Глава 18
21 января 2019 г. в 19:16
СКОЛЬКО ВЕСЯТ ВОЛШЕБНЫЕ ПАЛОЧКИ — прочитала Джинни.
— В каком смысле? — не понял Колин.
— А ты не перебивай и узнаешь, — буркнул Драко.
Проснувшись в воскресенье, Гарри не сразу осознал, что накануне произошло. В голове все перепуталось. Но сейчас он поговорит с Роном, и Рон, конечно, поверит ему. Гарри отдернул полог — постель Рона пуста. Наверное, ушел завтракать.
Рон снова спрятал лицо в руки.
Гарри оделся и по винтовой лестнице сбежал в гостиную. Его появление встретил гром аплодисментов. Куда деваться? Идти в Большой зал? Там гриффиндорцы обрушат шквал приветствий, как на героя. Остаться здесь? Опять пристанут братья Криви, вон уже машут. Нет, сейчас надо все обсудить с Гермионой. И Гарри решительно двинулся к выходу, толкнул портрет, выбрался на площадку и нос к носу столкнулся с Гермионой, державшей в руке многоэтажный бутерброд, завернутый в салфетку.
— Молодец, — улыбнулся девушке Люпин, — этим оболтусам очень повезло с таким другом как ты.
— Привет. — Гермиона, развернув салфетку, протянула Гарри еду. — Это тебе. Может, прогуляемся?
— С радостью, — благодарно согласился Гарри.
Спустились на первый этаж, не заглянув в Большой зал, пересекли холл, вышли наружу и быстро зашагали по лужайке в сторону озера. Корабль стоял у причала, отбрасывая на воду черную тень. Утро выдалось прохладным, они шли, жуя тосты, и Гарри без утайки поведал все Гермионе. Гермиона, к его облегчению, не усомнилась ни в едином слове.
— Я внимательно следила за твоей реакцией, — улыбнулась девочка, — ты был удивлён не меньше других.
— Ты очень наблюдательна, Гермиона, — похвалил её Люпин, — кроме того очень умна и проницательна.
Гермиона покраснела.
— Конечно, ты тут ни при чем, — кивнула Гермиона, выслушав рассказ о сцене в комнате с камином. — Видел бы ты себя со стороны, когда Дамблдор объявил: «Гарри Поттер»! Но кто, кто же это сделал? Грюм прав, Гарри. Ученикам не под силу обмануть Кубок и переступить линию Дамблдора…
— И почему этого никто другой не понял? — вздохнул Гарри.
— Ты видела Рона? — перебил ее Гарри.
— Да… во… во время… завтрака, — замялась Гермиона.
— Все еще думает, что это моих рук дело?
— Нет… наверное, нет. Кажется, не совсем…
— Как это не совсем? — притворно удивился Драко.
— Как это не совсем?
— Гарри, неужели тебе не ясно? — всплеснула руками Гермиона. — Он просто слегка завидует!
— Слегка? — не унимался блондин, — но, но…
Рон не поднимал глаз.
— Завидует, — с сомнением протянул Гарри. — Чему завидовать-то? Хочет выставить себя идиотом перед всей школой?
— Я не думаю, что кто-нибудь посчитал бы тебя идиотом, — попытался поддержать друга Невилл.
— Невилл, мне предстояло состязаться со взрослыми волшебниками, — напомнил ему Гарри.
— Но ты же справился! — нахмурился Симус.
— Мне здорово помогли.
— Пойми, Гарри, — принялась терпеливо объяснять Гермиона, — ты всегда в центре внимания…
Гарри хотел возразить что-то резкое, но Гермиона, не дав ему, продолжала:
— Знаю, ты не виноват. Слава тебя не прельщает. Но пойми и Рона. Дома старшие братья, все они в чем-то его превосходят. Ты, его лучший друг, — знаменитость, он всегда в тени, когда вас видят вместе. Рон смирился с этим, никогда даже не заикнется. Но история с Кубком — это уж чересчур.
— Ты снова себя недооцениваешь, брат, — вздохнул Билл.
— Только этого не хватало! Передай ему, я с радостью с ним поменяюсь. Пусть узнает, каково это — куда ни пойдешь, люди всюду таращатся на твой шрам…
— Не собираюсь ничего передавать. Поговори с ним сам. Это единственный выход.
— Верно, — согласился с Гермионой Люпин. Который по своему опыту знал, что помирить двух дураков можно только заставив их поговорить друг с другом.
— А я не собираюсь бегать за ним, как нянька, учить уму-разуму! — крикнул Гарри, спугнув дремавших на дереве сов. — Может, он поверит, когда я сверну себе шею. Поймет, какое это удовольствие — Турнир!
— Не, ну вылитые Джеймс и Сириус! — улыбался Лунатик, а его друг смутился.
— Да, веселого мало. — Вид у Гермионы был на редкость озабоченный. — Знаешь, что надо сделать? Немедленно, как придем в замок?
— Дать Рону хорошего пинка.
В зале послышались смешки.
— Между прочим неплохая идея, — хором сказали близнецы.
— Написать Сириусу. Обо всем. Он просил все сообщать ему, держать в курсе дела. Как видно, предвидел что-то подобное. Я захватила с собой перо и пергамент.
Сириус одобрительно закивал головой.
— Ничего не надо писать. — Гарри обернулся: не подслушивает ли кто? Кругом ни души. И он продолжил: — Сириус сейчас же приехал только потому, что у меня слегка заболел шрам. Напиши я ему о Турнире, он опять примчится.
— Я бы всё равно узнал, — мягко улыбнулся Бродяга, — с опозданием правда, но узнал бы.
