Таня Гроттер и Чаша Судьбы

Ничто не является хорошим или плохим - всё зависит от того, как мы смотрим на вещи. Уильям Шекспир Когда трудно и больно, значит, двигаешься в правильном направлении. Д. Емец Сердце моментально упало в пятки и возвращаться не собиралось. Видимо, ему и там было хорошо. Таня стояла в мастерской, бездумно смотря на дверь и пытаясь прийти в себя. Пространство резко сжалось, оставляя позади всё, что было. Да, она догадывалась, что Бейбарсов потихоньку побеждает магию локона, но Таня надеялась, что магия спадет окончательно лишь через несколько месяцев, когда они, уже выполнив предназначенное пророчеством, спокойно вернутся в Тибидохс, где людей намного больше, чем двое. Но, видимо, Бейбарсовское внутреннее «Я» перебарывало чары гораздо быстрее, чем драконболистка рассчитывала. «Но ведь он меня не трогает. Просто сказал, что… А что он сказал? Только то, что магия локона спала. И всё», - промелькнула радостная мысль в голове у Тани и тут же оборвалась, только Гроттер взглянула на свои портреты. «Значит всё же…» - так и не решилась додумать мысль Гроттер. Она ещё долго стояла и думала. Думала о Пуппере, для которого теперь она была сладкой и болезненной страницей памяти, что он иногда будет вспоминать, рассматривая в своей голове, с тоской глядя куда-нибудь в пол. Не секрет, что некоторые люди по-настоящему любят лишь тех, кто когда-то отвернулся от них, не заметив, и законсервировали чувство на первой, самой волнительной стадии. Таким человеком и был знаменитый на весь магический мир драконболист Гурий Пуппер, которого ежедневно доводили своей опекой тетушки и невеста Джейн. Ещё Таня думала о ветеринаре, который теперь, к сожалению или к счастью, тянул разве что на приятеля. Возможно, он всё ещё оставался бы чем-то большим для Гроттер, если бы лучше знал Таню. Но Ванька не был психологом, чтобы так хорошо знать построение психики победительницы Чумы, поэтому... Поэтому, когда он запретил ей лететь вместе с Бейбарсовым, лишился сразу же всех шансов. Думала Гроттер и о Бейбарсове. Думала, как о единственном, кто никак не мог найти себе место в жизни драконболистки. Она до самого вечера так и простояла в хижине, мысленно оглядываясь назад, в прошлое, и не узнавая в прошлом ни себя, ни Ягуна, ни Ваньку, ни даже Глеба. «Такие люди как Бейбарсов похожи на скалу, - пришло в голову Тани неожиданное сравнение,- Так и будешь долбить и биться, пока сам не упадешь от усталости, а скала - вот она, целая стоит, и на ней ни царапины. Только деформируется со временем. Вот и Глеб деформировался...» Да, Глеб изменился. Не сильно, но изменился. Он по-прежнему был загадочен, иногда даже слишком, холоден и, кажется, по-прежнему не отступал, давя на окружающих всей своей личностью, но всё же… Всё же тот, прежний Бейбарсов, уже давно бы принудил Таню выпить кровь вепря или сделал бы что-нибудь в таком духе, чтобы привязать её к себе, тем самым выполняя очередную свою прихоть. Тот Бейбарсов, который ещё какой-то год назад стоял на краю крыши и грозился спрыгнуть, только бы исполнилось его желание, он бы обязательно воспользовался отсутствием посторонних людей, которые, как тогда, год назад, Ванька, могли бы «спасти» Малютку Гротти. Но пока некромаг не предпринял таких попыток. И это не могло не радовать. Хотя… Возможно, он просто ждал. Неизвестно чего ждал. Но, если и так, то в этом определенно должна была быть логика. Извращенная, непонятная остальным логика. И всё же, Тане безумно хотелось, чтобы она ошибалась. Как истинный белый маг, она всегда старалась надеяться, что люди лучше, чем кажутся. И иногда её надежды оправдывались. И в этот раз Таня особенно надеялась, что ей не придется разочаровываться в Бейбарсове. И что, возможно, он станет когда-нибудь для неё хотя бы другом. Размышления о пророчестве Гроттер отложила на потом, решив, что это подождет, а вот если не разобраться кто есть кто для неё, то голова у неё может взорваться. И отнюдь не от знаний. К тому же, грозная русская Гротти решила поступить по методу Свеколт. Ей и так хватало неразберихи, которая с некоторых пор творилась в душе у Тани. Отчасти благодаря Бейбарсову. Но все же, после того, как Таня четко определила положение всех её "мужиков", как называла эту троицу Гробыня, кроме Бейбарсова, ей стало легче. Надо думать, что намного легче. И Гроттер, решив для себя, что ничего пока делать не будет и напрягаться из-за того, что магия локона спала, нечего (собственно из-за этого и начались размышления, от которых с непривычки у Тани болела голова, ведь она-то не Пупсикова, которая везде искала хоть малейший намек на амурные отношения), вышла