21/V. 23. Петроград.

29/XI. 25. Ленинград.

      Вишневская провела последние две недели в томном ожидании самого дорогого своему сердцу человека. Не сводила взгляда темно-карих глаз с входной двери, всем сердцем предвкушая, будто с минуты на минуту услышит звонок, и на пороге окажется любимый поэт!.. А его все не было. Выходит, не подвело шестое чувство кареглазую женщину. Права она была, права. Быть может, мужчина перегорел желанием сразу, стоило ей скрыться за пределами палаты. Вокруг столько женщин, и каждая с легкостью может очаровать поэта своей нежностью и ласковыми словами. Лишняя была среди всех этих особ Маша. Не умела разбрасываться жаркими обещаниями, как это делал Есенин, да и любовница из нее была никудышная. Не умела согреть добрым словом, окутать лаской и заботой. Всегда от нее веяло холодом, и она больше слушала своего поэта, нежели прерывала его и начинала жарко вести диалог. Не из таких дам была эта женщина. Сдержанность в ней преобладала, и власть Сергея над собой она чувствовала больше, чем свою над ним. Но эти ощущения остались далеко в прошлом, позади. Вряд ли все будет так, как раньше. Да и почему вообще вряд ли?! Точно не будет! Есенин вновь не посчитал нужным сдержать свое обещание, а Мария понадеялась. Слепо. Ничему ее жизнь не учила. Соседка — молодая мать по имени Софья — будто бы боясь потревожить идиллию одиночества, попросила одинокую художницу присмотреть за своей пятилетней дочкой, совсем не капризной и очень тихой барышней. Девочка выглядела опрятно, вела себя культурно и скромно. Чем можно было занять маленького ребёнка? Понятия не имела темноволосая женщина, хотя уже сама была в том возрасте, когда вполне могла родить и, как считала бабушка, просто обязана была! У многих знакомых ровесниц, уже более двух детей имеется, и живут они сладко да гладко! А Машенька? Одинока, бездетна!.. Впрочем, это никак не мешало ей жить. Куда сложнее было бы растить маленького ребёнка в одиночестве, без отца. Так и провела Мария Александровна весь день, приглядывая за милой дочерью уважаемой соседки. Ласково гладя девочку по светлым волосам, женщина почему-то вспомнила своего поэта. Того, без которого жить было крайне сложно и тошно. — Я помню, любимая, помню сиянье твоих волос. Не радостно и не легко мне покинуть тебя привелось, — нежно шептала женщина на ухо девочки, пока та засыпала рядом с ней, — Я помню осенние ночи, березовый шорох теней, пусть дни тогда были короче, луна нам светила длинней. Крупные слёзы скапливались в уголках карих глаз Вишневской. Возьмите себя в руки, Мария! Не хватало ещё расплакаться при маленькой девочке! Ох, бедная, бедная Клава!.. Не знаешь ты ещё всю тяжесть любви. — Я помню, ты мне говорила: «Пройдут голубые года, и ты позабудешь, мой милый, с другою меня навсегда», — тихий голос Маши дрогнул. К счастью, ребёнок уже мирным сном спал на руках женщины. Через несколько часов и мать явилась, забрав маленькую девочку домой и сердечно отблагодарив художницу за оказанную услугу. Раннее утро! Кажется, четверть пятого. Маша поднимается на ноги из-за настойчивого стука в дверь. Кто в такую рань может явиться? Недовольство берет верх над художницей, и она, медленно открывая дверь, совсем не ожидает увидеть на пороге своей квартиры Есенина. — Сергей, — с уст Машеньки слетает тихий вздох. Не сдерживаясь, крепко обнимает поэта, носом утыкаясь в его шею. Как же рада была она его сейчас видеть. Так, как никогда, — Я думала, ты не приедешь. Я так соскучилась по тебе, знал бы ты только.       