— Как?
— Из пророка.
— Но это его решение. — В голосе у Гермионы появился кремень. — Он все равно об этом узнает.
— Как? — Турнира не утаишь. — Гермиона говорила очень серьезно. — Турнир Трех Волшебников — знаменитое состязание. Ты тоже знаменитость. Удивлюсь, если в «Пророке» еще не вышла статья «Гарри Поттер — чемпион Хогвартса». Ты значишься в половине книг о Сам-Знаешь-Ком. Поверь, будет лучше, если Сириус все узнает от тебя самого.
— Да, так действительно лучше, — кивнул Люпин.
— Ладно, напишу. Ты права.
Гарри бросил в озеро последний кусок хлеба, из воды высунулось огромное щупальце, схватило еду и исчезло. А друзья поспешили обратно в замок.
— Какую сову послать? — спросил Гарри на лестнице. — Сириус просил больше не посылать Буклю.
— Попроси у Рона Сычика.
— Ни за что, — отрезал Гарри.
— Как маленькие дети, честное слово! — вздохнула Молли.
— Можно взять школьную.
Вошли в совятник, Гермиона дала Гарри кусок пергамента, перо и чернильницу и пошла ходить вдоль насестов, разглядывая почтовых сов. Гарри примостился у свободной стены и начал писать.
Дорогой Сириус!
Как ты просил, сообщаю тебе последние новости из Хогвартса. Ты, наверное, уже знаешь, что в этом году состоится Турнир Трех Волшебников. Так вот, в субботу вечером меня выбрали четвертым чемпионом, от Хогвартса. Понятия не имею, кто бросил в Кубок мое имя, я, конечно, не бросал. Другой чемпион от Хогвартса — Седрик Диггори из Пуффендуя.
Гарри поставил точку и задумался: может, рассказать крестному о своих тревогах, поселившихся в сердце со вчерашнего вечера, но не нашел подходящих слов. И, обмакнув перо в чернила, коротко закончил:
Надеюсь, у вас с Клювокрылом все в порядке?
Гарри
— И всё же тебе стоило написать и о своих тревогах.
— Не переживай, Лунатик, он мне ещё выскажется.
— Все, Гермиона, написал. — Гарри поднялся с пола и отряхнул с мантии солому. На плечо села Букля и протянула лапу.
— Она такая милашка, — мечтательно вздохнули кто-то из девчонок.
— Прости, я не могу тебя сегодня послать. Возьму одну из этих, — сказал он, оглядывая школьных сов.
Букля громко ухнула и так резко взлетела с плеча, что оставила на нем царапину. Опустилась на насест, повернувшись к Гарри хвостом.
Так и сидела все время, пока Гарри привязывал пергамент к ноге большой сипухи. Сипуха улетела. Гарри хотел было погладить Буклю, но та сердито щелкнула клювом и села под самый потолок, чтобы Гарри не мог к ней прикоснуться.
— С характером…
— Сперва Рон, а теперь ты, — пробурчал Гарри. — Не моя это вина. А вы никак не можете этого понять.
В зале послышались смешки.
Напрасно Гарри думал, что скоро все свыкнутся с его чемпионством и дела как-то наладятся. На другой день начались уроки, и он не мог больше избегать учеников других факультетов. Они, как и гриффиндорцы, считали, что Гарри сам бросил в Кубок свое имя, с той только разницей, что в их глазах это не делало Гарри героем.
Теперь не только Гриффиндорцы виновато опустили головы.
Пуффендуйцы, обычно дружившие с Гриффиндором, теперь изменили отношение ко всему факультету. Это понятно, они считали, что Гарри покусился на славу их чемпиона Седрика Диггори. Пуффендуй не был избалован победами, а Седрик, как никто, завоевывал им награды. Однажды и вовсе обыграл Гриффиндор в квиддич.
Гарри убедился в этом на первом же уроке травологии. Его приятели Эрни МакМиллан и Джастин Финч-Флетчли молчали весь урок, хотя вместе работали у одного подноса — пересаживали прыгучие луковицы. Одна луковица, вырвавшись из рук, больно стукнула Гарри по лицу, и пуффендуйцы, неожиданно для него, ехидно прыснули. Даже профессор Стебль явно его сторонилась, понятное дело — глава Пуффендуя.
Декан барсуков виновато склонилась под осуждающим взглядом Минервы, коллеги всегда были хорошими подругами, но МакГонаглл всегда относилась ко всем ученикам одинакового, никого не выделяя, а потому разочаровалась в предвзятом отношении Помоны.
С Роном он так и не помирился. Гермиона в Большом зале садилась между ними и, как могла, поддерживала беседу. С ней бывшие друзья говорили, но друг на друга старались не смотреть.
Он всегда с радостью ожидал уроков Хагрида. Но не сейчас: очень уж не хотелось встречаться со слизеринцами.
На первый урок защиты Малфой, как и следовало ожидать, явился с издевательской ухмылкой.
Драко боязливо глянул на мать, вспоминая тот урок.
— Эй, парни, смотрите, кто здесь. Сам чемпион Гриффиндора! — увидев Гарри, обратился он к верным телохранителям Крэббу и Гойлу. — Захватили блокноты? Спешите взять автограф! Ему недолго осталось быть среди нас, грешных! На Турнирах выживает — кошмар! — половина участников. Сколько надеешься протянуть, Поттер? Держу пари, десять минут первого тура — и тебе конец!
— Драко Люциус Малфой! Такими вещами не шутят!
— Да, мам.
