Работа, которая ей не подходит...

      — Разрыв мышц плеча и бедра, ожоги первой степени по всему телу. Открытый перелом челюсти…       От каждого слова, зачитанного боссом портовой мафии, Мори Огаем, с небольшого исписанного неразборчивым почерком листа, я вздрагивала всем телом, словно от удара.       — Переломы лобной кости и грудных позвонков, повреждение шейных связок. В настоящий момент находится в коме…       Босс, оторвав свои аметистовые глаза от списка, перевел взгляд на меня.       — Неплохо его избили, как ты думаешь?       С трудом подавив желание закричать от отчаяния, я сглотнула и как можно более спокойно ответила:       — Это… цена проваленной миссии.       — Мне правда очень жаль, — без тени сожаления произнес тот и отложил листок в сторону. Из-за спинки его кресла тут же высунулась сияющее любопытством личико любимицы Огая — светловолосой кудрявой девочки с озорными глазами по имени Элис, — которая тут же схватила этот листок своими маленькими белыми пальчиками. — Он может никогда больше не прийти в сознание…       — Что? — выкрикнула я, едва сумев сдержаться и не зажать себе рот. Кто же смеет так кричать, стоя перед боссом?..       — Не переживай ты так сильно, — покачал головой мужчина и улыбнулся одними уголками губ. — Вы двое сделали все, что смогли.       От этих слов мои ноги будто задеревенели.       — Вы проиграли в нападении на детективное агентство, это верно. Ошиблись при ловле человека-тигра. Потопили судно с нашим грузом, — Я в каком-то странном оцепенении следила, как движутся его губы, произнося вслух каждую нашу промашку. — Но вы сделали все, что смогли, и это главное.       Я потупила взгляд, старательно разглядывая собственные туфли и узорчатый красный ковер на полу.       — Очень важно приложить усилия, — говорил тем временем босс, — только тогда приходит результат. Разве нет?       И почему же тогда я чувствую себя так, словно меня отчитывают как шестилетнюю девчонку?..       Это было невообразимо страшно — рассекать воды близ порта Йокогамы на катере, где взорвалось и пошло ко дну большое торговое судно. Я помню, как с каждой минутой мое сердце сжималось все сильнее и сильнее, как на глаза наворачивались непрошеные слезы, мешая искать взглядом того, чью жизнь я собиралась спасти. Это было моей работой. Моей обязанностью. Моим личным желанием. Мне становилось больно от мысли, что больше я его не увижу, не смогу ему помочь, как это делала раньше. Пусть он и не ценил этой помощи, пусть и желал всегда быть волком одиночкой… Мои руки побелели и вымерзли от сильного ветра и соленой холодной воды. Я помню, какое отчаяние охватило меня, прежде чем я сумела отыскать взглядом среди темных волн и плавающих останков корабля так хорошо знакомый мне черный плащ… и мое тело среагировало быстрее, чем разум. Я не чувствовала более ни страха перед морем, ни ледяной воды, в которую я, моментально скинув пиджак, нырнула с головой… только ужас от мысли, что он может быть уже мертв…       — Послушай, Хигучи…       Мой собственный крик «Акутагава-семпай!» все еще звенел у меня в ушах, и я с трудом оторвалась от воспоминаний, пытаясь понять, о чем говорил босс последние полминуты. Что-то про торговую компанию, которой принадлежало потопленное судно…       — Вполне возможно, что они захотят ему отомстить.       Внутри меня что-то похолодело — уже в который раз за этот день. Наверное, что-то такое отразилось и на моем лице, потому что босс отложил в сторону только что взятые приборы и сцепил руки в замок.       — Мафия — хозяйствующий субъект, использующий насилие как валюту. В конце концов не важно, что утонуло и кто убил. Если насилие вернется к нам, — он нахмурил брови, — все наши издержки станут обязательствами.       — О каких обязательствах вы говорите? — тихо переспросила я, борясь с дрожью в голосе. — Все это — плоды труда Акутагавы-семпая до сего дня…       — Это тоже верно, — Огай скользнул взглядом по Элис, которой уже наскучило разбирать каракули на взятом листе. — Его сила устрашает даже среди мафии. Но вот… — Босс прищурился, пристально вглядываясь в мое лицо, — что насчет тебя?       У меня будто землю выбили из-под ног.       — Хигучи… ты когда-нибудь задумывалась, подходит ли тебе эта работа?

