Непокорный

      Первое, что почувствовала Финикс, открыв дверь комнаты — резкий, неприятный запах. В помещении, где девочка спала, как ни странно, он почти не ощущался несмотря на то, что окон не было. Видимо, в спальне Рафаэля оказалась устроена хорошая вентиляция, чего нельзя было сказать о галерее. Пространство перед её глазами было очень просторным, но холодным и каким-то нежилым. Стены из крупного серого камня, каменные полы и сводчатые потолки в хлопьях облупившейся цементной штукатурки. Узкие и широкие линии труб проходили где-то по стенам у самого пола, где-то вертикально от пола до потолка. Крупные светильники, кажется, тоже промышленные, свисали на длинных тросах и освещали помещение жёлтыми световыми кругами. Если бы Финикс спросили, она решила бы, что оказалась внутри промышленного или технического сооружения. Никак не в доме. Однако, судя по старому дивану, креслам и огромному экрану, это была гостиная. Но запах… Она с трудом удержалась, чтобы не сморщиться, хотя очень хотелось.       — Чё застряла? — Рафаэль вышел из ярко освещённого дверного проёма внизу. — Что-то не так?       Он говорил негромко, но акустика была прекрасна настолько, что Финикс слышала его слова. Медленно и аккуратно ступая ногами в носках по металлической лестнице, держась рукой за перила, девочка направилась к нему. На ходу постаралась изобразить улыбку: решила больше не давать ему повода для подколов и язвительных замечаний.       — Да нет, просто мне непривычно. Это что, какой-то завод, да? Лофт сейчас популярен…       — Лофт? — переспросил хулиган и не удержался, снова весело засмеялся. — Нет, это точно не лофт. Эт-то заброшенная ветка городского канализационного коллектора. (Сделал паузу, явно наслаждаясь реакцией). Велком в мой суровый мир. В общем, обживайся. Ванная по коридору, последняя дверь направо. Налево кладовка, в торце коридора — электрощитовая. Смотри, не сунься туда. Не хватало ещё, чтобы тебя убило током.       — Ты всё-таки за меня переживаешь? — Финикс отважилась на отчаянную шутку. Нужно же было выяснить, как он к ней относится и насколько простил. Полностью нет, конечно, иначе это был бы не Рафаэль.       В ответ на её слова он поступил неожиданно. Мгновение смотрел, точно старался угадать, что именно стоит за этим вопросом. Догадался, что непонимание, как именно им теперь уживаться под одной крышей. Что можно позволить себе в разговорах и в мыслях. Под его взглядом девочка почувствовала, что щёки снова обожгло румянцем. А Рафаэль вдруг стал серьёзным; ухмылка исчезла с его лица. Подошёл и остановился близко, очень близко. Смотрел сверху вниз; оказалось, что он выше её почти на полголовы. Хулиган поднял руки, осторожно, бережно оправил футболку на её плечах. А потом легко коснулся кончиками пальцев её распущенных волос. Финикс едва удержалась, чтобы не вздрогнуть. Глядела на него во все глаза. Никто никогда не подходил к ней так близко, кроме отца. Никогда ни один парень не позволял себе такой наглости, такой вольности, такой… нежности. Она поняла, что рядом с ним от удивления и смущения забывает дышать. Едва заметные лучики морщинок собрались в уголках глаз Рафаэля, но он прикусил губу, чтобы не улыбнуться. Финикс не могла понять почему. А Раф склонился к её уху и тихо прошептал:       — Твои волосы. Я терпеть не могу запах палёных волос. А если тебя шибанёт током, вонь будет, чувствую…       Финикс с силой оттолкнула его от себя.       — Не смешно!       Рафаэль рассмеялся и послушно отступил. Смотрел, как девочка фыркнула и стремительно направилась в полутёмный коридор, освещённый одной только технической лампочкой. Братья знали его всю свою жизнь и без труда ориентировались хоть при скудном свете, хоть вообще в темноте. Финикс — Рафаэль это прекрасно понимал — и при дневном освещении искала бы уборную добрые пять минут, перехлопав всеми дверьми по дороге. А в полумраке… Склонив голову к плечу, он ждал обязательный звук. И тут же раздался грохот и короткий взвизг. Довольно ухмыльнувшись, мутант крикнул в полумрак:       — Эй, осторожно, там вёдра у стены стоят.       — Мог бы сказать и раньше! — раздалось в ответ.       — Мог, но зачем? — довольно ухмыльнулся про себя темперамент.       Отвернулся и зашагал обратно в кухню. Проходя мимо двери в лабораторию, едва не столкнулся с выскочившим в гостиную Леонардо. Тот опасно щурился, в руке была зажата катана. Хулиган удивлённо оглядел воинственного брата и на всякий случай посторонился.       — Что это был за грохот? Футы?..       Раф снова захохотал. Это надо: одним ударом подбить двух таких жирных зайцев!       — Нет, Лео, это наша гостья отправилась принимать утренний душ и налетела на вёдра, которые ты вот уже сколько дней просишь Донателло убрать из коридора. По-моему, появился повод, пока она окончательно не убилась или ты не нашинковал её катаной, перепутав с синоби. Я буду на кухне, ещё не завтракал, потом приведу её к вам.       — По твоему довольному лицу видно, что это твои штучки, — недовольно проворчал Леонардо, убирая меч в заплечные ножны.       — Вот тут ты не прав. Я даже предупредил её об электрощитовой, так что я чист. Кристально!       — Ты, ничего не затевающий, — слабо верится! Но дело твоё, — как можно хладнокровнее произнёс Лео и скрылся в рабочей комнате Донателло. Рафаэль проводил его насмешливым взглядом и свернул в кухню. Завтрак сам себя не приготовит.       Потирая ушибленную ногу, Финикс толкнула последнюю в коридоре дверь. Представляла себе, что этот коридор совсем как тот, который был у неё в доме. С высокими белыми потолками, ярко освещённый настенными бра и люстрами, с полом, покрытым тёплым маслянисто-коричневым деревом. Метра два длиной. Ну, четыре. Но «коридором» Рафаэль назвал длинную каменную кишку, глухую, погружённую в неприятный полумрак. В конце её начинались двери, но соваться в них девочка опасалась. Почему-то ожили все детские страхи, видимо, подземелье располагало. Казалось, открой она их, и оттуда полезут монстры, которых невозможно даже вообразить. Мысль о том, что она — под землёй, без возможности самостоятельно выбраться на поверхность, без окон, без лучика света, внушала ей ужас. Но Финикс крепилась. Страшнее, чем темнота, зловоние и холод, страшнее каменного безвыходного пространства, в котором она оказалась, были колкие замечания Рафа. Его пренебрежение и холодность. Его злые розыгрыши. А ещё понимание, что он не простил. Не простил ни на секунду. И будет отыгрываться, наверное, всегда. Всю свою жизнь Финикс придётся расплачиваться за одно неосторожное слово… Хмурясь, девочка нажала на дверную ручку снова, понимая, что сейчас её утешит только тёплая ванна, вода, благоухающая французской лавандой, и полчаса блаженной тишины для размышлений. И только тут, увлечённая собственными мыслями, сообразила, что ванная комната заперта.       — В чём дело… Замок, что ли, сломался… — пробормотала Финикс огорчённо. Стало обидно: вот и сейчас придётся идти к Рафаэлю и просить помочь. Чтобы он лишний раз поупражнялся в язвительности, пока будет ремонтировать их же дурацкую ручку. Для верности, уже приготовившись уходить, девочка дёрнула её ещё раз. Со слабой надеждой, что дверь поддастся. Раздавшийся из ванной голос заставил её подпрыгнуть на месте:       — Раф, прекрати ломиться! Я буду купаться столько, сколько захочу, ясно?!       — Э-э-э… Это не Рафаэль. Это я, — неуверенно отозвалась Финикс.       — А, ой! Извини, Финик, я думал, это Раф! Ну это, тебе срочно? — раздалось из-за двери.       Финикс закатила глаза. «Фиником» её называл только младший мутант… Как его… Майкл? Майки?       — Майки, да?       — Ага!       — Я хотела умыться… — Финикс понимала, что по правилам присутствия в гостях она не может подгонять хозяев. Но по правилам гостеприимства им следовало бы поворачиваться проворнее. И не занимать ванную комнату так надолго. Тем более, что в подземном убежище она была одна. Или нет? Мысль внушила надежду. — Может быть, есть ещё одна ванная? Я бы пошла туда.       — Душ есть, — крикнул Майки. — Он около додзё. Только там нет горячей воды. — Он помолчал. Финикс тоже молчала, не зная, что ответить на такое предложение. Её и так уже пробирало от холода, ноги стыли на каменном полу. Мысль принимать ледяной душ показалась пугающей. Видимо, понимая, что идея так себе, Майки подал голос снова. — Ладно, пять минут!       Финикс стояла в коридоре, изнывая от холода и нетерпения. В голову лезли скверные мысли. Мало того, что в один момент вся её жизнь пошла под откос, мало того, что отец исчез, она ещё вынуждена быть здесь! И какие-то четыре подземных монстра не пускают её домой якобы для её же безопасности. С тоской девочка подумала о том, как бы уютно было побыть хотя бы в гостях у Ричарда Третьего, в его небольшом, но уютном особняке за городом. Они с отцом иногда оставались на ночь, задержавшись допоздна, и Финикс хорошо знала, насколько удобные постели в гостевых спальнях и как красиво оборудована ванная комната с окном в раскинувшийся перед домом сад… Воспоминания захватили девочку, и когда распахнулась дверь ванной комнаты, она снова вздрогнула от неожиданности. Подняла глаза. Микеланджело вышел в коридор с полотенцем, обёрнутым вокруг бёдер, а следом за ним вырвалось облако пара. В ванной было душно, как в бане. Но мутанта это, кажется, нисколько не смущало. Добродушно улыбнувшись, он кивнул:       — Чистые полотенца в шкафчике в углу. Вода горяченная. Наслаждайся! — и босиком пошлёпал по коридору.       А Финикс так и осталась стоять в коридоре. Она оторопело посмотрела в помещение, которое ни она, ни папа ванной никогда бы не назвали. Это была комната, от пола до потолка обшитая мелкой, в сколах и трещинах, плиткой. Швы потемнели от времени, став почти чёрными. На стене непонятно на чём держался сколотый запотевший кусок — видимо, от выброшенного на свалку большого зеркала. Девочка аккуратно шагнула в проём, заглядывая внутрь. У стены — ванна, но какая! В чёрных пятнах отколотой эмали, с жёлтыми бортами и почерневшей от времени и влаги затиркой у стен. Раковина, подвешенная на стену, явно держалась на честном слове. Ещё и трещина разбегалась пауком от сливного отверстия. На стене длинная доска с крючками, на ней — три полотенца и четыре мочалки, с одной на пол капала вода. Вообще весь пол был залит так, как будто Майки в ванну даже не залезал, а поливал себя из старой душевой лейки, не отходя от двери. Сняв носки, Финикс на цыпочках, оскальзываясь, дошла до шкафчика с обещанным чистым текстилем. Открыла. Потрогала полотенца рукой. Они были влажными от пара, едва ли пригодными для использования. Потянув верхнее, Финикс развернула его. Принюхалась. Пахло оно странно, не порошком, а сыростью. Девочка обернулась, ища глазами гель для душа и шампунь. Ни того, ни другого в ванной не было, только на краю раковины в мыльнице в лужице воды плавал кусок дешёвого мыла. Тяжело вздохнув, Финикс прикрыла глаза. Кошмар…       — Ка-а-ароче, когда этот чувак приезжает на место преступления, оказывается, что там осталась собака. И он такой думает: кру-у-уто, теперь я буду коп с собакой. Или ему просто жаль пса, я думаю, вот да, жаль. И вот он такой зовёт… О, ты пришла! Ну что, как, накупалась? — Микеланджело, который сидел за обеденным столом на кухне и оживлённо рассказывал Рафаэлю то ли реальную, то ли вымышленную историю, увидел вошедшую на кухню девочку. Рафаэль что-то готовил и на слова брата тоже обернулся. Но всё так же равнодушно, без спешки.       