Любовь согревает

Коко не знает, где она, что она, но она явно где-то не здесь. Она слышит лишь отдалённый писк. Где-то далеко. Она сама не знает где. А что если эта сфера опасна? Если из-за их любопытства кто-то пострадает? Коко чувствовует тепло. Что-то мягкое. Для заброшенной части Чаггингтона как-то слишком уютно. Но лежать в мягкой постели так приятно, так тепло, так... стоп. Лежать? Визг будильника вынуждает Коко вернуться в реальность. — Что за...? — наощупь находит телефон и вырубает наконец будильник. Еле разлепляет сонные глаза и обводит взглядом комнату. Голова тяжёлая и очень болит. Ну не удивительно, до ночи писала конспекты к зачёту и решила прилечь. Буквально на пять минуточек. Для пущей уверенности оставила гореть лампу. И вот на утро, всё та же лампа осуждающе глядела на неё. Ибо нечего электроэнергию попусту тратить. Коко раздражённо вздыхает и переворачивается на спину, задумчиво глядя в потолок. Сны, где она и её друзья были паровозами преследовали её уже который месяц. Это порядком раздражало. И смущало. Неужто сущность внутри неё, это не тигрица или на крайний случай гномик, а паровоз?! Потолок на её мысленные причитания ответа не даёт. Нет, учёбу на проводника в колледже может и нельзя было назвать мечтой всей жизни, но вот чего ей точно не хотелось, так это стать пассажирским поездом! Однако в этих снах было и нечто, что полностью отражало действительность. И это обстоятельство не добавляло этим снам бонусных очков. Они с Уилсоном были друзьями. Они гуляли (всё же ездили, наверное), по паркам, разговаривали. Это было их классическое времяпрепровождение. И, не смотря на странное обличие поездов, Уилсон был таким же чудесным-замечательным-восхитительным другом. Другом, чёрт бы его побрал. Коко раздосадованно швыряет ни в чём не повинную подушку в угол комнаты. Почему ей не может присниться что-то хорошее или по-крайней мере, адекватное? Телефон снова заходится в противной трели, оповещая о необходимости подниматься и идти на учёбу. Коко обрчённо вздыхает, смотрит на не дописанный на столе конспект и поднимается с нагретого места. Ползёт в ванную умываться. Вот бы как во сне, на неё обрушилась лавина и никуда бы не пришлось идти.

...

Засунув руки в поглубже карманы (перчатки давно потеряны), Коко неохотно бредёт по заледеневшему тротуару домой. Наконец-то. Холодный ветер противно кусает щёки. Коко ежится от зябкой погоды, пробирающей до костей. Она бы пробежалась, если бы не наледь, грозящая ей переломами всех костей разом. Поэтому, Коко приходится аккуратно ступать по дороге, изо всех сил стараясь не навернуться. — Коко! — звонкий голос Уилсона она узнает из тысячи. Через чур уж он бодрый для такой погоды. Они учились на разных факультетах. Она на проводника, он на тех обслуживании. — Да? — обернулась Коко. Они встретились взглядами и она чуть не утонула в карих омутах, но вовремя себя одёрнула. Они друзья. Друзья. Она старательно улыбается. Видимо выходит не очень, раз Уилсон выглядит таким нервным. Она старается не предавать этому большого значения. Может ему тоже сны с поездами снятся? — Да, эм, слушай, я... Такую нервозность она игнорировать уже не может. Уилсон выглядит так будто сейчас в убийстве ей сознаться пытается. — Что такое? — резко спрашивает она, от чего Уилсон аж дёргается. Коко недоумённо хмурится. Взгляд его темнеет, а руки теребят ремешок рюкзака. Коко невольно улыбается. Хотя бы он в перчатках. Они стоят в молчании секунд тридцать прежде чем Уилсон таки выдаёт хриплое: — Может в парке погуляем?... Коко хлопает глазами. Щёки продолжает покалывать, но уже от смущения. — Сейчас? Уилсон сглатывает. — Ну, если хочешь, то да... Да, давай сейчас. — скомкано говорит и отрывая себя от земли, идёт в сторону парка. Коко за ним. Руки дрожат от предвкушения. Коко одёргивает себя. Какого ещё предвкушения? Они просто друзья, просто друзья... Уилсон неожиданно останавливается и смотрит на какое-то дерево. Может осина, а может и липа, Коко не сильна в ботанике. И тут приходит осознание, что это место до жути напоминает ей место из сна. Тот же парк, то же время и то же место. Тот же человек. Замёрзшие пальцы начинают дрожать. Всё вокруг такое знакомое, но в тоже время совершенно чужое. С неба, на нос ей падает что-то холодное и тут же исчезает. Маленькая снежинка опускается ей на ладонь и в тоже мгновение же тает, не выдерживая тепло кожи. Начинается снегопад. И Уилсон напротив неё. Они снова встречаются глазами. Сердце пропускает удар. — Я... — несмело начинает он. — я, если честно, не знаю как начать... — нервный смешок с оттенком страха, — мы дружим уже очень давно. И я долго думал, правда долго думал, как тебе это сказать, что бы ничего не испортить... И я... Я пойму если ты после этого не захочешь со мной общаться. Коко стоит и дышит через раз. Она не верит своим ушам. Неужели...? — Я, — Уилсон смотрит на неё и тут же смущённо отводит взгляд. Жмурится и на одном дыхании выдаёт: — Тымненравишься! Коко от шока не может вымолвить и слова. Уилсон так и не открывает глаз. Стоит сжавшись. Ресницы его боязливо подрагивают. Коко делает шаг навстречу, берёт его лицо в ладони и прижимается губами к его. Уилсон от удивления распахивает глаза. Поцелей выходит совершенно невинными. Лишь целомудренное прикосновение. Желание показать любовь. Коко отстраняется. — И как давно? — спрашивает она. — Очень давно... — это всё что может произнести Уилсон, прежде чем его утягивают во второй, но далеко не последний поцелуй.