***

      Ледяная вода, набранная в ладони, обожгла разгоряченную кожу. Я подняла взгляд на зеркало и столкнулась с усталыми, слегка покрасневшими от невыплаканных слез карими глазами. Разглядывая сейчас свое лицо, светлые волосы, собранные в изрядно растрепавшийся пучок на затылке, намокшие, прилипшие к щекам и вискам пряди, застывшие на ресницах капли… я невольно подумала о том, как много я сделала для Акутагавы-семпая за этот день. Конечно же, меня никто не обязывал помогать ему… это было моим собственным выбором, о котором я не сожалела. Сожалела я лишь о том, что он об этом никогда не узнает…       Я повернула ручку крана, и шум воды стих; мои пальцы непроизвольно вытащили платок из кармана и сжали его в кулаке. Как бы мне не хотелось отвлечься от невеселых мыслей, в голову лез наш с боссом недавний разговор. Подходит ли мне эта работа? Задавала ли я себе этот вопрос когда-нибудь?..       Внезапно по спине пробежал холодок, под подбородком я почувствовала пугающе прохладный металл. Еле сдержавшись от писка, я выронила платок и запоздало сфокусировала испуганный взгляд на отражении в зеркале… Рядом со мной стоял один из моих подчиненных, Гин, легко обвив мою шею рукой и приставив узкое лезвие к горлу.       — Г… Гин? — прохрипела я, с ужасом вглядываясь в лицо, наполовину скрытое металлической маской. Темные глаза сузились, но убийца портовой мафии ничего не ответил.       — Завязывай с репетицией, Гин, — раздался звонкий голос слева. Эти слова меня немного успокоили, и я заставила себя перевести взгляд в сторону. И практически сразу почувствовала некоторое облегчение при виде двух людей, стоящих в дверном проеме. Тачихара Мичидзу и Рюро Хироцу…       — Черные ящерицы, — выдохнула я. — И что же это значит?       — Этот ублюдок Гин всегда берет подлую работенку, типа внедрения или убийства, — усмехнувшись, развел руками Тачихара, и я поморщилась от этой фразы. Мне всегда казалось, что он больше похож на уличного бандюгана, нежели на члена мафии и лейтенанта «Черных ящериц». Рыжие лохматые волосы, типично подростковая одежда, пластырь на переносице… И словечки подобающие. — Перерезать глотки семье и друзьям по приказу свыше — обычное задание, — Парень уперся ногой в дверной косяк. — Он имел в виду, что тебе лучше не зевать по сторонам.       Одним плавным движением, будто завершая фразу коллеги, Гин убрал лезвие от моей шеи, и я, подавив нервный смешок, поспешила отойти в сторону.       — Босс… сказал, что хочет видеть меня мертвой? — нахмурившись, предположила я.       — Пока нет… — задумчиво протянул Хироцу, поправив свой монокль. Вот уж кто был действительно похож на выходца из благородных семей; мне всегда было приятно иметь с ним дело. — Но кто знает, что случится завтра?       — Так вы пришли надо мной поиздеваться, я права? — У меня сжались кулаки.       — Мы пришли предупредить тебя, — невозмутимо возразил командир «Черных ящериц», — что тебе стоит оставаться бдительной. Если бы я был на твоем месте, я бы подстраховался до того, как убийца начнет на меня охоту. Не только руководство хочет твою голову.       «Да неужели...» — подумала я, стиснув зубы; во рту появился металлический привкус. Кажется, меня начинает одолевать вполне обоснованный страх.       — Имея полномочия мобилизовать нас в боевой отряд, технически ты стала нашим начальником, продолжал Хироцу, пощелкивая пальцами. — Но мы не подчиняемся тебе вне твоих полномочий. Вне страха и уважения перед силой Акутагавы…       Дальше можно было не продолжать — я и сама все прекрасно знала.       — Хигучи, сейчас Акутагава вне игры, — Я обвела взглядом своих подчиненных, которые, похоже, уже таковыми не являлись. — Какая сила заставит нас подчиняться тебе теперь?..

