Рыжий арахнид

Пожалуй, первое, что хотел сделать дроу — это яростно проклясть небо и землю, а потом перегрызть пару глоток и снести с десяток голов. Но, разумеется, ничего подобного он сделать не мог, в силу природной осторожности, и первые две недели просто лежал, впитывая язык и привыкая к Солнцу. И, разумеется, проклиная его со всей силы — он никогда не принадлежал к числу извращенцев, желающих взглянуть на смертоносный огненный шар! Но его молитвы и проклятия никто не слышал, а новое тело было отлично приспособлено для жизни днём. Никаких ожогов, никакой слепоты — и дикая, невозможно-ненавистная беспомощность в родное время суток. Впрочем, когда страсти немного улеглись, дроу убедился, что всё не так плохо. В первую очередь — тело детское, но двуногое, и на элементарные вязки заклинаний откликалось силой, хоть и чужой. Язык довольно простой, букв и звуков мало, и он уже почти закончил подбирать значения, готовясь заговорить. После недолгих сомнений, в плюсы было добавлено и то, что в этой жизни дроу не стал девочкой — власти и сил, конечно, больше, но и всего остального пришлось бы хлебнуть от души. Мужское тело, как это ни парадоксально, давало больше свободы — кому вообще есть дело до мужчин? Ещё больше повезло, что новый Дом не был знатным, и резкое изменение одного из сыновей не обернулось в длительные пытки и какое-нибудь проклятье во славу местной Ллот. Тоже обидно, конечно — но жизнь всегда учила дроу пользоваться тем, что есть, и уже одно отсутствие рабских меток на новом теле делало его положение лучше, чем в родном мире. А то, что его новый Дом был отделён от всех, он принял исключительно с радостью, планируя спокойно разобраться с происходящим и урвать себе кусочек посочнее. Тем более, что и возможность была — почти стёршиеся из памяти руны, которыми его в кусачем детстве проверяли на предрасположенность к магии, выводились легко и неярко светили, давая дроу шанс. Наивны те, кто не верят в страсти детей Ллот — они, можно сказать, живут ради собственных прихотей, что женщины, что мужчины. У бывшего порабощённого слуги мечта тоже была — детская, спрятанная глубоко внутри, давно вывернутая наизнанку и ставшая причиной нескольких интриг. Больше всего дроу хотел быть рунологом. Видел одного, в глубоком детстве — когда ещё жил в закрытом пещерном городе, никому не принадлежал и мог открыто молиться своей богине. Их община была довольно малочисленной, тихой и спокойной, и, когда подземная река начала угрожать куполу, своего специалиста у Матрон не нашлось. Рунолог прибыл только через несколько недель, в сверкающих камнях, с длинными серебристыми волосами, с целым поясом мешочков, мазей и зелий. И, что самое удивительное — женщины были вынуждены с ним считаться. Скрипели зубами, избивали своих мужчин, метались из угла в угол, как потревоженные паучихи — но считались, были вежливы и предоставили всё необходимое. В общем, если сердце дроу можно было покорить, то он был покорён — даже магии пытался учиться и руны на песке рисовал. Увы, не сложилось, не срослось — таланта к искусству не было, и в обучение не взяли, а после озлобленные Дома превратили их город в руины и водяной поток. А вот в этом мире, если он прав, всё возможно — и да умоется кровью тот, кто встанет у него на пути. Довольно быстро выяснилось, что в тело он попал по вполне понятным и обычным причинам — младшие братья попытались его отравить. Улучили момент, добавили хитрую смесь в напиток под названием «сок» и допустили всего одну ошибку, попавшись на глаза Матроне. Было нарушено одно из трёх главных правил дроу — не попадись, и, конечно, женщина пришла в ярость. Он точно не знал, какое наказание выпало младшим братьям, но визгливая ярость Матроны заставляла тело цепенеть, а воображение рисовало привычные пытки. Впрочем, увидев живых и целых младших, а также ещё немного понаблюдав за жизнью в Доме, дроу отлично понял, почему покушение было совершено именно сейчас и так просто сошло с рук. У Матроны совсем недавно родилась дочь. Он видел девочку мельком и издалека, сидящую на руках у женщины, но и этого было вполне достаточно. При условии, что у него было два старших и три младших брата — никаких проблем, трави не хочу, пропажу кого-то могут даже не заметить. Как и ожидалось, сидел с дроу самый старший брат, тоже ещё ребёнок, но уже достаточно сильный и самостоятельный. Не матери же с ним возиться, право слово — а у фаворита женщины и вовсе другие обязанности, к воспитанию детей имеющие весьма отдалённое отношение. Хотя Матрона регулярно приходила, пугая своим пристальным вниманием и чужеродной, неясной заботой — той, которая считалась среди его народа высочайшей слабостью. Может, поэтому их Дом живёт так далеко от общины, поэтому у них всего один мужчина и так мало сыновей? Потому что Матрона не справилась? И это было куда хуже и страшней — нет большего проклятья для дроу, чем слабая женщина. Слабая Матрона — слабая община, и даже самые лучшие воины-мужчины не смогут ничего изменить. Бывший порабощённый слуга даже подумывал сбежать, но потом решил, что пока рано — он ещё мало что понимал о своём новом мире, да и изгнаннику без Дома выживать гораздо сложнее. Надо затаиться, надо осмотреться, надо понять — а уже потом вливаться в поток местной жизни и сделать всё, чтобы выйти победителем. Единственное, что продолжало бесить, было имя — но дроу понимал, что надо стиснуть зубы и терпеть, ибо имя всегда было меньшим из бед. В конце концов, можно пока побыть и Перси Уизли.