Сергей благополучно добрался до Ленинграда и, заранее предупредив об этом Эрлиха, остановился у него. В этой поспешной суматохе Есенин совершенно забыл, что не спросил адреса Маши. Ему так хотелось поскорее сбежать из больницы, начать новую жизнь без жён, друзей и пьянства, что на подобные мелочи поэт не обратил и внимания — отложил на потом. У него, конечно, оставалась одна надежда — Сандро, но и этот план был небезупречен. Тот до недавнего времени был в отъезде и только сейчас вернулся в Москву, но Сергей, будучи в столице, не успел дойти до друга, поэтому пришлось послать телеграмму: «Вышли ад<рес> Вишневской, оч<ень> сроч<но>, объясню потом. Телеграфируи=Есенин». Сергей с детской беспечностью надеялся, что Кусиков выдаст ему адрес возлюбленной, но ни через два, ни даже через три дня ответа не последовало. Поэт проводил время праздно и без пользы: к ленинградским товарищам он зарекся не ходить, пока не отыщет Марию, а с местными издательствами ему не везло ещё больше, чем с московскими. Денег практически не было, и на всё необходимое он занимал у Эрлиха. Через пять дней безрезультатных поисков, в одной из типографий города, Сергей по счастливой случайности встретил бывшего квартирного хозяина Маши, который за непродолжительной беседой назвал ее новый адрес. Квартирный хозяин знал Есенина как друга семьи Вишневских и потому на плутоватые вопросы поэта отвечал без подозрений. Он нашёл тот самый дом, где жила Маша, только поздно ночью. Сергей остановился ненадолго перед аркой и перевёл дух: сердце у него предательски колотилось. Как будто ничего не изменилось с тех, ещё ранних их встреч в Петрограде: такой же неприглядный, мрачный дворик с небольшим садом, такие же высокие потолки в обшарпанном подъезде, даже этаж тот же! Сергей почему-то был уверен, что Маша не ждёт его — уж слишком долго он до неё добирался, да и время теперь позднее. Ну что поделать! Он осторожно зажимает кнопку звонка. Сомнения все ещё терзали: вдруг не тот адрес, вдруг она не откроет, вдруг не впустит? Спустя несколько секунд Вишневская уже прикрикнула к его груди, и он, совершенно забывшись, прижал девушку к себе. С лица Сергея не сходила ухмылка. Он гладил девушку по спине холодной рукой. — А адрес вы, господа Вишневская, предпочли оставить себе, — по-доброму упрекнул он ее. — Можно? — прошептал, наконец, поэт, кивнув на дверь.       В крепких объятиях любимого мужчины Вишневская наконец-то смогла почувствовать то желанное и необходимое ей тепло, от нехватки которого она так сильно страдала и изнывала, желая вновь ощутить прикосновения любимых рук. Счастье мнимо и далеко, даже напрасно в некотором роде, и все будет так радостно далеко не всегда. Может быть, на следующее утро ветреный поэт с душой хулигана уже встретит новую любовь, новую музу творчества, а художница с ледяным сердцем и непростым характером. Останется вновь одна. Нет, не стоило портить момент встречи такими нехорошими мыслями, портили ведь весь миг блаженства! Хотелось, хотелось верить, будто Есенин любил только эту женщину!.. Спустя два года мертвой тишины он ведь приехал, сдержал свое обещание, не дал утонуть их отношениям в темной пучине недоговоренностей и холода. Так было радостно от этого сейчас! Все внутри переворачивалось от будоражащих чувств, от яркой палитры эмоций. Раздражение, вызванное недосыпом, тут же испарилось, по щелчку пальцев! Сережа приехал. Есенин приехал! Настолько велико было безразличие ко всему вокруг, отчего даже позабыла Маша впустить Сергея в квартиру. Неловко немного получилось, но вопрос был даже глуповат! Конечно, конечно можно. Ведь столько дней, полных пустоты и отчаяния, прождала художница своего поэта. Адрес! Точно, адрес. Вишневская покинула пределы его палаты, даже адрес позабыв оставить, если вдруг правда приедет. Эх, какая же все-таки она рассеянная была в последнее время! Но ничего страшного. Главное — отыскал Есенин ее квартиру, а остальное было уже второстепенно. К слову, раскидываться дешевыми обещаниями о том, будто никуда не отпустит от себя мужчину, не собиралась вовсе Мария. Не Галина ее имя, чтобы она ползала в ногах у поэта. Нет. Захочет — уйдет. Держать никого женщина не собиралась рядом с собой. — Да, проходи, — в голосе вновь проблески холода. Ничего с собой сделать Вишневская не могла. Уж не любит выставлять эмоции напоказ. Есенин сам все увидит, если захочет. Маша закрывает дверь за поэтом, а сама не может на него насмотреться. Как же пусто было здесь без него. Сердце разъедала пустота. А сейчас все стало как-то просто и весело, стоило ему появиться в квартире художницы. Нет, не было больше сил сдерживаться. Марья подходит ближе к Есенину и осторожно целует его, будто бы боясь испортить важность момента.       