нарушить правило

У Серёже сегодня концерт на канале каком-то, не запоминает он никогда, а они с Назимой увидеться хотели. Встречу решили не отменять — она к нему на площадку приедит, отсюда они решат уже — что, куда. Она с самолёта летит буквально к нему. Хоть и друга своего казахского проводить до отеля обещала, но решила, что он и сам справится, а вот она без Сережи — нет. Странные они друзья, на самом деле. Реже, чем 4 раза в неделю видеться не могут. Не хватает друг друга катастрофически. При том же, убеждают всех поклонников, что они просто друзья и на сцене пытаются близко особо не находиться. Но так редко получается. Она сегодня подстать ему одета — чёрная футболка и чёрные шорты. Приходит, обнимает, рядом садится и тут он разговор странный начинает: — Ну че, как там с парнем? — Каким парнем? — Ну в сториз у тебя видел — А это, это друг, Серёж — Мм, друг, понятно — Да ты чего, Господи — Я — ничего, просто ты вроде обещала мне все рассказывать, а тут в лицо нагло врешь — Я? Я тебя иногда вообще не понимаю. Нет никакого парня, ты слышишь, нет. А ты тоже тот ещё, знаешь ли каждый день у тебя в сториз разных девушек вижу. — Ну так мы за руки то не держимся, Нази, мне просто обидно, что ты… — Серёжа, заебал, честно, — руками за лицо его берет и целует. Чувственно и глубоко. Н А В Ы Л Е Т. — Нази? , — плечо её берет и в место запретное смотрит — в глаза. Себе ещё на реалити в них смотреть запретил. Он от взгляда её пьянеет моментально, крышу сносит и контролировать себя не может, словно безумный. А сейчас правило нарушил — и не пожалел. Ревность, смешанная с переживанием и что-то ещё. Не разглядел до конца — в этот раз удержать себя не смог, как тогда, после 4 концерта. Губы соединил, одну руку на затылок, а другую на талию её тонкую, осинную положив. Языком в неё проникает, а на неё это действует, словно руками в душу залез он. Лёгкий стон с губ её сладких сорвался, а он ещё вздумал на талию нажимать сильно, чтобы изогнулась в спине она. — Серёжа, тебя объявляют там, — она не сказала, выдохнул ему в губы это и вцепилась обратно, показывая, что отпускать сейчас не собирается. — Похуй, обойдутся, мне ты важнее, — правило опять нарушает и в глаза заглядывает вновь: там теперь чистое счастье. — Иди ко мне. Решает её на колени себе посадить, чтобы как минимум удобнее было. Её волосы цветами пахнут, орхидеями, кажется. Они на лицо ему падают — теперь он и от запах пьянеет. Рукой их переребирает, сминает, думает наверное, что запах от этого сильнее будет и галочку себе в голове ставит рядом с пунктом