Крэбб и Гойл угодливо заржали, а Малфой притих: из задней двери хижины вышел Хагрид, нагруженный шаткой башней из клеток, в каждой — здоровенный соплохвост. Хагрид объяснил, что соплы убивают друг друга из-за избытка подавляемой энергии. И, ко всеобщему ужасу, повелел: чтобы дать ей выход, каждый ученик должен надеть на соплохвоста ошейник и совершить с ним длительную прогулку. У задания был только один плюс — Малфой потерял дар речи.
Снова послышались смешки, хотя ученики по-прежнему выглядели виноватыми.
— Вывести их на прогулку? — Он заглянул в одну из коробок. — Интересно, а на что мы нацепим ошейник? Вокруг жала? На хвостовое сопло или на присоску?
— Очень просто, посредине, — показал Хагрид. — Только это… наденьте перчатки из… э-э… драконьей кожи. А ты, Гарри, поди сюда, подсобишь мне управиться вот с этой зверушкой…
На самом же деле он хотел побеседовать с Гарри наедине.
Класс отправился выгуливать «зверушек». А Хагрид повернулся к Гарри.
— Так, значит, ты будешь участвовать… — начал он, сдвинув лохматые брови. — Турнир Трех Волшебников… Чемпион школы…
— Один из двух, — поправил его Гарри.
От того, что Гарри постоянно обращал внимание на то, что Седрик так же был чемпионом школы, Пуффендуйцам ещё больше стало неловко.
Из-под бровей тревожно блеснули черные глаза-жуки.
— Ты не знаешь, кто тебе так удружил?
— Значит, ты веришь… веришь, что это не я? — В порыве благодарности Гарри чуть не бросился ему на шею.
— А то как же, — кивнул Хагрид. — Ты сказал, что не ты, и я поверил. И Дамблдор тоже, и все…
Минерва благодарно кивнула коллеге, её обеспокоил тот факт, что почти вся школа ополчилась против её ученика.
— Знать бы, кто это сделал!
Оба посмотрели на луг — ученики рассыпались кто куда. Соплохвосты были уже три фута в длину. И силы хоть отбавляй. От мягкотелых, бесцветных пресмыкающихся не осталось и следа. Теперь на них был толстый серый, вроде брони, панцирь. Походили они на помесь гигантского скорпиона и вытянутого краба, но голова и глаза еще толком не обозначились. Этими мощными существами управлять было очень трудно.
— Похоже, прогулка им по душе, — довольно улыбнулся Хагрид.
— Кому? Соплам или детям?
Это он о соплохвостах, понял Гарри. Ученики были явно не в восторге. То и дело из сопел вырывался огонь, толкая переросшего скорпиона вперед, и сопровождающих волокло по земле метра три. Несчастные пытались подняться на ноги, но это им почти не удавалось.
— Ну никого не могу вспомнить подходящего под описание, — задумался Перси, — не знаю я никаких соплохвостов. Таких точно не забудешь.
— Ох, уж не знаю… — Хагрид вдруг тяжело вздохнул и с беспокойством взглянул на Гарри. — Ты — участник Турнира… Вечно с тобой что-нибудь стрясется…
— Да, уж, — вздохнул Ремус, — в этом ты даже превзошёл Джеймса.
Гарри промолчал. Да, с ним вечно что-то случается. Вот и Гермиона сказала примерно то же во время прогулки вокруг озера. Именно из-за этого, считает она, Рон и перестал с ним разговаривать.
Рон тяжело вздохнул, по-прежнему не поднимая глаз.
Следующие несколько дней слились в сплошную черную полосу. Нечто похожее было на втором курсе, тогда многие подозревали его в нападениях на школьников. Но. Рон-то был на его стороне. Вернись его дружба, легче было бы переживать свалившуюся невзгоду. Но он не пойдет кланяться Рону, раз Рон не хочет мириться. Хотя ему так одиноко — весь мир ополчился против.
Он понимает пуффендуйцев, как это ни обидно. Они ведь болеют за своего чемпиона. От слизеринцев ничего, кроме злобных выходок, он и не ждал. Они его терпеть не могут. Именно благодаря Гарри Гриффиндор обыгрывал их в квиддич и занимал первое место в межфакультетских соревнованиях. Но Когтевранцы — они-то могли бы болеть и за Седрика, и за него. Но нет. По-видимому, большинство считает, что он хотел обманным путем стяжать себе еще большую славу.
— Прости нас, — подал голос Джастин, остальные поддержали юношу, а Гарри лишь отмахнулся.
И конечно, Седрику роль чемпиона подходит куда больше. Он так красив: темные волосы, серые глаза, прямой нос. Еще неизвестно, кем больше восхищаются — им или Крамом. Он сам видел, как шестикурсницы, охотившиеся за автографом Крама, умоляли Седрика расписаться у них на сумках.
— Я никого не знаю с волосами темнее твоих, — шепнула парню Джинни, — да и твои глаза мне нравятся больше, — а потом она покраснела, но всё равно поцеловала Гарри.
Ответа от Сириуса не было. Букля никак не желала сменить гнев на милость. Предсказания профессора Трелони с каждым днем становились все более зловещими. А на уроке профессора Флитвика он так плохо применял манящие чары, что один из всего класса — не считая, конечно, Невилла — получил дополнительное домашнее задание. Гермиона весь урок притягивала к себе все, что было в классе, — губки для доски, луноскопы, корзины для мусора, они летели к ней, как будто она волшебный магнит.
— Это совсем не трудно. Просто ты плохо сосредотачиваешься, — утешала его после урока Гермиона.
