Осколочное

Мир не выпускает нас из цепких объятий. Не жди нас, пока не увидишь.

1. 　　В этой истории у всего две стороны, будь то человек, поселение или что-то до того привычное, что уж его-то не заподозришь в сокрытии тайны. 　　Вот, скажем, каменная изгородь, в которую можно упереться, если пойти на север от деревушки Застенье. Нельзя сказать, что изгородь эта чем-то необычна или даже сколько-нибудь примечательна: её складывали из больших камней, привезённых из-под холма, и складывали на совесть, потому что стоит она на своём месте с незапамятных времён. Но изгородь эта, словно самый преданный друг, хранит замечательную тайну. 　　Если пройти ночью до поворота у фермы Хемпстоков, прилечь на лугу и посмотреть в небо, можно увидеть далёкие огоньки звёзд. Но стоит перебраться через дыру в каменной кладке, которая в такой на совесть сработанной стене выглядит, как насмешка, и упасть в траву по другую сторону, звёзды посмотрят на вас. 　　Это не так-то просто уловить, но некоторые достаточно застенчивы, чтобы покраснеть и чуть отвернуться, если заметят их пристальный взгляд. А пропустить мигнувшую и вспыхнувшую алым румянцем звезду по ту сторону изгороди почти невозможно — ведь в Волшебной стране небо ярче и совсем чуточку ближе к земле. 　　И раз уж вы перебрались через стену мимо стражей — а они несут свою вахту круглосуточно, охраняя одну сторону от другой — и вволю повалялись в густой траве, стоит подняться, перестать беспокоить малых фэйри и дойти до Ярмарки. Заметить её нетрудно: она сияет синими и красными огнями, там никогда не смолкает шум, а разноцветные шатры приветственно машут флагами. 　　Сюда сбегало множество жителей Застенья: кто к старым приятелям, кто за бокальчиком любовного зелья, кто за порцией чистой храбрости, а кто просто поглазеть на диковинки. Бывали и такие, что оставались в Волшебной стране навсегда. Но мало кто переступал через покрытые мхом камни, чтобы оказаться на другой стороне — той, где шипели паровозы и правила династия картонных королей, а с недавних пор начали то и дело свистеть бомбы и возвещающие о них сирены. 　　В одну из таких ночей, когда на западе ещё догорал закат, порог каменной двери в Волшебную страну пересекла женщина. Она тащила в руках две тяжёлых на вид котомки и постоянно оглядывалась. По её следу пустили собак, а за собаками бежали солдаты, и рано или поздно они должны были её поймать. Война пришла, и лицо её было уродливее, чем можно было представить: она охотилась на людей из-за их происхождения. А убежать от своих корней нельзя, пусть даже женщина с вьющимися тёмными волосами и очень старалась. 　　Дыхание её со свистом вырывалось сквозь зубы, но она не сбавляла темпа ни на секунду, даже после того, как, сама того не зная, оказалась в безопасности. Грохот разрывающихся снарядов и свист падающих бомб оглушил её, но по ту сторону изгороди, которую вот уже несколько месяцев никто не охранял, был тихий вечер. Только по небу, близкому и яркому, растекалось кровавое пятно заката, словно и этот мир чувствовал: что-то всё-таки на свете не так. 　　Женщина бежала, пока не стёрла ноги в кровь, пока не услышала пение птиц, пока не упала у колёс стоявшей у леса повозки, из-под полога которой поднимался в вечерний воздух ядовито-зелёный дым. 　　Дым смешивался с тяжёлыми тучами, которые перепрыгнули с той стороны на эту, подальше от крылатой смерти и разрывающего воздух огня. Первые капли дождя упали на землю, когда полог повозки отодвинулся, и оттуда высунулась седая голова, принадлежавшая самой настоящей ведьме. 　　Котомки, которые всё ещё сжимала в руках упавшая женщина, зашевелились и заискрили. 　　— Дети…. — прохрипела женщина куда-то в сгиб руки. Ведьма вытащила изо рта курительную трубку и горестно вздохнула. 　　