***

Ты когда-нибудь задумывалась, подходит ли тебе эта работа?

      Конечно, не подходит.       Щелкнул замок входной двери, впуская уставшую меня домой — от пережитого за сегодня мои пальцы дрожали, и мне стоило немалых усилий просунуть ключ в замочную скважину. Пакет с продуктами из магазина, в который я зашла по пути домой, выскользнул из внезапно ослабевших пальцев; сумка съехала с плеча по руке и тяжело ударилась о пол.       — Я дома… — шепотом произнесла я привычную фразу, хотя знала, что здесь меня никто не ждет.       Стоило двери закрыться, как я привалилась к ней спиной и обессиленно опустилась на коврик у порога. Было все равно, что мой светлый плащ может испачкаться; все равно, что пол был холодным; все равно, что в пакете лежали продукты, требующие убрать их в холодильник. Все, на что мне хватало сейчас сил — обхватить руками колени и уткнуться в них лбом, уже не сдерживая слез.       Я знаю, что не подхожу для этой работы.       Сейчас, окончательно признавшись в этом себе, я почувствовала, как меня тянет на дно, словно камень, брошенный в озеро. Как стремительно сгущается темнота вокруг, а единственный лучик света, едва пробивающийся сквозь толщу воды, меркнет. Я слишком долго лгала самой себе, уверяла, что все мои действия оправданы и не бесполезны. Но если сесть и хорошенько подумать, если вспомнить все дни, проведенные с Акутагавой-семпаем…       В тяжелой тишине оглушительно громко пищал аппарат жизнеобеспечения; сидя перед койкой Акутагавы-семпая и глядя на свои белые, как мел руки, лежащие на коленях, я начала замечать, как мои пальцы нервно подрагивают ему в такт. Запах свежих бинтов и медикаментов заставлял сердце сжиматься еще сильнее. Было невыносимо думать, что в один момент этот противный писк — и в то же время близкий до боли в груди — может перестать отсчитывать удары его сердца. Было невыносимо думать, что он может больше не проснуться…       Я подняла взгляд, задержав его на мертвенно бледном лице Акутагавы-семпая, на разметавшихся по подушке и прилипших к лицу черных волосах, слегка обгоревших от пожара на судне; на его закрытые глаза с опаленными ресницами. Моя рука невольно потянулась к лежащей койке забинтованной руке…

«Мне не нужна твоя помощь!»

      Пальцы замерли в паре миллиметров, так ее и не коснувшись. Верно, он всегда был сам по себе. Шел на врага в одиночку, даже если он превосходил его числом. Делал все сам, не рассчитывая на помощь других.

«Ты ничерта не знаешь!»

      Его сила внушала уважение подчиненным, но лишь немногие знали, что он пытался доказать это отнюдь не им. В его мыслях всегда был другой человек, перед которым он благоговел, ради которого шел на риск и убийство, ради которого не жалел собственной жизни…

«Человек, который исчез, так и не признав мои способности…»

      В его глазах всегда были лед и отчуждение. Он всегда работал один.

«Мне не нужна помощь ни от тебя, ни от кого бы то ни было».

      Верно… Он никогда не нуждался в моей помощи.       Из воспоминаний меня вырвал звонок телефона. Опомнившись, я подтянула к себе валяющуюся на полу сумку и с трудом отыскала в нем свой мобильник. На экране светилось имя «Хироцу». Отвечать мне не хотелось: было ощущение, что ничего хорошего от его звонка ждать не стоит. И все же, с трудом уняв дрожь в голосе, я нажала на кнопку.       — Хигучи слушает… что? Что случилось?       В ответ послышался невнятный шум, после чего я сумела разобрать в нем бесцветный голос Рюро…       — Что ты сказал?! — закричала я в трубку, а мой голос предательски дрогнул, сорвавшись на писк.

Что значит «Акутагаву похитили»?!