Вандализм

- Михаил, - сжимая кулак, в тысячный раз жалобно повторяет Кастиэль. Назойливости ему не занимать. – Я тебя прошу. - Правила одинаковы для всех, - строгим тоном отчеканивает архангел, устремляя на брата свой гневный взор. Даже в теле двадцатилетнего мальчишки он выглядит более чем устрашающе. – Почему другим ангелам абсолютно все равно, за кем присматривать? Почему ты всегда пытаешься выделиться, Кастиэль? Или тебе в радость оберегать Винчестеров? Этого ты добиваешься? Кастиэль еле слышно вздыхает, слыша знакомую фамилию двух охотников. Он и не рассчитывает на такое милосердие со стороны брата. Скорее этот диктатор приставит его к собаке, нежели к Сэму и Дину. - Она похожа на собаку? – ухмыляется Михаил, вертя в руках остро наточенный карандаш. Дурная, конечно, привычка – копаться в чужих мыслях, но куда деваться, когда ангелы, понабравшись у своих людей, начинают усердно скрывать правду. Лгать самым наглым образом. Так и нож в спину легко заполучить. - Я не думал об этом, - оскорбленный незваными гостями в своей голове, резко произносит Голубоглазый. – Я думал о том, как сложно тебе пойти на уступки. - Твой Винчестер пошел на уступки, когда Земля была в опасности? – Михаил с вызовом смотрит на своего младшего брата. Улавливает, что задел того за живое, и продолжает измываться над его светлыми чувствами. – Теперь я должен сидеть в этом подростке, который продал все человечество за бутылку пива и жизнь своей никчемной мамаши. - Вы собирались разрушить все, - прикрывая глаза, оправдывается Кастиэль. – Стереть людей с лица Земли. - Достойные бы остались, - воодушевлено отвечает Михаил, точно произносит речь перед своими собратьями, желая подвигнуть их на нечто существенное. Оратор он отменный, с этим не поспоришь. - Остался бы пепел! – не выдерживает Кастиэль. – Горстка пепла! - Закрыли тему, - возвращаясь к кипе бумаг, лежащих на его столе, говорит Михаил. Какая ирония, ангел ведет учет сосудов. Наносит имена пригодных носителей на тетрадные листки, как какой-то смертный, а потом смеет попрекать своих подчиненных в излишней человечности. За время его отсутствия на Землю спустилось столько ангелов, сколько не спускалось за всю историю создания этого шара-безделушки. - Спасибо тебе, - ухмыляется Кастиэль. – Какое тебе дело до моих пожеланий? - Правильно, - соглашается Михаил, - мне нет дела до твоих пожеланий. А теперь возвращайся к себе. - Командир хренов, - тихо шепчет Кас, растворяясь в воздухе. - Винчестеры на тебя плохо влияют, - отвечает Михаил в пустоту. И усмехается: где же такое видано, что бы ангелы сквернословили не хуже людей? Где же такое видано, что бы в отважных воинах Гарнизона доброты было больше чем в тех, кто сидит на Земле, свесив ножки вниз, и ожидает своего смертного часа? Кас слушается Михаила, оставляет его одного, но к себе не отправляется. Он бродит по чужим садам и кабинетам. У каждого свое представление о рае: для кого-то это многоэтажный дом, для кого-то это комната с бесконечными книжными стеллажами, для кого-то это квартира полюбившегося на Земле человека, а для кого-то деревянная, истерзанная временем беседка у зеркального озера. Кастиэль ищет Габриэля. Хотя бы затем, что бы узнать имя этой невежи из парка. Ему стыдно показываться ей на глаза, а о том, чтобы попросить Михаила помочь, и речи быть не может. Пройдя несколько километров, которые уж точно никак не могут сказаться на его ангельской выдержке, он останавливается в чьем-то незаурядном парке и опускается на скамейку. Неловко ерзает, точно его кто-то видит, и пытается усесться поудобнее, чтобы несколько часов прождать неизведанного. Ему просто надоело бродить от пустыря к пустырю. Спустя пару часов Габриэль появляется в раю неизвестного и садится рядом с Кастиэлем. Все повторяется: как и пару часов назад, они сидят в парке, Габриэль уплетает сладости, а Кас играет в молчанку с самим собой. - Ладно, - Сладкоежка картинно закатывает глаза и, продолжая облизывать огромный леденец, видя которые, дети теряют рассудок, а все их стремления моментально ограничиваются тем, чтобы съесть его, пытается разогнать напряжение, витающее в воздухе на пару с ненавязчивым ароматом цветов - хозяин рая обожает ромашки. – Зачем звал? - Я хочу знать ее имя, - нехотя отвечает Кастиэль, вдыхая