Last night on Earth

В шесть утра, когда утренняя роса покрыла зелёные кожистые листья кукурузы, когда пыль дорог ещё не успела подняться в воздух, когда можно было рассмотреть розовеющее на горизонте небо, радиоприёмник, стоящий на подоконнике, оживает. — Доброе утро, Риверсайд! — чистым голосом приветствует продирающих глаза людей звонкий голос диктора. — Новый день, новые свершения! Двадцать третье августа две тысячи триста восемьдесят третий год! Погода — отличная! Шестьдесят четыре и четыре по Фаренгейту*! Просыпайтесь, сони! Наверное, девушку ненавидят все, кто слушают радио по утрам: отвратительно бодрый голос, так и хочется утопиться в чашке кофе от зависти. К слову, кофе. Больная тема, когда тебе сто сорок девять и врач запретил пить божественный напиток лет восемнадцать назад. Ну, цикорий тоже неплох, особенно, не реплицированный. Небольшая кухонька в доме, словно вырванном из далёкого прошлого и помещённом в центр бушующей технологической эры, наполняется звуками утренней возни. Шипит и силится выплюнуть пахнущую кофе жижу старая кофеварка, звенит таймер на тостере, выстреливая вверх слегка подгоревшими хлебцами. Морщинистые, в пигментных пятнах, пальцы сноровисто подхватывают их и укладывают на яркие тарелки. Сверху масло и апельсиновый джем. От сладкого аромата во рту скапливается слюна, но нельзя — аллергия. Но вот один неусидчивый юноша не откажется от порции сладости с самого утра. И точно, наверху слышится топот, глухой шум опрокинутого стула, на котором скопилось слишком много одежды. Старик, сервируя стол, качает полностью белой головой: никакой самоорганизации! Вот он в его годы… «Был ещё хуже», — ехидно добавляет внутренний голос. — Пользуясь своим служебным положением и знанием, что никто эту радиоволну не ловит, передаю привет самому потрясающему мужчине во всей галактике! Дедушка, я тебя люблю! «Мерзавка!», — с усмешкой думает мужчина, поднося к лицу полную цикория чашку. Знакомый и столь любимый аромат кофе с пробивающимся сквозь него травянистым духом. Как ни подслащивай, добавляй молока или ещё чего, на языке останется горечь зелени. Но ему ведь не хочется расстраивать внуков — у тех просто сверхсопосбность какая-то определять, выпил ли он кофе? — Как насчёт утра с Гленном Миллером? Бережно откопанные и оцифрованные музыкальные дорожки четырёхсотлетий давности! Может быть, кто-то из вас опять заснёт, а может, кто-то подскочит с постели, пытаясь выключить радио! Всё для вас, дорогие слушатели! И-и-и, первая композиция «Я знаю почему»! — звонкий смех сменяется музыкой с помехами и посторонними шумами. В этом вся Джо — обожает старье и ноет, как бы хотела жить в то самое время. «Ни регенератора, ни репликатора, ни межгалактической сети — посмотрел бы я на это!», — посмеивался старик, ероша кудрявые русые волосы дующейся девчушки. — «Деда-а-а, — довольным тоном тянет Джоанна, обнимая пожилого мужчину за талию, — ты ведь был примерно в то время… Расскажи! Ну расскажи!». — «Гадкая девчонка! — возмущается он. — Это было давно и неправда!». Но видя, как прозрачные серые глаза подростка наполняются слезами, старик не мог отказать. — «Слушай и не перебивай», — неосознанно копируя интонации давно ушедшего в лучший мир друга, начинает Джеймс Кирк, хлопая широкой ладонью по подлокотнику, предлагая прапраправнучке устроиться поудобнее перед долгим-долгим рассказом о днях минувших… — Доброе утро, деда, — на перилах повисает мальчишка лет десяти. Он потирает кулаками глаза, Джеймс видит на щеке след от подушки. Растрёпанная пшеничная макушка золотится в свете утреннего солнца, и не единожды герой Федерации с