отвращении. Чарли всегда замечал это. — Нет, — ответил Дэвид. — Как ты узнала об этом? — Я виделась с его женой в церкви сегодня. Они влезли в долги, и она просила у меня деньги. Чарли знал, что Дэвиду нравились разговоры о еде, деньгах и ферме, и потому совсем не удивился, когда он отвлёкся от поедания пищи и в упор посмотрел на Сьюзан. Хелен открывала банку с вареньем, а Чарли не мог зацепить блин вилкой, и девочка, видя, что он не справляется, ухмыльнулась, а затем просто переложила оставшиеся блины себе. Ему ничего не осталось! — Так ты дала ей деньги? — Да… ах, что это такое?! Хелен, милая, не вредничай. Сколько там осталось блинов? Два? Ну так поделите их между собой, зачем ты так делаешь? — она смерила девочку взглядом и та, подчиняясь матери, с явным презрением положила один в тарелку к Чарли. — Да, я дала ей деньги, Дэвид. Я не могла не дать, видя, что эти люди в нужде… — Вот как. А мы, значит, не в нужде? Сколько раз я… — Ты даже не узнал про сумму! Чарли почувствовал, как что-то лижет ему руку. Отодвинув скатерть, он увидел собаку-таксу Сэма, вилявшего хвостом и обливающегося слюнями у его ног. План был ясен как никогда. — Сколько? — Ровно пятьсот долларов. — А! Как?! — воскликнул он, в миг побагровев от злости. — Но ведь это совсем небольшие деньги, Дэвид! — искренне удивилась та. — По сравнению с тем, сколько им придётся потратить на восстановление полей, это капля в море! Чарли, наблюдая за ссорой, стаскивал свой блин с тарелки под стол, переводя взгляд с пребывающего в бешенстве Дэвида на решительную Сьюзан, когда увидел с каким вниманием за ним наблюдает Хелен. Он было передумал, но его рука уже была внизу, и Сэм, как самая честная собака, желающая оправдать своё имя, не минуты не подумав, схватил блин и кинулся прочь, быстро перебирая своими коротким лапами. Вся ситуация в миг обнаружилась на лице Чарли, и Хелен, будучи одной из тех детей, которых часто называют капризными, нахмурила своё красивое личико, и губки её задрожали, желая выдать произошедшее только что. Между тем спор всё разгорался. Дэвид, являясь человеком легкораздражимым, весь опух от гнева и его жирная голова, как помидор, сидела на короткой шее, и кулак его иногда непроизвольно сжимался, притягивая внимание детей. Сьюзан же, имея вид гордый и спокойный, сидела прямо и, смотря мужу прямо в глаза, выводя оппонента холодностью всё больше и больше. Чарли понимал, что, встрянь сейчас Хелен, произойдёт что-то очень нехорошее и качал ей головой, умоляя молчать, но девочка, дождавшись паузы, раскрыла рот и приняв плаксивое выражение лица, громко воскликнула: — Папа! Чарли только что скормил блинчик Сэму! Ты запретил это делать! Её высокий голос разнёсся пискляво по кухне, и Дэвид, оторвавшись от жены, перевёл свой разъярённый взгляд на Чарли, вжавшегося в стул. В такие моменты Чарли невероятно жалел, что не мог говорить.