— Кроме того, — вздохнула Минерва, — когда волшебник испытывает сильнейшие душевные переживания, возникают проблемы с колдовством.
—Ты не догадываешься почему? — мрачно спросил Гарри.
Мимо как раз шел Седрик в окружении девушек с глуповато восторженными улыбками на лицах. При виде Гарри они округлили глаза, как будто столкнулись в коридоре замка с соплохвостом.
Ну и пусть таращатся! Вот двойной урок зельеварения — это действительно сущая пытка! Полтора часа в подземелье со Снеггом и слизеринцами, а от них пощады не жди: как он посмел стать чемпионом Хогвартса! Он уже еле вынес одну пятницу. Гермиона сидела рядом, все время твердя шепотом: «Не обращай внимания, не обращай внимания». И сегодня, конечно, будет не лучше.
Взрослые благодарно кивнули девушке.
После обеда они с Гермионой спустились в подземелье, возле двери лаборатории толпились слизеринцы, у каждого на груди большой значок. «Неужели ГАВНЭ?» — мелькнула безумная догадка. И тут же ее опровергла ярко горевшая в полутьме коридора надпись:
Седрика поддержим — он Настоящий чемпион.
— Нравится, Поттер? — заметив Гарри, воскликнул Малфой. — Но это еще не все! Полюбуйся!
Он нажал на значок, красная надпись исчезла, ее сменила зеленая:
Гарри Поттер, ты смердяк, Задавала и дурак
Драко поспешил извиниться прежде, чем его мама успеет что-либо сказать.
Слизеринцы загоготали. Все, как один, нажали на значки, и на Гарри отовсюду теперь смотрели блестящие зеленые буквы. Гарри невольно залился краской.
— Очень смешно! — язвительно бросила Гермиона, презрительно глядя на группу слизеринских девчонок во главе с Пэнси Паркинсон, смеявшихся громче всех. — Верх остроумия!
Рон стоял у стенки вместе с Дином и Симусом. Конечно, он не смеялся, но и не вступился за Гарри.
— Друг называется, — язвительно бросила Джинни.
— Дать тебе, Грейнджер? — Малфой протянул Гермионе значок. — Ой, не дотрагивайся до меня. Я только что вымыл руки. Видишь, какие чистые. Не хочу испачкаться о какую-то грязнокровку.
В этот раз Нарцисса не стала ничего говорить, однако взмахнула палочкой, и рот её сына тут же наполнился мылом.
И Гарри не выдержал. Подавляемый гнев прорвался наружу. Не отдавая себе отчета, он выхватил из кармана волшебную палочку, и слизеринцы, в испуге отпрянув, бросились наутек.
— Гарри! — предупреждающе крикнула Гермиона.
— Что ж, давай сразимся. — Малфой невозмутимо вынул свою волшебную палочку. — Грюма здесь нет, защитить тебя некому. Начинай, коль такой храбрый.
— Ты идиот? — мягко спросил Тео.
Малфой хотел ответить, но он ещё не успел выплюнуть всё мыло.
Долю секунды они смотрели друг другу в глаза и затем одновременно крикнули:
—Фурункулюс!
—Дантисимус!
Из палочек выскочили лучи, на полдороге столкнулись и срикошетили. Луч Гарри угодил в физиономию Гойла, луч Малфоя — в Гермиону. Гойл взвыл и схватился за нос, который покрылся огромными безобразными нарывами. Гермиона прижала ладонь ко рту и залилась слезами.
— Ну вот, и тебе досталось, — вздохнула Тонкс, глядя на Гермиону.
— Гермиона! Что с тобой? — воскликнул Рон, бросился к ней и отнял ото рта руку.
Зрелище предстало не из приятных. Верхние резцы у Гермионы, которые и без того выдавались, стали вдруг расти с ужасающей быстротой. Секунду-другую она походила на бобра, но зубы все росли, перешагнули губу и уже достигли подбородка. Гермиона в ужасе их ощупала, и из груди у нее вырвался отчаянный вопль.
Девушки с сочувствием посмотрели на Грейнджер.
— Отчего здесь такой шум? — проговорил убийственно вкрадчивый голос.
У дверей лаборатории появился Снегг. Слизеринцы начали наперебой объяснять. Снегг указал длинным желтым пальцем на Малфоя:
— Рассказывай ты, Драко.
— Поттер на меня напал, сэр.
— Будь осторожен, Малфой, — предупредили близнецы Драко.
—Мы напали друг на друга одновременно! — возразил Гарри.
— А его луч попал в Гойла. Видите?
Снегг осмотрел Гойла. Лицо у того походило на иллюстрацию из домашнего пособия по ядовитым грибам.
— Ступай в больничное крыло, — распорядился Снегг.
— Смотрите, что Малфой сделал с Гермионой, — воззвал к нему Рон.
Гермиона пыталась руками прикрыть растущие зубы, но они уже коснулись воротника мантии. Подошедшие слизеринки тыкали в нее пальцем из-за спины Снегга, кривляясь от едва сдерживаемого смеха.
Снегг холодно взглянул на нее.
— Если и есть какие-то изменения, то весьма незначительные, — заключил он.
— Северус! — вскочила декан Гриффиндора, взгляд её не предвещал ничего хорошего, — зачем было унижать ребёнка?!
— Успокойтесь, Минерва, нам ещё нужен преподаватель по зельеварению, — попытался успокоить коллегу Дамблдор.
МакГонаглл глубоко вздохнула и заняла своё место, продолжая метать молнии, следя за Снеггом.
— Северус, — продолжил Дамблдор, — это было действительно неоправданно грубо.
— Прошу прощения, мисс Грейнджер, — выдавил из себя зельевар.
