Между

— Да это ты нихрена не понимаешь. Ты думаешь отобрал у меня компанию. Черта с два, все это время ты воплощал в жизнь чужой план — растерянное лицо Игоря, моё непонимание происходящего…чувство беспомощности и страха…- Компания теперь не моя, но и не твоя, Игорь. — А чья? — Отобрав у меня компанию, ты подарил её другому человеку. — Какому другому человеку? — Ты даже не представляешь во что ты вляпался. Мы теперь оба с тобой одинаковые, и оба с пустыми карманами. — Что вы несете, Аркадий Викторович? — лицо Игоря в полосках света от жалюзи кабинета, мое сбившееся дыхание и нехватка воздуха от напряжения и недавно пролитых слез. — Ты всё это затеял, чтобы отомстить за смерть родителей. Но это твой отец заказал меня первым и не оставил мне никакого выбора…- как они могут так спокойно говорить о убийстве человека? — И самое главное — твою маму убил не я. — Хм. Да. А кто? — Её убил тот человек, который будет теперь владеть твоей и моей компаниями. И у него много имен, но одно имя знают…- все происходит так быстро, что я не могу уловить момент. Раздается выстрел, звук битого стекла, брызги крови, такие мелкие как дождь. До моего мозга не сразу доходит суть произошедшего, тело отца складывается пополам, он падает на колени перед стоящим Игорем. Кровь растекается по светло- коричневому ковролину. И это кровь топит мой разум отчаянием. Я склоняюсь над телом, пачкая руки в крови, лицо Игоря спокойное, словно ничего не произошло. Не спеша касается лица, стирая капли крови с щеки, а дальше мое тело поглощает весь этот ужас, страх, боль, отчаяние, беспомощность…и он, человек стоящий передо мной, я на коленях у лежащего рядом отца истекающего кровью. Тот, кому я доверилась, разделила с ним свои проблемы…бегает с телефоном от окна, я его не слышу. Меня душит истерика, по телу ползет липкий страх… Все рушится как карточный домик… И я не в силах ничего изменить… Прошлое, это липкое прошлое. Просыпайся. Ты знаешь что нужно сделать. Раз. Два. Три. Резко открываю глаза, делая жадный глоток воздуха ртом. Тихий шелест слышится где-то справа от меня, фокусирую взгляд. Снова ты. — Привет, — уверенно ставит стульчик рядом с моей койкой и садится, изучая меня, я бы сказала разглядывая, — как ты? — Привет, — сажусь, крепко сжимая в руках простынь, словно пытаясь защититься от него, — откуда ты знаешь, что я здесь? Он улыбается, и достает из кармана пальто брелок с ключами. Демонстрирует их мне. — Мои ключи? — Тяну руку за ними, но он отводит руку назад, не позволяя мне забрать их. — Вы, юная леди, злоупотребляете алкоголем, вам не положено водить автомобиль — серьезно и мягко отвечает он, пряча ключи во внутренний карман своего пальто. — Ты приехал, чтобы пристыдить меня? — кажется я злюсь, но стараюсь сдерживать свои эмоции. — Нет — морщится, — я привез тебе кефир и йогурты — тянется за пакетом у тумбочки и демонстрирует большой целлофановый пакет набитый чем-то тяжелым. — Спасибо, не стоило — отвечаю я. Уезжай, пожалуйста, не надо мне твоей жалости. Ты не пожалел меня в ту ночь, и сейчас не стоит. Его улыбка с лица пропадает, в глазах мелькает грусть. Он делает глубокий вздох и медленно поднимает взгляд на меня. Что? Что ты хочешь мне сказать? — Кать, — он замолкает, и осторожно пересаживается на койку рядом со мной, — я должен извиниться. — Ты уже извинялся — перебиваю я, грубо, резко. Я не готова и не хочу снова это слышать. Это не изменит прошлого, не отменит моей боли и утраты. — Послушай меня, — изучает