почувствовать её запах

Она пальцами с его сцепляется, а он тыльную сторону запястья пальцем большим поглаживает — сейчас эти моменты маленькие они оба в памяти сохраняют, чтобы потом вспоминать приятно было очень. Он её резко за руку хватает и тащит за собой куда-то. Бежит от всех подальше с ней через знакомые коридоры площадки, на которой он часто выступает. Когда на улице оказывается, руку отпускает, а она даже подумать ничего не успела — толстовку свою отдал — з а б о т и т с я. В машину сажает свою и на газ нажимает резко, гонит по Москве ночной, ветер волосы её развевает, лицо освежает, отчего она ещё красивее становится. — Куда ты едешь? — Мы едем ко мне, — акцент на слово мы делает, чтобы она не ошибалась больше. — А можно трэки включить? — Конечно, даже не спрашивай, — на лице её десткую радость читает, ребенком её не самом деле до сих пор считает — то мороженное попросит, то сладкую вату, то в кино на мультик какой-то потащит. Он её именно такую полюбил. — Можно твои включить пожалуйста, — вопрос её немного смутил Серёжу. Обычно Олега слушает или Крида там, а тут его трэки хочет. — Ну давай, а давно ли ты мои песни слушать начала? — Серёжа, — в плечо его толкает, мол, глупый — я всегда их слушала. — Серьёзно? Я думал ты только блэкстаровских слушаешь. — Нет конечно, мне, по секрету, трэки их не нравятся совсем. Я люблю, когда смысл есть, когда от души поют, как «Беги» я пою. У тебя все такие. А у них сплошные "Сука, шанель, гучи" — Тоесть, ты поешь то, что тебе не нравится? — Ну, видимо да. Но лейбл — это единственный мой шанс. Мне этого больше никто не даст, приходится. — А ты не пробовала сказать, что тебе не хочется это петь? — Да там особо не спрашивают — хочешь, не хочешь. Если не пишешь сам — дают в руки текст и говорят «На вот, тебе написали, пой» — С Чувствами так же что-ли? — Частично. Я правки делала, потому что ну совсем не про меня была песня. — Ну вот, значит можешь же писать. — Там всерьёз только песни Крида, Мота ну и самого Тимура принимают. Даже Олегу не дают выпускать то, что он хочет. — А ты не думала о том, что может не стоит тогда там находиться? — Думала. Каждый день думаю об этом. Но я не могу отказаться, мне карьера нужна, чтобы Амелию обеспечить, Серёж, я не могу ничего сделать. Тем более контракт раньше, чем через 5 лет нельзя разорвать. Сережа задумался серьёзно. Она терпит все и делает то, что ей не нравится ради карьеры и работы. «Для тебя была малышкой, для себя солдатом»? Не так ли? И ему ей помочь безумно хочется. Не сможет же теперь нормально песни слушать её, когда знает, что их будто не она поёт, а на «Беги» голос срывать будет, о проблемах своих вслух кричать, но так, чтобы никто не понял. — Нази, — за руку её берет, знает, что в мысли погрузилась свои сейчас, а себя винить будет, что из-за него, — Ты не можешь терпеть это, — Как видишь, могу. — Н-нет, брось ты нахер этот Black Star. Мы тебя сами выведем в топы. У тебя не только Тимати есть, у тебя ещё я теперь есть, Нази, я не могу смотреть как ты мучаешься. — 3 раз правило нарушает и в глаза снова смотрит. — Ты серьёзно? Ты меня к себе возьмёшь? Но, как там же все у вас пишут, а я нет и, — не даёт ей заплакать, перебивая своими уверенными словами. — Да Господи, думаешь я прямо все сам пишу? У меня же нервов не хватит столько о любви писать. — Серёж, да, я уйду оттуда., — руку его сильнее сжимает, поцеловала бы сейчас, только за дорогой он следит и она мешать ему не смеет. — Тем более ты там всех знаешь, тебя любят там все, а я больше всех., Слов этих слишком давно не слышала — отвыкла. Отвыкла от того, что любят её. Что не только дочь и мама с работы тебе вечером ждут, а ещё и он. — И я тоже. Черт, Серёж, я тоже люблю тебя. Он тем более отвык. Отвык от поддержки не ради выгоды, а от такой вот настоящей. Отвык от того, что заряжаться можно не только от кофе, но и от объятий с ней. Они вдвоём едут по Москве безумно красивой ночной. Кричат «Пусть горит», взгляды удивлённые то от фанатов, то от просто людей, думающих что они два отбитых подростка, ловят. Он её в квартиру к себе затаскивает, а она тут уже знает все — не первый раз здесь. — Что-то приготовить? — Оу, Назима включила Назимаму — Да, блин, Серёж, — Ладно, ладно, может, омлет? — Да, хорошо, сейчас. Сережа Назимаму любит и будет больше жизни любить. Заботится будет и радовать, как ребёнка. И ребёнка ее его тоже. Он прямо так и сказал по фейстайму Амелии, которая имя его с трудом, но ещё в Казахстане выучила. — Назь, ты же переежешь ко мне, да? — Если ты позовешь — А если не позову? — То придётся тебе ко мне каждый вечер ездить — Да я пошутил вообще-то, завтра поедем к тебе, ты вещи соберешь, а потом обратно, я теперь тебя без разрешения выпускать туда не буду, — щекотать её начинает и узнает, что щекотки до смерти боится. Лицо морщит от смеха, пытается убежать, а он крепче тем самым к себе её прижимает. — Только в офис заехать надо будет. Контракт забрать. — Да про это вообще не парься, я сам все сделаю. — Серьёзно? Спасибо, я даже просто не знаю как к ним с таким заявлением громким зайти — Ради тебя, все, что угодно. Оба думают о том, как день сегодняшний жизнь их изменил. У них сегодня семья появилась. Они теперь счаливы вместе будут.