Смутившееся Гермиона лишь кивнула.
Гермиона громко всхлипнула, повернулась на каблуках и побежала к лестнице, ведущей наверх.
Гарри и Рон, к счастью, вместе заорали на Снегга. К счастью, потому что оба их голоса эхом отдавались в гулком каменном коридоре, и учитель точно не слышал, что именно они обрушили на него. Но общий смысл до него дошел.
— Угомонились? — шелковым голосом молвил Снегг. — А теперь слушайте: минус пятьдесят очков Гриффиндору. Поттер и Уизли останутся после урока, я объявлю, в чем будет состоять наказание. А теперь в класс. Не то будете наказаны на неделю.
— Нюнчик, что бы они не кричали, ты это заслужил, — холодно сказал Сириус, — а потому, наказание было несправедливым.
В ушах у Гарри звенело. Такая несправедливость! Заклясть бы самого Снегга. Пусть рассыплется на тысячу слизняков! Гарри прошел в конец класса и бросил сумку на парту. Рона тоже трясло от гнева. На миг Гарри показалось, что у них с Роном нет никакой размолвки, но только на миг! Рон сел рядом с Дином и Симусом, а Гарри опять остался один. В другом конце класса Малфой, повернушись спиной к Снеггу нажал на значок и хихикнул. Зеленая вспышка «Поттер смердяк» опять развлекла слизеринцев.
Гарри сидел на уроке и воображал всякие ужасы. Вот он применил к Снеггу заклятие Круциатус (интересно, как его применяют?). Снегг падает навзничь, извивается, как паук, дергает руками и ногами…
Все удивлённо уставились на Гарри.
— Ты это серьёзно?
— Нет, конечно, я просто был зол.
— Займемся противоядиями! — Настоящий Снегг обвел класс злобно поблескивающими глазками. — Составы у вас готовы? Теперь осторожно заварите их. После чего выберем кого-нибудь и попробуем на нем их действие.
— И давно ученики стали подопытными крысами? — съязвил Сириус.
Его глаза встретили взгляд Гарри. И Гарри понял: Снегг сейчас отравит его. Ему отчетливо представилась картина: он схватил свой котел, подбежал к профессору и опрокинул посудину на ненавистную голову…
— А эта идея мне нравится! — улыбнулся крестнику Сириус.
Мечты о расправе над Снеггом прервал стук в дверь.
В класс шмыгнул Колин Криви и, одарив Гарри сияющей улыбкой, подошел к Снеггу.
— В чем дело? — сухо спросил декан Слизерина.
— Простите, сэр, но Гарри Поттера вызывают наверх.
Снегг, нагнувшись, приблизил к Колину крючковатый нос, и улыбка сползла с восторженного лица малютки.
— Поттеру предстоит еще час работы с зельями. Наверх он поднимется после урока. Колин покраснел.
— Сэр, сэр, его ждет мистер Бэгмен, — испуганно проговорил он. — Все чемпионы должны идти. Их, по-моему, будут фотографировать.
— Зря ты это сказал, — вздохнула Тонкс.
Фотографировать! Ну зачем, зачем он это сказал! Гарри кинул взгляд на Рона, тот демонстративно смотрел в потолок.
— Хорошо, хорошо, — прошипел Снегг. — Оставь, Поттер, здесь сумку. Ты мне еще будешь нужен.
— Пожалуйста, сэр, Гарри надо взять сумку с собой. Все чемпионы там…
— А ты смельчак! — усмехнулся кто-то из Слизеринцев.
—Очень хорошо! — рявкнул Снегг. — Бери свою сумку и вон с моих глаз!
Гарри перекинул сумку через плечо и пошел к двери. Вслед ему на всех столах слизеринцев зажглись зеленые буквы: «Гарри Поттер, ты смердяк».
— Как удивительно, правда, Гарри? — затараторил Колин, стоило только Гарри закрыть за собой дверь. — Только представь себе, ты — чемпион!
— Да, удивительно, — тяжело вздохнул Гарри, поднимаясь в холл. — А для чего они будут фотографировать?
— Думаю, для «Пророка».
— Только этого не хватало! Известность моя растет.
Сириус сочувственно посмотрел на крестника.
— Желаю удачи, — попрощался у двери Колин.
Гарри постучал и вошел. Он очутился в небольшой аудитории. Большинство столов сдвинуты в конец, образуя в центре пустое пространство. Три составлены вместе перед доской и накрыты длинной бархатной скатертью. За ними пять кресел. В одном сидит Людо, беседуя с незнакомой ведьмой в алой мантии.
— Кто это с ним?
Виктор Крам, по обыкновению, задумчиво стоит в стороне от всех. Седрик и Флер беседуют. Вид у нее довольный, не то что в день приезда. Она то и дело откидывает голову, и длинные белокурые волосы на свету красиво переливаются. Пузатый коротышка с большой черной камерой, слегка дымившейся, краем глаза любуется ею.
— Кажется я поняла, кто эта ведьма, — вздохнула Тонкс.
Увидев Гарри, Бэгмен вскочил и радостно запрыгал к нему.
— А вот и четвертый чемпион! Входи, Гарри, входи! Не волнуйся, это просто церемония проверки волшебных палочек. Сейчас подойдут члены судейской бригады.
— Уж лучше бы сказал про проверку волшебных палочек, а не про фотоэмиссию, — подал голос Симус, а Колин покраснел, виновато опуская голову.
— Проверка волшебных палочек? — озадаченно переспросил Гарри.