По эту сторону стены ничего не случается просто так. Хотя, если подумать, и по ту сторону стены не бывает случайностей. И если одна неслучайность пересекает границу и становится собственным отражением — это уже практически чудо. 　　Всё имеет две стороны — это ведьмы знали, как никто другой. Или даже лучше всех остальных под невысоким небом Волшебной страны. По эту сторону изгороди чудо остаётся чудом. Разве что под светом близких звёзд становится ещё чудеснее. Даже если выковано в войне. 2. 　　За сотни световых лет от отражения Волшебной страны, мира, в котором люди дорвались до бомб и в очередной раз решили сыграть в войну, плыл в холоде Вселенной другой мир, давно уже наигравщийся в опасные игрушки. 　　Прежде там пелись песни о вечности и возносились молитвы угасающему свету, а теперь вращались по изогнутым траекториям безжизненные камни. 　　Тот мир однажды чуть не лишился света своей родной звезды: великие умы спроектировали искусственные источники энергии и каркас, которые смогли бы поддерживать в угасающем светиле жизнь, и тамошнее солнце засияло с новой силой, чуть более яркое и немного непривычное. Свет его приобрёл янтарный оттенок, и стеклянные храмы, и металлические башни городов засияли новыми красками. Умирающая звезда встрепенулась, привыкла к металлическому каркасу и перестроила собственные механизмы. Она пережила своих спасителей: видела все их мелкие войны, все попытки добраться до соседних, наблюдала, как гордыня и стремление к лучшей жизни превращает цивилизацию в пыль. 　　Искусственная звезда продолжала жить, и смотреть, и запоминать, вращаясь в сердце давно мёртвого мира, пока не упала вниз, засмотревшись на другие миры. 3. 　　Годы шли, как и положено идти времени: быстро, если отвернуться, и медленно, если считать шаги. Ведьма, курившая трубку, колесила по Волшебной стране, и за её повозкой теперь бегали не только деревенские дети, вздумавшие подразнить незнакомку, но и два чуда, пришедшие из соседней страны. 　　Они были похожи так сильно, как только могут быть похожи брат и сестра, рождённые в один день. Они различались настолько, насколько позволяла им природа Волшебной страны. 　　Ведьма рассказывала близнецам, что их принесла Кукушка, громадная, как грозовая птица. Ведьма просила у небес дочь, которую могла бы обучать ремеслу, а те послали ей и сына. Потому она и не удивилась тому, что в одну грозовую ночь он исчез во вспышке света и с тех пор всё чаще пропадал из виду. 　　Чем старше становился брат, чем светлее становились его волосы и тем быстрее становилась его жизнь. Чем старше становилась сестра, тем лучше она управлялась с ведовской силой и тем больше пугала старую Агату, не расстававшуюся с трубкой. 　　Годы шли, и однажды Агата обернулась в свой сотканный из травы плащ и стала частью земли, по которой так долго странствовала. 　　А близнецы остались вдвоём. Вдвоём против неизвестности. *** 　　Ванда стояла, облокотившись на ограждение на краю пшеничного поля и наблюдала за приближающейся грозой. Ветер трепал её тёмные волосы и оставлял в них кусочки своих авторских песен. Нужно будет аккуратно вычесать их после и продать на Ярмарке у штормхолдского замка. Если повезёт, можно будет даже выменять мелодию на перо грозовой птицы. Тогда не придётся бегать вслед за тучами, чтобы увидеться с братом. 　　Говорят, молния не ударяет в одно и то же место дважды. Пьетро был исключением из этих правил. 　　Он был первым — он всегда старался быть первым, это была его натура — среди упавших на землю молний. И единственным, за которым не последовало громовых раскатов. Быстрый и бесшумный, идеальный наёмник для какого-нибудь мстительного принца или жадной принцессы — если бы хоть кто-то мог с ним связаться. Если он сам вообще хотел с кем-нибудь связываться. 　　