Холодный проблеск в голосе Маши, казалось, что-то расшевелил в мужчине. Ведь для Сергея воспоминания всегда оставались пустыми воспоминаниями на словах: он помнил только картинку, отчасти, может, её цвета́ и, уже не так отчётливо, хронологию. И только какая-то знакомая мелочь, пусть то прикосновение, вздох, голос, могла разбудить в нем память чувства. Сразу же всплывает перед глазами то болезненное молчание Вишневской, гордым спокойствием отвечавшее на все его выходки; он как будто вновь услышал, ощутил его. Сердце вновь то колотилось, то замирало в ожидании, как бывает со всяким мальчиком, только что вышедшим после гимназии. Через мгновение они с Марией оказались в тесной прихожей. Сергей снял с себя занесённое снегом пальто, слегка нахмурился, прикусил губу и упёрся взглядом куда-то в пол. Он ждал, пока Вишневская сама нарушит эту тишину или вопросом, или упрёком, но вместо этого девушка одарила его тёплым поцелуем. Он прикрыл глаза и с такой нежностью ответил на прикосновение ее губ, как будто не было в его жизни ни других женщин, ни этих двух лет. Есенин догадался теперь по ее снисходительному взгляду, что прощён. Привычная грубость, за которой он прятал уязвимую детскую душу, вмиг исчезла: с Машей ему хотелось быть мягким, чутким, каким он не был ни с кем другим. Сергей медленно опустил холодные руки на ее талию; нет, ощущения его не подводили — он помнил эти прикосновения. — Я разбудил? — нехотя отстранившись, с лёгкой улыбкой спросил поэт и, не дав девушке ответить, вновь приник к ее губам.       Далеко не сразу ухаживания Есенина были приняты юной Марией. Предупреждения Сандро пришлось взять во внимание и держать себя любимую в узде, сдержанно и спокойно отвечая на любой знак внимания со стороны поэта. Лишь игривый блеск в глазах выдавал в темноволосой барышне, недавно вышедшей замуж, влюбленность. Кажется, впервые ощутила на своей талии руки Есенина она в середине марта двадцать первого года, если вовсе не в начале. Тогда и признание в любви услышала, и все внутри заискрило! Поверила, поверила в ту пору Марья Александровна ему. Зря ли это было? Наверное, даже зная исход событий, все равно бы прошла все сначала. Уж слишком любила Сережу, даже чересчур. Чувствуя руки мужчины на своей талии, сердце Машеньки бешено начинает биться. Голова идет кругом от прикосновений поэта. Ноги становятся ватными, а одной рукой она держится за плечо Сергея, продолжая целовать его. Как давно это было!.. Два года назад, даже почти два года с половиной. И все равно чувства, эмоции такие же. Маша едва хочет ответить поэту, однако не успевает; он снова вовлек ее в поцелуй, а сопротивляться было уже сложно. Лишь через некоторое время, прерывая поцелуй первой, она утыкается носом в холодную шею Есенина. — Ты не разбудил. Но я все равно хотела бы еще немного поспать, — Маша ласково проводит рукой по кудрявой голове мужчины, слабо улыбаясь.       