— Необходимо проверить, в каком они состоянии, нет ли поломок. Это ваш главный инструмент в соревнованиях. Специалист в этой области сейчас наверху с директором. После церемонии вас будут фотографировать. Познакомься, Рита Скитер. — Бэгмен жестом указал на женщину в алой мантии. — Она делает небольшой материал о Турнире для «Пророка».
— Отвратительная женщина, — буркнула Тонкс. Многие согласно закивали.
—Не такой уж и небольшой, Людо, — поправила Рита, впившись взглядом в Гарри.
— Нашла себе жертву…
Волосы у нее уложены в причудливое сооружение из тугих локонов, нелепо сочетающееся с массивным подбородком; очки отделаны драгоценностями, толстые пальцы, сжимающие крокодиловой кожи сумочку завершаются длиннейшими ногтями, покрытыми пунцовым лаком.
— Нельзя ли до начала церемонии взять у Гарри коротенькое интервью? — обратилась она к Бэгмену не отрывая от Гарри глаз. — Самый юный чемпион, несомненно, прибавит статье живости.
— Убери своё грязное перо от него! — зарычал Сириус.
—Разумеется! Гарри, ты не возражаешь?
— Не соглашайся!
— М-м, — протянул Гарри.
— Вот и отлично. — Красные когти железной хваткой вцепились Гарри в руку повыше локтя. Журналистка потащила его из комнаты и толкнула соседнюю дверь.
— Там очень шумно, — сказала она. — Побеседуем лучше здесь в тихой, уютной обстановке.
Гарри растерянно взглянул на нее: они оказались в каморке для ведер и швабр.
— Это в каморке то для швабр уютно?
— Очевидно, что ей да.
— Входи, тут отлично. Вот так. — Рита осторожно опустилась на перевернутое ведро, усадила Гарри на картонную коробку и закрыла плотно дверь. Каморка погрузилась в темноту. — Что ж, приступим.
Раскрыв крокодиловую сумочку, она извлекла горсть свечей, волшебной палочкой повесила в воздухе и зажгла.
— Гарри, ты не против Прытко Пишущего Пера?
— Против, определённо против!
Так я смогу более естественно говорить с тобой.
— А что это такое?
Рита Скитер широко улыбнулась. И Гарри сосчитал у нее во рту три золотых зуба. Рита вынула из сумочки длинное ядовито-зеленое перо и свиток пергамента. Растянула его между ними на ящике из-под универсального волшебного пятновыводителя миссис Чистике. Сунула в рот кончик пера, пососала и с явным облегчением поставила вертикально на пергамент. Перо, слегка подрагивая, закачалось на кончике.
Проба… Я — Рита Скитер. Репортер «Пророка».
Гарри взглянул на перо. Не успела Рита открыть рта, как перо само понеслось по пергаменту:
Рита Скитер — привлекательная блондинка сорока трех лет. Ее острое перо проткнуло немало раздутых репутаций.
— Она явно о себе слишком высокого мнения…
—Отлично, — сказала Рита, оторвала сверху кусок пергамента, скомкала его и сунула в сумочку. — Так-так, — наклонилась она к Гарри. — Что же побудило тебя стать участником Турнира?
—М-м, — опять протянул Гарри. Хотел было что-то сказать, но перо уже строчило:
Безобразный шрам, подарок трагического прошлого, портит во всем остальном очаровательное лицо Гарри Поттера, чьи глаза…
— Это ты безобразная!
— Джиневра! — предостерегла дочь Молли.
—Не обращай на перо внимания, Гарри, — приказала его обладательница.
Испытывая непреодолимое отвращение, Гарри перевел взгляд на Риту.
— Почему ты решил бросить в Кубок свое имя?
— Я его не бросал. Я не знаю, как мое имя попало в Кубок огня. Я не подходил к нему.
— Ты её не убедишь…
Рита Скитер вскинула густо очерченную бровь.
—Тебе ничего не будет, Гарри, не бойся. Мы все знаем, что ты нарушил запрет. Но, пожалуйста, не волнуйся. Наши читатели любят бунтарей.
— Но я и не думал ничего нарушать. Я не знаю, кто…
—Что ты чувствуешь перед состязаниями? Взволнован? Нервничаешь?
—Я… я еще не знаю… Да, наверное, нервничаю…— сказал Гарри, и внутри у него екнуло.
— В прошлом несколько чемпионов погибло, — жестко произнесла Рита. — Ты об этом подумал?
— Зачем она заостряет на этом внимание?
— Но ведь говорят, в этом году будет не так опасно.
Между тем перо на пергаменте все строчило и строчило, туда-сюда, туда-сюда, как на коньках.
— Разумеется, ты и раньше сталкивался со смертью. — Она пристально смотрела на него. — Что ты тогда испытывал?
— О таком не спрашивают в приличном обществе, — презрительно фыркнула Нарцисса.
— А разве похоже, что она из приличного общества? — задал риторический вопрос Гарри.
—М-м, — в который раз протянул Гарри.
— Может, полученная в детстве травма тебя подстегнула? И ты захотел как-то себя проявить? Подтвердить свою славу? Не потому ли ты поддался искушению…
— Да, мне всегда не хватало того внимания, что оказывают ко мне окружающие!
—Не поддавался я никакому искушению, — начал сердиться Гарри.
— Ты помнишь своих родителей? — сменила тему Рита.
— Нет.
— Как тебе кажется, они бы обрадовались, узнай, что их сын— участник Турнира Трех Волшебников? Гордились бы тобой? Беспокоились? Или бы это им не понравилось?
— Это очень нетактично, задавать такие вопросы! — возмутилась Молли.