— Какая-то ты напряжённая, — Пьетро, высокий и складный парень с непривычно белыми для молодого человека волосами, вскочил на городьбу и улыбнулся, подняв лицо к небесам, а потом повернулся к сестре. Меж его пальцев и по волосам проскакивали светло-зелёные искры. 　　Когда ты — ведьма, а твой брат — молния, сложно, кажется, поддаться страху. И тем не менее... 　　— Сегодня та самая ночь. 　　— Соберётесь на Лысой горе и устроите козлиные бега? — Петро сверкнул зубами. 　　— Помимо всего остального, — усмехнулась Ванда. 　　В ушах у неё свистели ноты ветреной песни, но даже это не прогоняло мысли о первой встрече с целым сонмом ведьм. На что это будет похоже? На смотрины? На королевский бал? 　　И никого не будет рядом, чтобы подсказать и ободрить — вряд ли ведовской Совет обрадуется молнии, порождению Грозовых птиц, насколько бы очаровательным он ни был. 　　Пьетро приобнял её за плечи: по руке пробежались вытянутые линии искр, совсем для неё безвредные. 　　— Тебе ведь необязательно туда идти. 　　И да, и нет. На всё в этом мире было два ответа. Но правильный всегда предстояло выбирать. 　　Она могла убежать от своего наследия и так и остаться ведьмой лишь наполовину, а могла пойти навстречу своему страху и узнать о себе больше. 　　Ведьмы должны искать. Так говорила её наставница, старая Агата, курившая трубку и знавшая больше ярмарочных фокусов, чем настоящей магии. 　　Ведьмы должны искать, и Ванда намеревалась найти для начала саму себя. Кто, как не ведьмы, смогли бы ответить на её вопросы? 　　Гроза умчалась дальше на юг, а вместе с ней росчерком молнии исчез и её вечно спешащий брат. Ему не нужно было искать своё место: оно было там, наверху, на полпути к звёздам, чьи взгляды Ванда иногда ловила на себе. Каждый житель Волшебной Страны иногда чувствовал их кожей. Как ещё развлекаться звёздам? 　　Звёзды должны сиять. 4. 　　Ведьмам было не принято доверять, и многие из них скрывались под другими именами. Назовись ведуньей или травницей, и вот к тебе уже ходят за настойками или простенькими заклинаниями, заключёнными в стеклянные цветы, которые нужно собирать в самую светлую ночь года. Назовись предсказательницей и принимай гостей, спрашивая о будущем у рун или капелек росы. 　　От имён зависело многое. Если узнать настоящее имя хотя бы одного тролля из-под моста, можно заручиться поддержкой всего их племени. Если шепнуть нужное имя на Ярмарке, то тебя проводят в цветастую палатку, из которой можно выйти совсем другим человеком. Если скрыть собственное имя, можно спрятаться на виду у всех. 　　У ведьм, как и у любого народа в Волшебной Стране, были свои королевы. О них не принято было говорить вслух, но каждый знал их общее имя — Лилим. Им отпугивали нечисть и стращали детей. Но даже в Волшебной Стране Лилим были не более, чем мифом, давно канувшим в Лету, как последние драконы или птица феникс, отгоревшая двести лет назад и так и не восставшая из пепла. По домам ещё звучали страшные сказки о корявых пальцах, норовящих схватить за бок, и об ужасных мордах с острыми зубами, о зазубренных ножах и вечной жажде. Среди ведьм иногда шептались о заброшенном замке на самом дне мира, но никто не осмеливался пойти туда и проверить, правду ли говорят. 　　Ведьмы собирались вместе раз в тринадцать лет, в чащобе старого леса, что узкой лентой протянулся с севера на юг, повторяя узоры Стены. Это было не столько традицией, сколько привычкой, которой все любили уступать. Агата рассказывала Ванде об этих собраниях, как о ещё одной Ярмарке, которую не стоит бояться — ведь тогда и она тоже не будет обнажать свои метафорические когти. 　　