Сергей давно уже чувствовал и воспевал «родное» только в стихах. На деле у него были только родители, которые не понимают хорошенько, какой такой поэзией сын зарабатывает на жизнь, но все же довольные тем, что всегда могут на всякие нужды попросить у Серёжи. Стесняются, конечно, но просят. Есть, правда, ещё и сестры, которые теперь живут с ним, и друзья, по большей части те ещё лицемеры, попойки которых всегда оплачиваются за есенинской счёт, и женщины, которые либо требуют с него алименты, либо душат поэта пристальным надзором. Есть, конечно, ещё и ряд других случайных знакомств, но эти дамы предпочитают Сергею более состоятельных мужчин. Трезвый он может теперь разреветься по-девчачьи, навзрыд, словно он в самом деле ребёнок какой — так давно Есенин не ощущал ничьей заботы. Да и была ли она вообще?.. Беспорядочные мысли витали в его голове, пока он не переступил порог Машиной квартиры. Теперь, рядом с ней, желание жить загорелось в нем с новой силой: он чувствует, наконец, чье-то тепло и любовь. Сергей вспоминает прошлое: от него уже не веет холодом сгоревших воспоминаний, оно настигло его и согрело в самый нужный момент. Это прошлое имеет холодный, но греющий голос, блестящие в прозрачной темноте прихожей глаза и нежные, тёплые руки, обвивающие в эту минуту его шею. Мужчина прервал поцелуй. Он заметил лёгкую дрожь, пробежавшую по телу девушки, и слегка отстранился от неё: от него все ещё веяло уличным холодом. Левая рука поэта все это время оставалась на талии Марии, а правой он осторожно поправлял ее волосы, едва касаясь плеча. — Значит спать, — устало прошептал Сергей, прислонившись губами ко лбу девушки. — Я сегодня где только ни был, — усмехнулся он, не отпуская Машу, — а теперь вот стою здесь, нашёл тебя. Я в Москве такого шуму понаделал!.. — шепотом протянул мужчина, слегка прикрыв глаза. — Подписку о невыезде всучили. Доктора, наверное, гоняются за мной, а я здесь, — Сергей особенно выделил слово «здесь». Он обманывал и себя, и Вишневскую: всё пытался ободриться, забыть про сон, говорил что-то, но с каждой секундой в коридоре становилось все тише и тише — они оба слишком устали. Сергей ещё раз прикоснулся губами к щеке Марии и тихо проговорил: — Надо спать.       Был ли характер у Марьи Александровны на самом деле? Нет! Нет, отсутствовал. И это еще мягко сказано. Только другие люди этого совсем не замечали, утверждая обратное. Как может быть характер у женщины, поставившей крест на своей личной жизни из-за одного единственного мужчины, бросающегося обещаниями и не имея способности их сдержать? Вообще, проживать с творческими людьми дело не благодатное и очень опасное. Никогда не знаешь, какая безумная мысль промелькнет в голове. В любую секунду могут уйти без объяснений, не оставив даже записки. Маша не была исключением; характер тоже был непростой, и от нее можно было ожидать всего. Одно было ясно точно: в двадцать пять лет погрязла в пучине одиночества, не имея никакого желания выбраться. Рядом с Есениным тяга к жизни вдруг резко появилась, но было ли это правильным? Стала зависимой от действий одного единственного человека. Чувствует холодные губы на своем горячем лбу, слабо улыбаясь, и опирается слегка дрожащей рукой о плечо мужчины. Не может избавиться от мурашек, а сердце трепещет от каждого нового движения! Как же все-таки Маша любила Сергея. Была скупой на проявление чувств, эмоций. Поэт все равно знал о любви ее, не заметить которую было бы сложно. Тем более, Есенин слишком хорошо знал Вишневскую. Как бы не хотелось ей от него закрыться и отдалиться, все равно одно прикосновение поэта могло вернуть все на прежние места. Глаза невозможно держать открытыми, клонит в сон. А Маша молчит, смиренно слушает рассказ поэта о бурных московских буднях и тихо смеется. Ожидать такого можно было только от Есенина. Почему же сейчас она была удивлена не так сильно? — Вечно приключения найдешь на свою кучерявую голову там, где найти их нельзя, — тихо проговаривает женщина, поднимая взгляд карих глаз на Сергея, — Да. Пора бы ложиться спать. Ты устал. Проходи, я сейчас подойду. Марья приходит в комнату спустя несколько минут. Без слов она ложится рядом с Сергеем и тихо вздыхает. Как. Как давно это было? Два года назад! Даже больше. А все равно кажется, будто это было вчера.