грустью видит, как сильно на него похож праправнук. «Лицо — это не беда, — думает адмирал в отставке, — главное, чтобы он не унаследовал такое же шило в заднице как у меня». — Доброе, Джимми, — мужчина достаёт из холодильника пакет сока и наливает его в высокий стакан. — Завтрак на столе, спускайся. Принюхавшись, мальчишка и правда различает аромат поджаренного хлеба и цикория. Едва не сверзившись с лестницы, мальчонка быстро оказывается за столом, и начинает с аппетитом хрустеть тостами с апельсиновым джемом. Глядя на завтракающего внука, мужчина присоединился к трапезе. Льняная каша с фруктами и тост с маслом под удивлённый взгляд Джимми. — Деда, тебе же нельзя…– мальчишка кивнул на заплывший жирком живот мужчины и поймал возмущённый взгляд. — Ой, да ладно тебе, Джимми! — рассмеялся Кирк, похлопав себя по объёмному брюшку, которое некогда было рельефным прессом. Только было это лет семьдесят назад… — Ну ладно, — фыркнул пацан, приканчивая завтрак. — Я в гараж! Джеймс проводил взглядом спину в яркой мятой футболке — названный в его честь праправнук с раннего детства проявлял неуёмную тягу к разбору техники. «Кажется, грядёт новый Скотти», — думает старик, попивая остывший цикорий. В гараж, где стоит некогда сброшенная в пропасть машина — штаб-квартира юного конструктора. Кирк совершенно не удивится, если мальчишка соорудит из шевроле мини-шаттл с ВАРП-ядром под капотом. Когда тебе уже полтора века, время несётся с поистине бешеной скоростью. Временная прямая кажется пущенной вперёд стрелой с привязанной к той тонкой лентой с узелками на разном расстоянии. Джим понимает, что рано или поздно наконечник, пущенный в полёт в 2233 году когда-нибудь найдёт свою цель и крепко увязнет в мишени. Дни сменяли друг друга с такой нереальной скоростью, что Кирк только мог удивляться: как, ему уже сто сорок девять? Ого… За плечами — пост гранд-адмирала ЗФ, два брака, три ребёнка, из которых сохранить отношения получилось лишь с младшим — Томасом. Это его правнуки приезжают на выходные к «любимому ископаемому дедушке». Старшая, Джоанна, и вовсе с позапрошлого года поселилась в Риверсайде со словами: «Школьную программу я уже прошла, дополнительное образование получаю дистанционно, до девятнадцати лет на Земле точно задержусь». Русоволосая авантюристка со способностью находить неприятности на пятую точку. Вот кто унаследовал кирковский ген целиком и полностью! Кирк и сам не понял, как так получилось, что он последний из «Легендарной команды «Энтерпрайз»… Первым его покинул Скотти — никто из разбросанной по мирам Федерации команды не верил, что тот-самый-Скотти больше не с ними. Боевая подруга инженера, Джейла, была со своим мужем до последней минуты. Джиму было страшно смотреть на пустые гробы, в которых не нашли упокоения его друзья. Вторым оказался доктор. Не раз обманывая смерть, выдирая из её лап людей, Леонард тихо умер в собственной постели. Просто остановилось сердце. Тогда Джим в первый раз за долгие годы заперся в своём доме на неделю, и пил, не просыхая. До сих пор стыдно за своё поведение. Третий удар — Спок. Покинув флот, полувулканец пошёл по стопам отца — стал послом Федерации, а после и заменил его на этом посту. «Неудавшаяся попытка наладить контакт», — прочтёт Джим в газете и напьётся в третий раз. Вытаскивала его из запоя, как ни странно, Ухура. В вулканских одеяниях, с невозмутимым лицом, она раз за разом разряжала в шею пьяного в зю-зю бывшего капитана гипо, а после рыдала на его груди, матеря последними словами как его, так и погибшего мужа. Иероглиф «четыре» созвучен со «смертью» на японском. Какое горькое