Гарри разозлился. Да откуда ему знать мнение родителей, останься они в живых?! А эта ведьма так и сверлит его взглядом. Гарри нахмурился и, стараясь не видеть ее глаз, смотрел, что пишет перо.
Когда наша беседа затронула его родителей, эти изумрудные глаза наполнились слезами. Он едва их помнит.
— ЛГУНЬЯ!!!
— Нет у меня в глазах никаких слез! — крикнул Гарри.
Рита Скитер не успела ничего ответить — дверь отворилась, Гарри от яркого света замигал и обернулся: в проеме двери стоял Альбус Дамблдор и глядел на репортера «Пророка» и его жертву, едва умещавшихся в тесном чулане.
— Слава Мерлину! — вздохнул Симус.
— Дамблдор! — возликовала Рита Скитер. Перо с пергаментом в мгновение ока исчезли с коробки пятновыводителя, когти журналистки поспешно защелкнули застежку на крокодиловой сумочке. — Как поживаете? — Рита встала и протянула директору Хогвартса крупную мужскую длань. — Надеюсь, вы видели мою летнюю статью о Международной конференции колдунов?
— Это она серьёзно? — подняла бровь Минерва.
— Отменно омерзительна, — блеснул очками Дамблдор. — Особенно меня потешил мой собственный образ выжившего из ума болтуна.
Рита Скитер нимало не смутилась.
— Ещё бы! — усмехнулся Северус.
— Я только хотела подчеркнуть старомодность некоторых ваших идей и то, что многие простые волшебники…
— Был бы счастлив узнать подоплеку ваших инсинуаций, Рита, — сказал Дамблдор, — но боюсь, придется перенести нашу беседу на другое время. Сию минуту начнется церемония проверки палочек, а один из чемпионов упрятан в чулан для щеток и веников.
— ТАК ЕЁ, ПРОФЕССОР ДАМБЛДОР!!!
Радуясь избавлению от Риты Скитер, Гарри поспешил вернуться в класс. Чемпионы сидели на стульях у двери, и он занял место рядом с Седриком. За накрытым бархатной скатертью столом уже восседали четверо судей: профессор Каркаров, мадам Максим, мистер Крауч и Людо Бэгмен. Рита расположилась в углу вынула из сумки начатую статью, разгладила ее на колене и, пососав кончик Прытко Пишущего Пера, водрузила его стоймя на пергамент.
— Позвольте представить вам мистера Олливандера, — обратился к чемпионам Дамблдор, заняв место за столом судей. — Он проверит ваши палочки, дабы убедиться в их готовности к турнирным сражениям.
Гарри повернулся к окну. Там стоял пожилой волшебник с большими светло-серыми глазами. Да ведь это его старый знакомый! Именно у него три года назад Гарри купил свою волшебную палочку.
— И не ты один, — сказало сразу несколько учеников, а остальные закивали.
— Мадемуазель Делакур, начнем с вас, если не возражаете. — Мистер Олливандер вышел на середину класса.
Флер Делакур легкой походкой подошла к нему и протянула палочку.
—Хм-м, — протянул Олливандер, повертел ее в длинных пальцах как дирижерскую палочку. Из палочки посыпался сноп розовых и золотых искр. Мастер поднес ее к глазам и внимательно рассмотрел. — Ясно, — сказал он спокойно. — Двадцать сантиметров, не гнется, розовое дерево. Боже милостивый! Содержит…
Джинни нарочно выдержала паузу, а потом максимально похоже передразнила Флёр.
—Волос с головы вейлы, моей гран-маман.
— Ого! — послышалось сразу несколько изумлённых голосов.
Вот почему она так похожа на вейлу! Надо будет сказать Рону, подумал Гарри и тут же вспомнил, что они с Роном поссорились.
Рон вновь виновато опустил голову.
— Да… да, — сказал Олливандер. — Я никогда не использовал для палочек ее волос. Слишком уж они получаются темпераментные. Но каждому свое, и если она вам подходит…
— Подходить, — француженка нежно погладила свою палочку.
— Орхидеус! — воскликнул он, из палочки выскочил букет орхидей, и он протянул их Флер. — Мистер Диггори, ваша очередь.
Флер полетела на свое место, по пути одарив Седрика улыбкой.
— А-а, узнаю свое изделие, — заметно оживился мистер Олливандер, беря палочку Седрика. — Прекрасно ее помню. Содержит один волос из хвоста уникального экземпляра жеребца-единорога — около двух метров в холке. Чуть не проткнул меня рогом, когда я дернул его за хвост. Тридцать пять сантиметров, ясень, хорошая упругость. Регулярно ее чистите?
— А разве палочки нужно чистить? — удивился Симус.
— Никогда не слышал о таком, — поддержал друга Дин.
— Желательно чистить, — ответила мальчикам Гермиона.
— Вчера вечером полировал, — улыбнулся Седрик.
Гарри взглянул на свою палочку — вся в отпечатках пальцев! Попытался полой мантии незаметно стереть их. Из нее сразу же посыпались золотистые искры. Флер Делакур свысока глянула на него, и Гарри все оставил как есть.
— Я пыталась понять, что ты делаешь.
Мистер Олливандер выпустил из палочки Седрика серебристую спираль дыма на весь класс, остался ею вполне доволен и пригласил на середину комнаты Крама.
Виктор Крам встал, повел плечами, ссутулился и вразвалку подошел к мастеру. Протянул палочку и, сунув руки в карманы, нахмурился.
— Хм-м. Ежели не ошибаюсь, творение Грегоровича? Прекрасный мастер, хотя стиль не совсем тот, какой… Ну, это ладно…
— Грегорович?