Агата рассказывала о столе, за которым обменивались рецептами; о песнях, в которые вплетали заклинания, и о ведьмах, от которых все старались держаться подальше. Были среди них те, кто мнил себя новыми воплощениями Лилим: эти одевались в чёрное, носили под юбками змей и плевались лягушками, если им не нравился ход разговора. Поговаривали, что все вместе они могли оборотиться многоголовой Гидрой, выдыхающей ядовитый туман — тоже, конечно, врали. Стены Волшебной Страны так истончились, что уже не могли удержать в себе ни одного дракона, особенного такого смертоносного. <где-то здесь проходит шабаш> 　　Янтарная искра расчертила тёмное небо Волшебной страны, подобно мазку кисти по мольберту. 　　Ведьмы все, как одна, подняли головы и проследили за тем, как сияние падает вниз и исчезает за неровной линией Закатных гор. 　　— Звезда... — зашептались ведьмы, травники и шарлатаны. — Звезда упала на землю. 　　И это могло значить только одно. 5. 　　— Долго ты ещё будешь прятаться? Любой другой на её месте вряд ли бы услышал, как скрипела палуба под чужими шагами, но это была Наташа. Её невозможно было удивить или застать врасплох. <...> 　　— Но у вас на борту нет ничего, кроме молний, — Ванда нахмурилась, глядя на подсвеченную её магией гигантскую паутину, в которую “Летучий британец” и попался, как муха. 　　— О, им об этом известно, — Наташа скрестила руки на груди и посмотрела вниз, прямо на одного из разбойников, ловко понимавшегося по нити паутины. 　　— Тогда зачем?.. 　　— Это их способ сказать “привет”, — Романова улыбнулась, и Ванда удивилась: эта улыбка, в отличие от вех виденных ей ранее, была искренней. Она заставляла Наташу.... сиять. — Сама всё увидишь. Только держись подальше от баков с молниями. *** 　　Ванда впервые встречала кого-то с той стороны. Конечно, она знала, что такие люди существуют, но одно дело — знать, и совсем другое — видеть. 　　— Стивен, — имя замерло на её губах, а Бартон что-то яростно зашептал на ухо Наташе. Ванда могла бы попытаться узнать, что именно, но капитан Роджерс сам подошёл к ней, и разум ведьмы затопила искренность. 　　Обычно все скрывали свои мысли, чаще всего неосознанно, но мысли Роджерса не были скрыты никаким барьером. Похоже, мысли эти и были щитом. 　　Ванда столкнулась с таким впервые, а вот капитан с такими, как она, видимо, и раньше виделся. Говорят, лучшая защита — нападение, и это было самое доброжелательное нападение, которое только можно было представить. 　　Ответы на некоторые вопросы, вьющиеся у Ванды на языке, были прямо здесь, на поверхности. Да, капитан Роджерс прибыл сюда из-за стены. Да, он действительно не мог вернуться обратно, хотя и очень хотел. И да, предубеждений против ведьм у него не было — он видел как худших, так и лучших из них. И да, за плечами его висел выкованный из звёздного металла щит — Ванда чувствовала его так же явственно, как кристальную честность Роджерса. 　　— Стив Роджерс, — капитан чуть склонил голову и вопрошающе приподнял брови. 　　— Ванда, — выдохнула ведьма чуть позже, чем следовало. 　　— Говорят, вы ищете звезду, мэм. 　　Его взгляд не метнулся в сторону, но мысли его это сделали — слишком быстро для того, чтобы уловить направление. 　　— Упавшую звезду, Капитан. 　　Стоявший в углу со скрещенным руками Старк хмыкнул, и Ванда волей-неволей потеряла концентрацию. От хозяина “Летучего британца” веяло чем-то, похожим, на страх, и это было удивительно — до этого момента Старк никогда не позволял себе бояться. Да и выглядел всё так же скучающе-надменно. 　　— Большинство склонны думать, что я сошла с ума, — продолжила Ванда. 　　— Абсолютно чокнулась, — шепнул Клинт куда-то в рыжие кудри Наташи, и та в ответ старательно фыркнула. Капитан внимательно посмотрел на ведьму — так, словно оценивал не её внешний вид, а то, что было за ним. На секунду Ванде показалось, что он может читать разум людей так же ясно, как иногда удаётся ей. 　　— Зачем тебе звезда? — он произнёс это тихо, но его услышали все. В наступившей тишине можно было топить фей и слушать музыку не только своего, но и чужих сердец. 　　— Я должна её спасти.