совпадение! Храбрый Хикару, ты достойно жил и не посрамил предков-сёгунов! Твоя дочь смело шагает туда, куда не успел ты, она хороший капитан и взяла от вас с Беном всё самое лучшее. Разлука — вино горькое, такое не выпьешь залпом. Даже самый малый глоток будет жечь горло и проситься наружу. Джим не мог представить, что чувствовала Нийота, оказавшись в опустевшем доме. Наверное, поэтому она переехала обратно на Землю и искала утешения в лекциях по ксенолингвистике… Наверное… Она так и осталась для Кирка загадкой. Паша… Павел Андреевич Чехов — гений в навигации, ставший во главе огромной организации. Русская смекалка в борьбе с трудностями космического масштаба не раз тебя выручала из ситуаций, которые казались безвыходными… Ты возмужал, сменил солнечно-жёлтую форменку на адмиральский китель, но русые кудряшки, даже подбитые сединой, давали понять, что ты в любой момент можешь выкинуть что-нибудь эдакое. Прощаться с тобой было тяжелее всего — ты оказался последним из живущих, был самым молодым в команде, но отчего ушёл не последним? Тринадцать лет назад предпоследний из «Легенды Звёздного Флота» оставил эту бренную землю. Оставил Джима, с которым, бывало, общался по видеосвязи ночи напролёт. А то как же — с прадедом супруга внучки не пообщаться? Кирк-Чеховы-Маккои… жуткая смесь. Джоанна Параскева Кирк и Джеймс Демид Кирк… ДжейПи и ДжейДи. Джим знает, Джо, как он, грезит звёздами, но пока не столь фанатично. Джимми-бой по-любому полезет в нутро космического корабля. Талантливые у него праправнуки… Он не ожидал, что проживёт так долго. Сколько раз он был на пороге смерти? А сколько раз и правда умирал, но оказывался воскрешён в буквальном смысле? Глядя на свежие могилы друзей, прославленный капитан каждый раз думал о том, как было бы здорово отдать кому-нибудь из них возможность пожить подольше. С его везением ему было бы удачей дожить до пятидесяти, а ты погляди — почти в три раза превысил лимит. Задержался на этой планетке. Порой Джиму казалось, что весь их мир — это тюрьма и сюда отправляют особо напортачившие души. Здесь нет никакого Ада и Чистилища — сама их реальность уже Чистилище. Отжил своё — на новый круг перерождения, не до конца очистился? Поживи здесь ещё! Кирку смешно и горько от своих кухонных домыслов. Он много чего натворил, многих не спас, так за что же ему столь долгая жизнь? Ведь сколько раз мог по-геройски умереть? Не сосчитать… Светящее в окно солнце напекает просвечивающий сквозь седину розовым затылок. Кирк моргает и ищет часы. Он провалился в воспоминания на добрый час! «Старею, старею», — думает мужчина, вставая из-за стола. Надо бы что-нибудь поплотнее приготовить: в начале десятого придёт Джо и наверняка будет голодна как кит. Так и случилось: влетевшая в дом девушка, стащив в кудрявой головы бейсболку, отправилась на кухню, где была встречена дымящейся чашкой кофе, парой сэндвичей и омлетом. Вскоре, на второй завтрак подтянулся и Джимми-младший. — М-м-м, дедуль, ты лучший! — девушка жадно поглощала завтрак, с благодарностью глядя на Джима из-под курчавой чёлки. Подперев щеку кулаком, мужчина смотрел на трапезничающих детей. Какие награды, чины? Кажется, он нашёл своё предназначение — быть дедом. Честно говоря, отношения с детьми у него не особо ладились — они росли без своего прославленного отца, но сейчас, воспитывая двух мелких непосед, Кирк понимал, что вот оно — то самое. Подвиги забудутся, окажутся погребены под слоем новых свершений молодых и дерзких, но потомки, несущие в себе его кровь, вот оно. Потомки, вспоминающие вечера на ферме Айовы, куда сам не ожидая от себя, вернулся Джим после выхода