Финикс, не дожидаясь приглашения, с ногами забралась на ближний к ней стул. Мытьё далось ей не без труда и не без внутреннего сопротивления. Полотенце, которым она завязала волосы, на кухне, кажется, начало пахнуть ещё сильнее. После его использования хотелось пойти купаться заново. Кроме того, девочка не подумала о том, что носки она снимет и кинет в бельевую корзину, а обуть будет нечего. Поэтому путь до кухни пришлось преодолеть босиком, рысцой по каменным плитам. А они оказались далеко не чистыми, и теперь на её ступни налипла пыль. И ещё было холодно. Но… сказать об этом оказалось выше её сил. Потому что Рафаэль смотрел на неё и, насмешливый, ждал жалоб и нытья.       — Нормально, спасибо! — она улыбнулась, рассматривая Майки и стараясь понять, чем он так сильно отличается от хулигана. Кажется, характер у этого парнишки был не в пример лучше. Но ел он, как свинья. Размахивал вилкой с нанизанным на него куском бекона, жевал, не закрывая рта и отчаянно чавкая… Несмотря на то, что очень хотелось есть, Финикс поняла, что ещё пара минут — и у неё окончательно пропадёт аппетит.       — Ты доел? — неожиданно спросил Рафаэль младшего брата.       Тот на секунду удивлённо уставился на Рафа. Потом медленно перевёл лукавый взгляд на Финикс. Потом снова на хулигана. Это было настолько явно, что девочка почувствовала себя неловко. Однако мутанты никакого смущения не испытывали. Наоборот, один развлекался, а второй терпеливо ждал. Майки показательно попилил вилкой яичницу.       — Вообще-то ещё ем.       — Быстрее ешь, — спокойно скомандовал хулиган.       — А-а-а! Я понял! — изображая заговорщицкий шёпот, отозвался Микеланджело, совершенно очевидно подмигивая брату и косясь на Финикс. — Вы типа хотите остаться наедине, поворковать, то да сё, а мы с яишенкой вам мешаем! О`кай, я всё понял, ща, всё (он проворно доедал), исчезаю, убегаю! Приятного… м-м-м… завтрака, птенчики! Всё, я исчез! И это, Раф, — уже выйдя, он неожиданно засунулся обратно в кухню. — Ты не прибей её , ладно, в своём праведном гневе? — и нырнул в гостиную, не дожидаясь ответа.       — Клоун, — хмыкнул Рафаэль. Взгляд его потеплел. Но как только он снова посмотрел на Финикс, лицо приняло прежнее, насмешливое и замкнутое выражение. Внимательно оглядев её, мутант вышел в гостиную тоже. Вернулся быстро. На ходу развернул тонкий тёплый плед, накинул девочке на плечи. Кивнул собственным мыслям: — У нас дома не жарко. Я уже озадачил братьев, скоро тебе привезут что-то из одежды. Не смотри так на меня, не со свалки. Заказали в магазине, только доставка после десяти утра, надо подождать. Попросили бы у Эйприл, если бы она была в городе. Это наша подруга, вы с ней примерно одного роста и комплекции. Но она на спортивных соревнованиях. Так что познакомитесь попозже. Есть хочешь?       — Было бы неплохо, — тихо ответила Финикс. — Спасибо.       — За что? — Раф нахмурился, ища насмешку в её словах.       — За заботу. Я об одежде.       — А, ерунда, — небрежно дёрнув плечом, мутант неожиданно перенес на стол и поставил перед Финикс разделочную доску. Положил рядом хлеб, колбасу. Огурцы, помидоры и зелень. На ошеломлённый взгляд Финикс ответил: — Нарежь по-быстрому. Я пока сделаю яичницу. Сам ещё ничего не ел, Майки сожрал мой завтрак.       Рафаэль вернулся к сковороде, а Финикс растерянно взглянула на нож и продукты. Подняла голову, собираясь честно признаться, что никогда в жизни ничего толком не резала. Бутерброд — ладно, а остальное? Ну не так же, как колбасу, строгать кольцами?.. Однако один взгляд на панцирь парнишки-мутанта отбил у неё всё желание договариваться. Девочка знала его плохо, но не могла не чувствовать, что вместе с каким-то жёстким, грубоватым весельем от него исходит неприятное напряжение. Как будто Раф был всё время в стойке, готовый защищаться. И его защитные приёмчики очень больно били по её самолюбию. Поэтому Финикс, которая в жизни приготовила всего-то пару сэндвичей, и то — по чистой случайности, потому что ни повара, ни гувернантки поблизости не оказалось. По совести сказать, строгать ветчину ей не понравилось, благо, хлеб был и так уже в нарезке. И сейчас Финикс потянула к себе нож тоже без особого азарта. Медленно, неумело пилила бутерброды. