Зеркало

Мне казалось, что я должен уйти.         Она совсем не смотрит на меня, а мне страшно смотреть на неё. Я чувствую вину, хотя не знаю, в чем провинился. Встречаться взглядом холодно. На улице зима. Снег. Зима. Холодно. А дома тепло. Встречаться взглядами — холодно. Она сидит ровно, прислонившись грудью к пианино. Над головой — книги; уже миллион раз прочитала их названия, только чтобы не смотреть в мою сторону. Неловко. Очень волнительно. Вожу глазами по комнате, будто снова пришёл сюда в первый раз. Заново рассматриваю фотографии, впервые вижу нас в зеркале. Что я только не делаю, чтобы не встречать её глаза. Никто никогда не посмотрит в них так же, как это делаю я.           Никто никогда на неё так не посмотрит, как смотрю я. В её глазах я вижу небо, а небо робко отвечает. Мне страшно встречать её взгляд. Он ждущий. А мне нечего дать. Я тоже всего лишь жду. Она явно ждёт решения от меня, а я — от неё. Меня не пугает молчание, не знаю, что на счёт неё.           Как мило всё в этой квартире. Здесь каждый уголок напоминает мне о светлом. В её комнате много совместных фотографий, по ним видна история нашей любви, позвольте выразиться так.           Мы познакомились так странно. Как будто знал её всю жизнь.     Сошлись мы взглядом, а потом           не помню, что. Уж и давно это было, да и речь не о том. Она мне казалась слишком далёкой, грубой, бывало, несносной, тупой, но мне хотелось петь ей песни, которые бы играла потом. Пианино она мучила старое, когда мы ругались. Играла так искренне, больно ранив меня стыдом. Мне стыдно за то, что я бросил писать. Писать и записывать песни, которые она бы играла потом. Я хулиган. Мамин симпатяга. Когда-то я был краснощёк и румян, когда-то во мне горело пламя и я горел изнутри. Я рос некрасивым детством, мне нечем похвастаться ей. Она восхищается стойкостью характера, а мне неловко от этих похвал.           Мы танцевали медленный танец. Мне запомнились её красивые волосы. Они блестели в свете луны. Была в ней какая-то изюминка. Она была очень красива. Да, и сейчас очень мне нравится. Её не по годам серьёзное лицо сначала отталкивало, а тонкие губы усугубляли ситуацию — она не пугала томностью голубых глаз, притягивала короткой улыбкой. Алый румянец на щеках говорил о свежести. Они сама была как лёгкий ветерок. За ней камнем не было бы жалко упасть. Но смотреть приятней. Её руки легко покоряют пианино. Она всегда играла на концертах. Она иногда тихо чихала. Как будто снова в школе. Я помню, как она держала меня во время танца.           Я бы, наверное, давно уже убил себя, да, боюсь, она расстроится. Всегда было так хорошо, что сводило болью грудь. Болью такой приятной, что хотелось бежать за её автобусом. И расставания сладки. Так вкусно, сахаром вяжет: улыбка не сходила с лица при взгляде в глаза. Она смотрела так странно как будто боялась меня. Холодная ровность во взгляде, но томная робость в дыханье: хотела мне что-то сказать, но слов не нашлось, вероятно. Я писал ей чаше, чем возвращался домой. Чувствую жизнь даже больше, чем нужно, любовью потерянный парень. С нею мне хочется жить. Она была так несносно красива, так хороша и противна; мне стыдно, что я не смотрю на неё.           Краем глаза в зеркало я наблюдаю за ней. Иногда она посматривает на меня, поправляет волосы. Тихо дышит.           Мы ссорились довольна часто. Вечно не можем что-то поделить. У нас такая странная любовь. Хотя, говорят, без разлада её не бывает. Мне так нравится это видение. Ведь всё, в таком случае, можно оправдать любовью, будь то война или простое хулиганство. Мне очень сложно признать вину, ей — тоже. Мы сошлись по смежности, наверное, даже не подозревая, какая дикая природа будет у этой связи. И ведь теперь её так просто не разорвёшь. Мы привыкли ругаться стабильно раз в неделю. У меня даже иногда заранее начинает болеть голова с утра. Так я догадываюсь, что вечером, возможно, снова что-то скажу невпопад. Я устал от этого. Наверное, бурная жизнь не для меня. Не хочу жить на минном поле, удивляясь, почему же мы ещё не в ссоре.           Она нахмурила лоб. Опять думает о чём-то. Когда она делала так, мне становилось чуть-чуть страшно. Она никогда не кричала на меня, но всегда, злясь, сдвигала брови. Она смотрела осуждающе. И мне опять становилось стыдно.           Наверное, стыд — не самое лучшее чувство.           И я опять робко взглянул на неё. Она отвернулась к окну. Смотрела на снег. О чём она думает? Мне кажется, её давно уже мучает вопрос, куда мы идём. В туманных глазах я видел туман. Страшно совершить неверный поступок.           Она опять наиграла что-то на пианино. Я завидовал её уму. Она умела выживать красоту из пары беспорядочных полутонов. Мои давно забытые дворовые песни никогда не сравняться с её прелестностью. Её полумертвые пальцы, клавиши пианино обстукивая, теперь проходилось по мне. И боли не чувствуя больше,           я её отпустил.           Посмотрел по-новому будто. Она сидела всё так же, спиной. Я видел её безупречные волосы снова в бледном свете луны. Тишина проходилась так медленно, будто меня оглушили веслом. Немного потупив взгляд я опять посмотрел в потолок. Опять постучал по столу. Какая же скука сидеть и молчать. Меня немного бил озноб. Я робко постукивал пальцами, иногда смотрел на неё, сегодня особенно красивую.           Мы встретились взглядам. Было в ней что-то необычное сейчас. Луна освещала её силуэт. Она глубоко дышала, волосы, падавшие на лицо, взлетали вместе с потоками углекислого газа.           Не так давно, мне приснилось, что мне уже пятьдесят лет, а ей все так же семнадцать. Я чувствовал приближение смерти. Я понимал, что она останется одна, но меня это не смущало. Мне снилось, что я вполне могу жить без неё. Эта девушка не нужна мне, как воздух, она мой спутник, но не больше. И мне опять стало стыдно за себя.           Я чувствовал свою вину перед ней. Я люблю её, но она мне не нужна. Я закрыл глаза,           почувствовал легкое прикосновение. Это была она. Меня ждало спокойствие. Я глубоко вздохнул. В воздухе плыл её запах. Она заставила встать, легко потянув меня за руку. Было хорошо. Я её обнял. Редко получается так легко сгладить углы. Не хотелось бросать всё на грустной ноте. Я наслаждался тем, что был с ней сейчас близок и дружен. Я действительно её любил. Я понимал это каждый раз, когда смотрел в голубые глаза. Она смотрела испугано, потом улыбнулась и в глазах появилась надежда.           Я волновался, даже робел сейчас перед ней. Погладил её, не смог разрешить себе больше. В объятьях я покачал её, как ребёнка в люльке. Затрепетала её заколка в волосах, которую я ей подарил. Я всё продолжал её гладить.           Мне снова захотелось посмотреть на неё. Я поднял её голову за подбородок. На худом лице было щенячье выражение. Это было так мило, что я не сумел удержаться. Она улыбнулась мне. Луна создала странную тень на её лице. Она ещё больше вытянулось, глаза пропали в тени красивых волос. Мне казалось, что я должен уйти.          И я ушёл.