в отставку. Потомки, которые не могут поверить, что этот пухлощёкий старик, с выцветшими от времени глазами, и есть широко улыбающийся на голофото блондин в парадном кителе Звёздного Флота. «Они ведь никогда не видели меня молодым», — ловит себя на мысли Кирк. И своего не менее прославленного прадеда. Пятилетняя Джо долго сверяла изображение, на котором позировал курчавый подросток в алой кадетской форме с улыбающимся в бороду седоволосым дедушкой Пашей. — «Не похож!», — таким был вердикт малышки. А Джимми, увы, не застал прадеда, но знал о нём так много, будто лично знаком — Кирк постарался, чтобы память о Паше жила в их общих потомках. — Деда, а мы будем кататься? — поинтересовался внук. — Конечно, Джимми-бой! Я даже разрешу тебе сесть за руль! — Деда! — восклицает Джо, негодующе глядя на старика. — Ему же десять! — Почти одиннадцать! — возражает мальчишка, вскакивая из-за стола. — Скажу вам по секрету, молодые люди, — хитро улыбается Кирк, приманивая внуков. — Я в двенадцать вовсю рассекал по Риверсайду! Ну, юноша, желаете побить мой рекорд? — Да-а! — мальчик торжествующе смотрит на старшую сестру — он покажет ей, кто лучший пилот Альфа-квадранта! Джим, позабыв о боли в суставах и стариковской хандре, бодрым шагом идёт в гараж. Интересно, шевроле всё ещё на ходу? Жёлтая пыль айовских дорог вздымается вверх из-под шин. Лет сто назад дороги были скорее пустыми, чем полными — главенствовал аэротранспорт, так сейчас и подавно. Звонкий хохот и выкрикивания слов из «Саботажа» — Джимми-бой водит раритетную машину со знанием дела, хотя ноги, как и у самого Джима в его возрасте, едва-едва касались педалей газа и тормоза. Двадцать четвёртый век, а Айова до сих пор сельскохозяйственный штат. Где-то вдали, сквозь облака пыли и вибрирующий зной, виднеются верфи Звёздного Флота. Джим просит, чтобы внук проложил курс туда. Он сам не замечает, как выпрямляется в сидении, вскидывает подбородок, теряет домашнюю мягкость. Детям странно видеть деда таким… Нет, адмирала Кирка. — Сэр! — дежурный на КПП огромными глазами смотрит на легенду Флота. Джеймс, как в годы далёкой молодости, подмигивает мальчишке — он давно не посещает адмиралтейские посиделки, ограничил общение со СМИ и понимал, что у большинства может возникнуть мысль, будто адмирал Кирк уже давно отошёл в мир иной. Нет, жив и собирается показать внукам до сих пор функционирующую верфь. Отсюда начался его путь к звёздам… Дети радуются, Джим хочет залезть на строительные леса, Джо снимает его оттуда под гогот деда. Старик, то и дело, пожимает руки, щупальца, перебрасывается парой-тройкой слов с узнавшими его офицерами. Кирку хочется смеяться, когда один орионец толкнул вернувшегося после разговора с ним друга в бок. — «А кто это?», — инопланетник кивнул на Джима. Его приятель, рыжеволосый денобуланец, покосился на него, как на идиота. — «Это же Джеймс Тиберий Кирк! Капитан легендарного «Энтепрайза!». — «Да? Я думал, он давно умер…». Хотелось ли Джиму вернуться в космос? Скорее да, чем нет, но при одном условии — если с ним будет его команда. Но они все уже давно в лучшем мире, а значит, он, давно не достававший форменный китель из шкафа, лучше останется на Земле. Чего ему ещё желать? Тихая старость с праправнуками, бурная молодость, десятки новых миров — программа «максимум» выполнена. Страх остаться на Земле навсегда, как в юности, его больше не пугает — Кирк знает, страшнее остаться в космосе — висеть в безвоздушном пространстве ледяным трупом или пеплом из крематория. Впервые за долгие годы день казался бесконечно-длинным. Он не стремился промчаться мимо Джеймса, напротив, тянулся