мое лицо глазами, чувствую, но не смотрю на него, — я не знал исхода, я мстил лишь твоему отцу, я не знал и не хотел, чтобы так вышло… Мне правда очень жаль. — Легче? — спрашиваю я, наконец найдя в себе силы встретиться с ним взглядом. — Нет, — честен ли ты сейчас? Или это снова фарс? Чего ты хочешь, Соколовский? — но я не хочу чтобы ты думала, что я все это подстроил и спланировал. — С каких пор тебе важно что я думаю о тебе? — Боже, Катя остановись. Мои руки сильнее сжимают простынь, стараясь укрыться от него ещё дальше. Зачем ты приехал будоражить мою боль, которую я так усердно пыталась утопить в алкоголе? Он молчит, пристально смотря мне в глаза. молчание затянулось, Игорь, или это и есть ответ. — Всегда было, — встает, проходя к тумбочке и в воздухе мелькает некая черная папка. Я только сейчас заметила, что там лежит что-то ещё помимо стакана и моего телефона, — именно поэтому я здесь, — достает какую-то бумагу из папки и кладет её рядом со мной на койку. — Что это? — спрашиваю, отпуская скомканную простынь. — Твое заявление — поясняет он, садясь обратно на стул, — мне ясно дали понять, что оно не решит твоих проблем, а вот сделать хуже вполне может. — Хуже? Кому? Тебе? — Меня трясет от злости, дура наивная, приехал защищать свою шкуру? Мой голос почти срывается на крик. Нервы не к черту. — Тебе, — смотрит на меня с пониманием и сожалением, — есть люди выше нас. — И что теперь, спустить все им с рук? Забыть? — Я почти кричу, что-то очень сильное давит мне на грудь, сжимая меня в тиски. Я не замечаю как выпрыгиваю из койки, оказавшись на ногах, он встает вслед за мной. Напуган, растерян, в его глазах огонь, — в моего отца стреляли, Игорь! — Я почти выкрикиваю ему это в лицо, на нем пробегает тень уверенности и решимости. Его руки с силой сжимают мои плечи, заставляя замереть на месте. — Я все понимаю, — четко, почти по слогам произносит он, внезапно оказавшись так близко, что я на секунду растеряла свою мысль, — но тебя могут так же легко убрать, как и твоего отца! — Не сильно встряхивает меня, замирая и изучая мои глаза. Что ты там ищешь? Здравый смысл? Его дыхание быстрое и отрывистое, глаза уверенные и обеспокоенные. Мы молчим, сверля друг друга глазами, моя злость неожиданно вспыхнувшая, так же неожиданно погасла, оставляя после себя неприятный привкус горечи. Он вздыхает, отпуская мои плечи. — Подумай об этом пожалуйста — с мольбой просит он, обходя меня, — и завязывай с алкоголем — я не поворачиваюсь, силясь уловить суть его слов. Дверь за ним закрылась, а я рухнула на койку.

**********

Она злится, конечно, она злится. Но сколько всего скрывает, лучше бы она меня ударила ей Богу. Её белые костяшки рук, сжимающих простынь, испуганные, но дерзкие глаза вызывали во мне ненависть…к себе. Дорога домой показалась вечностью, из головы не выходили её слова отзывающиеся болью где-то под грудью. Мысли словно бились о черепную коробку, желая вырваться наружу. Только бы не через рот. Молчи, Игорь, молчи, а хочется кричать, кричать и рушить. «И что теперь, спустить все им с рук? Забыть?» Нет, конечно нет, но как тогда не спустить все с рук? Ты ведь сам жаждал расплаты, а теперь её жаждет и она. Учитывая её состояние и характер — она не сдаться. У нас оказалось больше общего, чем я думал. Но я не мог допустить её участия во всем этом безобразии! Оставляю машину недалеко от своего «жилища», в кармане пальто вибрирует телефон. «Забери меня завтра вечером» высветилось на дисплее.