приятный запах. – Мне быть тенью ее предстоит не один год. - Можешь не распинаться передо мной, - пренебрежительно фыркает Габриэль, ненавидящий лад этих ангелов. Он, мягко говоря, не в восторге от манеры Каса говорить. Что за пустое ребячество? Он подписал себе приговор тогда, когда привязался к человеку. Теперь, когда крылья обуглились, незачем строить из себя святого. – Пойди и сам узнай. - Не горю желанием вступать с ней в беседу, - признается Кастиэль, забравшийся в мысли Бога проказ, и пытается исправиться. – Да, ты прав. Это глупая привычка. - На них действуют только речи Михаила, - отстранено произносит Габриэль, - а у меня от них уши вянут, - и многозначительно вздыхает. - Когда-нибудь он тебя прикончит, - Кастиэль невольно улыбается, теперь это чувство не чуждо ему, хотя пару лет назад, он противился людским эмоциям: их было слишком много. – Ты всегда идешь против системы. - Я такой же архангел, как и он, - для пущей убедительности божок повышает тон, придает себе чуточку уверенности и вновь демонстрирует свое несогласие. – Никогда не понимал, почему этот напыщенный голубь всем тут рулит. Кас улыбается еще шире, смягченный таким глупым сравнением, да и вообще своеобразным лексиконом своего брата, но ловит себя на этом, и вновь принимает свою обыденную серьезность. - Ты хочешь, чтобы я разузнал ее имя? – догадывается Габриэль и хитро прищуривается. – По-прежнему не научился общаться с женщинами? – провокационно, с некой задорностью в голосе произносит он. - Нет, - Кастиэль смущается. – Наверняка кто-нибудь из местных знает о ней. Здесь есть информация на каждую крысу, бежавшую с корабля еще со времен Ноя. - Зачем утруждать себя? – снисходительно улыбаясь, отвечает его брат. – Я могу и сам спросить, - и растворяется в воздухе: как и пару часов назад, оставляет Кастиэля в полном одиночестве. Габриэль спускается на Землю, найти подопечную Каса ни составляет никакого труда. Он уверенно направляется вдоль аллеи, минует парк, где под одной из лавочек по-прежнему, шпыняемый ветром, перекатывается его пустой стаканчик из-под мороженого. Выходит на набережную, и там, среди броских, переполненных людьми заведений, выискивает одно неприглядное кафе. Пустое, но уютное, все как любят романтичные девочки, но архангел сейчас с радостью бы оказался в шумном баре, в котором табачного дыма, наверное, больше, чем кислорода. Он слегка удивлен, ведь сегодняшняя встреча с этим «мужчиной в юбке» не сулила ничего хорошего, а тут она сидит в самом дальнем углу со стаканчиком апельсинового сока, потягивает его с самым невозмутимым видом и периодически поглядывает на часы, возвышающиеся у самого входа. Видимо, ждет кого-то, думает Габриэль. Она даже не вздрагивает и не отстраняется, когда ангел садится напротив нее, выжидающе смотрит, и, не довольствуясь такой непреклонностью девушки, завязывает беседу. - Здравствуйте, - заговорщицким тоном произносит он. - Угу, - еле слышно отвечает его нескладная собеседница и смотрит куда-то мимо него. – И тебе привет. - Сразу перейдем на «ты»? – и не дожидаясь ответа, задает еще один вопрос. – Девушка, позвольте поинтересоваться… - Эл, - сухо отвечает она. Габриэль, весьма удивленный ее сообразительностью, а может, такой подкат стал настолько банальным, что не нуждается быть озвученным до конца, хлопает глазами, пробуя имя на слух. - Эл? – приняв заинтересованный вид, переспрашивает он. – Эл? - Эл, - спокойно отвечает она. - Ну что ж… - готовясь выдать настоящую тираду и не поскупиться на похвалу, говорит он, но его беспардонно прерывают: - А вот и ты, - выдыхает девушка, и Габриэль слышит, как раздается глухой хлопок входной двери ресторанчика. Эл подскакивает и саркастично ухмыляется. – Было приятно познакомиться, - кланяясь, она хохочет, ведь бедный мужчина не успел даже представиться, а от этого ситуация кажется еще более комичной, и, подхватив свой скейтборд, направляется в другой конец помещения. - Не повезло Кастиэлю, - божок горестно вздыхает и подзывает официантку. Заказав спагетти, он осматривает немногочисленную кучку посетителей. Разделавшись с ужином, в котором он не нуждался, Габриэль подсаживается к молоденькой шатенке. Улыбается ей, заводит беседу и мысленно сочувствует Кастиэлю. Все-таки, ему «быть тенью ее предстоит не один год».