и тянулся — мужчина даже устал ждать, когда же наступит закат. Но вот, зажглись передние фары, слега осела пыль, и пожилой мужчина за рулём — внук утомился, и теперь спал на заднем сидении. Зевала и Джо — рабочий день у диджея начинается в шесть утра, а подъём в четыре. — Мелкого надо растолкать, — говорит девушка, оглядываясь назад. Джимми-бой свернулся калачиком и видел десятый сон, укрытый дедовской курткой. — Я не настолько стар, донесу, — возражает мужчина, глуша мотор. Пока Кирк несёт внука в спальню, Джим не просыпается. Совсем в ночь ушёл парень. Джеймс поправляет одеяло, зная, что мальчик любит раскрываться и под утро замерзает. В мужчине нет большой ласковости, он не особо любит обниматься, лобызаться, но какая-то тоска возникла в груди при взгляде на спящего ребёнка. — Добрых снов, Джимми-бой, — говорит он, невесомо проведя ладонью по выгоревшим на солнце светлой макушке. — И тебе, деда, — сонно бормочут ему в ответ, зарываясь конопатым носом в подушку. Джим гасит в детской свет и спускается вниз. На крыльце обретается Джо. Она мелкими глотками пьёт разбавленный тёплой водой сок и рассматривает тёмно-синее небо, украшенное миллиардами звёзд. С тихим вздохом старик опускается на тёплое дерево, рядом с внучкой. — «Чего не спишь?», — интересуется Кирк. — «Скоро лягу», — отмахивается девушка. Молчат. — Ты будешь против, если я подам документы в Академию в следующем году? — Джо очень важно услышать ответ главного человека в своей жизни. — С чего бы мне возражать? — удивляется Джим. — Двадцать лет — самое то для Академии. Мне двадцать два было… Знаешь, один очень дорогой для меня человек сказал однажды: «Будь ты в половину, как твой отец, ты бы очень пригодился Звёздному Флоту: будешь офицером через четыре года, капитаном — через восемь». Я стал через три. Но не пытайся повторить мой рекорд, Джо, не надо, — просит он, положив свою ладонь поверх узкой девичьей. — Не капитан совершает подвиги, а команда. Милая моя, я не расстроюсь, если ты не станешь капитаном. В конце концов, парадный китель на тебе и в половину не будет сидеть так здорово, как на мне… — Деда! — наигранно возмущается девушка, двинув кулачком ему в плечо. — Полегче! Насилие над старым человеком! Героем Федерации! Помогите! — голосит мужчина, в ответку, дёрнув внучку за кончик растрёпанной косы. — Ах, та-ак! Ну, держись! Старик и девушка шутливо борются друг с другом и смеются. Джо пытается не смеяться громко, чтобы не разбудить Джимми. Наконец, она приваливается к мягкому плечу деда и полной грудью вдыхает запах машинного масла, кисловатого пота, дорожной пыли, подгорелого хлеба. Она не знает деда молодым, не была свидетелем его подвигов, для неё Джеймс Тиберий Кирк — большой и мягкий, как плюшевый мишка, дед, у которого золотое сердце и добрые глаза. Ещё это истории о космосе перед сном и тайком накинутый на плечи огромный парадный китель… Отчего-то сегодня ей грустно. Но она, как Скарлетт О’Хара подумает об этом завтра. — Мне ра-а… — Джо протяжно зевает, — рано вставать. Пойду я. Не засиживайся. — Добрых снов, Джо, — улыбается Джим, клюнув внучку в лоб. Мужчина остаётся на крыльце один. Впереди — бескрайнее поле кукурузы, тихо нашёптывающей истории на своём кукурузном языке. Джим не может перевести слова, но он знал, кто бы оценил лингвистическую составляющую этого наречия. Есть ли у кукурузы разум? Наверное, в бесчисленном большинстве вероятностей и вселенных есть раса разумных початков. Кирку смешно от своих ночных дум. Он поднимает глаза к ночному небу и думает, как же давно он не смотрел на звёзды просто так. Кажется, даже забыл, что издали