из мастерской, напоследок окинув помещение внимательным взглядом, будто стараясь запомнить каждую деталь. Снаружи уже давно стемнело, и солнце, опускаясь за горизонт, мельком освещало травинки и деревья своим мягко-оранжевым светом. *** Этой ночью Таня спала плохо. Она долго не могла заснуть, всё раздумывая над словами Глеба. И каждый раз, когда она в уме прокручивала недавний разговор, надеясь найти фальшь и не находя её, внутри что-то болезненно ёкало, однако совесть, на удивление, не ныла, как объевшаяся мышь, которой ненароком дверью общественной столовки прищемили хвост. От всех этих размышлений у Тани уже давно болела голова, и даже обезболивающее заклинание не помогало, но изгнать надоедливые мысли из своего сознания у малютки Гроттер не получалось. Обычно все эти проблемы с поклонниками не беспокоили Таню так, как сейчас. Она вообще редко думала о Ваньке, Пуппере или Бейбарсове. А если и думала, то как бы между прочим. Но сейчас мысли, будто скапливаясь за все годы, свалились на нее бурным потоком водопада, не давая спокойно существовать, а главное спать. Всё же, Гроттер удалось изгнать назойливые мысли, от которых уже тошнило, и заснуть за несколько часов до рассвета. Насильно вытолкнув все докучавшие ей думы из головы, Таня забылась беспокойным сном. Однако, даже в царстве Морфея, ей не удалось найти покоя, гуляя по какой-нибудь зелененькой воображаемой полянке с одной единственной сосенкой посередине, по которой ползали бы такие же воображаемые мураши. Ей снился зал. Этот зал был длиной, как ей показалось, в добрую милю и заканчивался аркой, обрамленной толстыми колоннами. Капителями этих колонн служили гигантские кристаллы желтого циркона, метра в три высотой, отбрасывающие целые каскады золотистых лучей. Таня, которую тянуло неведомой силой вперед, прошла под аркой и осмотрелась. Перед ней теперь был округлый зал, диаметром футов в тысячу. Стены его, постепенно сужаясь, поднимались на десяток метров в высоту, и были изрезаны бестолковыми арками. Пол был сделан из тщательно отполированного сердолика. По периметру всего зала стояли маленькие постаменты, похожие на греческие колонны, на которых было что-то расположено. В конце зала находилась статуя мастино*, выполненная из черного оникса. Завороженная таким зрелищем, Таня сделала шаг навстречу одной из колонн и увидела небольшой шар, который весь светился изнутри. Ниже, на самой колонне, была магическим способом высечена маленькая надпись: "Шар Малорфиса". Таня ещё долго ходила, рассматривая каждый предмет, как она поняла, это всё были артефакты. Она прошла мимо дюжины неизвестных ей магических артефактов, не дотрагиваясь до них. Но тут Гроттер дошла до чаши. Серебряной чаши, края которой напоминали застывшие языки пламени, а рельефная ножка была изрезана рунами. Чаша походила на кубок, но, прочитав вполне конкретную надпись "Чаша Судьбы", сомнения могли остаться только у совсем тормозящих людей, которые по эволюционной лестнице стояли выше пингвинов, но ниже верблюда. И Тане безумно захотелось коснуться её. Словно от этого зависела её жизнь. Драконболистка, забыв обо всех правилах предосторожности, протянула руку и легко, боясь разбить тонкий неизвестный материал, из которого была вылита Чаша, коснулась одного из плоских языков застывшего пламени. Пальцы сильно обожгло, и Таня отдернула руку обратно, не понимая почему её так тянуло к Чаше. Внезапно, весь зал стал сотрясаться. Стены и потолок крошились, статуя мастино с грохотом упала, расколовшись надвое и поцарапав пол. Сверху полетели части арок. Ударяясь, они осколками разлетались в разные стороны, грозя разбить все на своем пути. Но ни один из артефактов даже не пошатнулся от происходящего. Таня, развернувшись на сто восемьдесят градусов, стояла и с ужасом смотрела на разрушения. Она наблюдала, как падают куски арок сверху, разлетаясь по всему залу, пока недалеко от неё не разбился небольшой кусочек. Осколок, отлетевший от него, вонзился в Танину ногу. И победительница Чумы, опомнившись от боли, с замиранием сердца побежала вон из этого зала, который, казалось, вот-вот рухнет. Но, не добежав несколько метров до арки, выводящей из помещения, рухнула как подкошенная от удара чем-то острым по голове. Боль, вполне ощутимая почему-то даже во сне, пронзила всё тело драконболистки, распространяясь от головы. *** Победительница Чумы рывком села на кровати, ощущая на губах солоноватую вязкую жидкость и сильную боль во всем теле. Сердце колотилось как ненормальное. За окном уже вовсю светило солнце, постепенно возвращая Тане ощущение реальности после сна... *Порода собак с мощной челюстью