Удар

Наверное уже целый час Хазан стояла и смотрела в огромное окно своей гостиной, рассеянно постукивая пальцем по нижней губе — недавний телефонный разговор с Синаном оставил какое-то тревожное ощущение. » — Не приезжай сегодня в клинику, Хазан. — Что? Что слу… — Нет, брат в порядке, слава Аллаху, но… не приезжай пока, хорошо? Я побуду здесь и сам к тебе приеду — поговорим.» И не дожидаясь ответа Синан отключился, оставив Хазан в недоумении смотреть на погасший экран своего смартфона. «Что это всё значит? Почему не приезжать?» И это всё в тот самый момент, когда она могла и хотела сделать только одно — поехать к Ягызу. Потому что она так и не посмотрела ему в глаза — когда вчера он пришел в себя и узнал первого, кого увидел — своего отца — тут же в палату стремительно вошли врачи и Хазан просто вежливо попросили выйти, приглашая нанести визит больному не раньше завтрашнего дня. Ровно на одну ночь Хазан смирилась. Но теперь Синан с этим звонком… От монотонного постукивания пальцем по губам девушку вдруг отвлек воодушевленный голос, прозвучавший сзади: — Я в клинику! Позвонил Синан и предложил приехать сделать сюрприз Ягызу. На секунду расширив в удивлении глаза, Хазан медленно обернулась и посмотрела на свою невысокую щуплую соседку по квартире, которая что-то увлеченно искала в своей сумке такого же неопределенно — невнятного стиля, как и сама ее владелица. — Не знаешь где мои ключи? Хазан заторможенно кивнула в сторону обеденного стола и снова отвернулась к окну. Закатив глаза, Фарах подошла к столу, бросила ключи в сумку и рассеяно прислонилась бедром к модной, светлого орехового оттенка, столешнице. Она склонила голову набок и стала рассматривать почти идеальный профиль стоявшей в трех шагах своей… «… соперницы — будем называть вещи своими именами. Красивая конечно… Но если бы нос немного изящнее — не такой вздернутый… и этот слишком вызывающий рот… и фигура крупновата — если она не будет следить за собой, то через пару лет ее разнесет…» Вдруг «неизящный нос» резко повернулся влево, а «слишком вызывающие» губы не слишком любезно спросили: — Ты забыла что-то еще? — Да нет. Переживаю за… возлюбленного. Хазан тут же отвернулась, пробормотав: — Я тоже… Фарах, если ты теперь потеряла дверь, то она там. Фарах иронично подняла бровь и слегка кивнув направилась к выходу. И вдруг Хазан резко развернулась и выпалила: — А хотя постой! Поедем вместе. В конце концов если бы не я… Она, слегка пожав плечами, вежливо растянула губы в почти любезной улыбке и больше не колеблясь схватила сумочку и вышла первой, предоставив неприятно удивленной Фарах закрывать их общую дверь. «Ах, Хазан, в самом деле, если бы не ты…» Фарах от души хлопнула ни в чем не повинной дверью, резко повернула ключ и поджав губы тоже направилась к лифту. Из такси ее ноги еще как-то вышли, расстояние до холла клиники тоже как-то преодолели, но от лифта и до палаты Хазан приходилось делать ощутимое усилие, чтобы не опереться на какую-нибудь, любую, поверхность в попытке перевести дух и заставить вконец одеревеневшие ноги двигаться. Но Фарах не предоставила ей такой возможности — она легко шла, буквально летела, к палате Ягыза Эгемена. «Надежды на будущее, чувство в сердце и чистая совесть — с чего бы ее ногам деревенеть?» К напряжению Хазан прибавилась горечь. Вот дверь. Сейчас. Хазан плотно закрыла глаза, боясь с малодушным желание развернуться и сбежать — по непонятной причине ей вдруг стало страшно. Тем временем Фарах, сделав вид, что не замечает почти панического учащенного дыхания соседки, толкнула дверь и влетела вовнутрь, оставив ту открытой для Хазан. Шаг. Еще один. В поле зрения сначала только боковая стена, обитая дорогими обоями, присущими всем палатам-люкс этой клиники. Теперь Хазым-бей, с мягкой улыбкой смотрящий на кого-то перед собой. Теперь стоящий чуть позади отца Синан — сложил руки на груди и весело что-то говорит. Угол кровати, изножье. Хазан резко встала и снова прикрыла глаза. — Ооо, Фарах- джим!!! Ты приехала? Не стоило лететь через полмира — я немного не в строю, но не при смерти. В низком бархатном, вполне живом и бодром, голосе только тепло и радость неожиданной встречи со старой подругой. И снова где-то в горле Хазан стало горько и тесно. И какая-то мысль мелькнула, не успев оформиться, так и растаяв невнятным мимолетным облачком. Эту мысль нечему было остановить, зацепить, подумать — способность мыслить Хазан исчезла, подавленная грохотом сердца и ожиданием. Она сделала последний шаг и попала в поле зрения всех присутствующих в палате. Ягыз полулежал в приподнятой под углом тридцать градусов кровати. Он улыбался, говорил что-то хорошее своим родственникам и непосредственно, как у себя дома, присевшей на его одеяло Фарах. Она открыто смотрела на Ягыза, смеялась и держала его руку. Невыносимо. Хазан неподвижно стояла в проходе, с жадностью осматривая его лицо, небритые впавшие щеки, на первый взгляд невредимую голову, и стройный торс, облаченный в серую тонкую футболку. Ее все еще не заметили. Сейчас. Сейчас он поднимает ресницы, увидит ее, посмотрит на нее и снова, в сотый, тысячный раз, произойдет это волшебство — узнавание до самых кончиков пальцев, теплая волна, которая омывает всю Хазан, ощущение ее безусловной принадлежности этим внимательным прозрачно-бездонным глазам. Но он все еще не смотрел. Она стояла там, вполне заметная фигура, но он не почувствовал ее присутствия, его взгляд интуитивно не бросился к ней как к кому-то, кого давно ищешь глазами и ждешь. И находишь сердцем прежде, чем сознание понимает, что она пришла. Зато ее заметил Синан. Он замолчал, растерянно опустив руки и глядя на Хазан со смесью испуга и недовольства. Затем голову повернул Хазым, сверкнув в миг заледеневшими карими глазами, а следом за ним с любопытством обернулась и Фарах. И Ягыз был вынужден перевести свой взгляд и посмотреть на вошедшую. И в эту секунду Хазан показалось, что холодное зимнее море за окном вдруг вышло из берегов и хлынуло в эту комнату, схватило ее ледяными щупальцами за ноги и куда-то тащит, заставляя потерять равновесие, сделать шаг назад и найти хоть какое-то спасение в стене за ее спиной. Лопатки Хазан уперлись в холодную обширную плоскость, пальцы безуспешно пытались схватиться за шершавую поверхность. Узнавание? Волшебство? Их больше нет. Пусто. Прошло всего две-три секунды, и потеряв терпение, Ягыз нарушил напряженное молчание, чуть склонив голову в вежливом жесте: — Вы что-то хотели?