они очень красивы. Но Космос удивителен не звёздами, а теми, кто прячется за их светом. Он прожил поистине долгую и счастливую жизнь, чего ему ещё желать? Джеймс привалился боком к периллам, и улыбаясь, закрывает глаза. Кукурузный шёпот, далёкое тарахтение аэрокаров, пение звёзд… Какая красивая колыбельная… Она уносит капитана куда-то наверх, мягко качает в своих объятиях, золотит волосы солнечным светом, стирает с лица прожитые годы, оставляя бренное где-то там внизу… Коротко вздохнув, Джим открывает глаза. Права Джо, не надо засиживаться — спина ему не кажет спасибо. Легко вскочив на ноги, мужчина оттряхнул от несуществующей пыли форменные штаны. Застыв на месте, он приоткрывает от удивления рот: нет айовской фермы, есть лишь широкий светлый коридор «Энтепрайз». В глазах рябит от трёхцветия формы — в коридоре не тихо, он шумен от голосов и писка ПАДДов, это Джим на мгновение оказался в вакууме. Ничего не понимая, он пятится назад и врезается в группку шушукающихся научников. Они не дают ему упасть, несколько пар рук поддерживают Кирка. — «Сэр, всё в порядке?», — улыбается заместитель Спока — Лилит Дженкинс, погибшая на втором году пятилетней миссии. — «Д-да», — кивает Джеймс, не находя сил отвести взгляда от лица старой знакомой. Каждый из кучки в синем — знакомые капитану люди. — «Я пойду», — он выпутывается из рук и, то и дело, оборачиваясь, спешит к турболифту сквозь попадающихся ему на пути офицеров. «С возвращением, сэр!», «Приветствуем, сэр!», — доносится со всех сторон, а Джим, по-прежнему ничего не понимая, улыбается как дурак. Как? Как он оказался здесь? Глупый, глупый сон! Или нет? Встречающиеся ему на пути офицеры оборачиваются и все, как один, начинают аплодировать. Мужчина, под радостные выкрики команды заходит в турболифт и нажимает на панель. Лёгкая вибрация и шипение разошедшихся в сторону дверей. Джеймс… видит свою команду. Все на рабочих местах, пищит техника, господи, это правда «Энтепрайз»? — Капитан на мостике! — по-чеховски звонкое заставляет всех обернуться. Новоприбывший видит своих людей. Все молоды и полны сил. Скотти, Джейла, Хикару, Нийота, Леонард, Паша — у Джима встаёт ком поперёк горла. Они поднимаются со своих мест и так же, как и офицеры в коридоре, начинают хлопать ему. Капитан выходит из турболифта и сталкивается лицом к лицу с первым помощником. — Джим! — мужчина слышит, казалось бы, давно забытый голос. Сильная хватка на плечах и он оказывается лицом к лицу со Споком. Полувулканец улыбается, и… обнимает его. — Как мы по тебе скучали, парень! — промеж лопаток опускается ладонь и капитан уверен, что на мизинце обретается женский перстень. — А я — по вам, — сдавленно говорит он и не может сдержать слёз. — Но-но, парень! — Маккой, вытаскивает из кармана форменки гипошприц. — Да ну тебя, Боунс! — смеётся сквозь слёзы ДжейТи. — Дорогу леди! — Нийота целует Джима в щеку. — Не обольщайся, это разовая акция! Смеющийся Спок обнимает свою жену. — Джо в Академию собралась? — посмеивается вновь юный Павел Андреевич, похлопывая капитана по плечу. — Ну-ну, пусть покажет там всем кузькину мать! Кстати, мы готовы к гипер-прыжку! Куда проложить маршрут? И Джим понимает, что всё взаправду. Он больше не на Земле. Но грусти нет, есть бесконечное счастье от встречи со старыми друзьями. Он попрощался с праправнуками, ему не больно от разлуки, и им не должно. — Так куда проложить маршрут, сир? — Паша улыбается и вопросительно смотрит на Кирка. — На ваше усмотрение, мистер Чехов! — Джеймс опускается в капитанское кресло. Всё правильно, он на своём месте. Его последняя ночь на Земле была тихой. — Есть, сир!