— Между прочим это один из лучших мастеров волшебных палочек в Восточной Европе, — сказала конечно же Гермиона.
Он поднес палочку к глазам и тщательно рассматривал ее, вертя так и этак.
— Да… саксаул и сухожилие дракона? — метнул он взгляд на Крама.
Крам кивнул.
— Толстовата, довольно жесткая, двадцать семь сантиметров… Авис!
Палочка из саксаула выстрелила как ружье, из дула выпорхнула стайка щебечущих птичек и вылетела в окно навстречу солнцу.
— Отлично, — сказал Олливандер, возвращая Краму его палочку. — Кто у нас еще остался?.. Поттер!
— Я тогда немного встревожился, — признался Гарри.
— Почему.
Гарри лишь махнул рукой, мол в книге всё будет.
Гарри поднялся с места, прошел мимо Крама и протянул свою палочку.
— О-о! — расцвел мистер Олливандер, глаза его вдруг вспыхнули. — Я очень хорошо ее помню.
И Гарри тоже помнил. Словно это было вчера.
Летом, три года назад, они вместе с Хагридом зашли в магазин мистера Олливандера купить волшебную палочку. Хозяин сделал все необходимые измерения и стал протягивать ему палочку за палочкой. Гарри перебрал, кажется, все волшебные палочки, взвешивая их на ладони, пока не нашел ту, что нужно, — вот эту самую палочку из остролиста, одиннадцать дюймов длиной, содержащую перо из хвоста феникса. Мистер Олливандер тогда несказанно удивился, что Гарри и палочка так подошли друг другу. «Любопытно, любопытно», — бормотал он. И объяснил почему только после вопроса Гарри. Оказалось, что перо феникса от той же самой птицы, что подарила сердцевину волшебной палочке Волан-де-Морта.
— Я кажется понял…
Этого Гарри никому не рассказывал. Он любил свою палочку, а что до родства с палочкой Темного Лорда, ну и пусть: с тетей Петуньей то же самое. Так получилось, и ничего не поделаешь. Только бы мистер Олливандер не упомянул об этом сейчас: услыхав такое, Прыткое Перо от избытка чувств взорвется.
— А Скитер просто удар хватит!
Все рассмеялись.
Мистер Олливандер изучал его палочку дольше всех. Наконец пустил из нее фонтан вина и возвестил, что палочка по-прежнему пребывает в безупречном состоянии.
— Благодарю всех, — сказал стоящий за судейским столом Дамблдор. — Возвращайтесь на занятия. Хотя, пожалуй, можете идти обедать, урок вот-вот кончится…
Ну, наконец-то сегодня случилось что-то хорошее. Гарри уже собрался уходить, но толстяк с камерой вскочил и прокашлялся.
— Сам накаркал, — улыбнулась Джинни.
— А снимки, Дамблдор, снимки! — заволновался Бэгмен. — Всех судей и участников! Что вы скажете, Рита?
— Да, конечно. Сначала всех вместе, — она опять впилась взглядом в Гарри, — а потом по отдельности.
— И чего я ей сдался?
Фотографу пришлось-таки изрядно потрудиться. Мадам Максим заслоняла всех, какой ракурс ни возьми, а ему отойти некуда, чтобы великанша попала в кадр. В конце концов ей пришлось сесть, а все остальные встали вокруг. Каркаров наматывал на палец козлиную бородку, чтобы получился еще один завиток Крам, привыкший фотографироваться, занял место позади, не хотел выпячиваться. Фотограф желал выдвинуть на первый план Флер, но Рита опередила его, поместив в центр Гарри. А когда снимок был готов, настояла, чтобы участников Турнира сняли еще и по отдельности.
Наконец все были отпущены. Гарри пошел обедать, Гермионы все не было, — наверное, уменьшает зубы в больничном отсеке. Поел один и пошел в свою башню, думая по дороге о манящих чарах. В спальне был один Рон.
— К тебе сова прилетела, — буркнул он и махнул в сторону кровати Гарри. На подушке его поджидала большая сипуха.
— Спасибо.
— Снегг определил наказание — завтра вечером работать у него в классе. — И, не взглянув на Гарри, вышел из комнаты.
— И долго вы друг с другом не разговаривали? — нахмурилась Молли.
— До окончания первого тура, — вздохнул Рон.
Гарри хотел побежать за ним — поговорить? Или дать затрещину? Неплохо и то и другое. Но ответ Сириуса перевесил. Гарри подошел к сове и отвязал письмо.
Гарри, — писал Сириус. — Я не могу сказать в письме все, что хочу: слишком опасно, вдруг сову перехватят. Нам нужно переговорить с глазу на глаз. Сделай так, чтобы мы могли встретиться у камина в вашей гостиной в час ночи с 21-го на 22 ноября.
Я, как никто, знаю, что ты сам себе лучший страж, а рядом с Дамблдором и Грюмом вряд ли кто отважится причинить тебе вред. Но кто-то, явно могущественный, замыслил недоброе. Ведь твое имя попало в Кубок под самым, носом у Дамблдора.
Будь начеку, Гарри. Я по-прежнему хочу знать обо всем необычном, что происходит в замке. О 22 Ноября дай мне знать как можно быстрее.
Сириус
— Вы снова проникли в нашу гостиную? — удивился Симус.
— Не совсем, — улыбнулся Бродяга.
— Это конец главы, — объявила Джинни, — кто дальше?
— Я предлагаю, сначала пообедать, — вмешался Дамблдор.
Примечания:
ну вот, сумела сегодня дописать ещё одну главу)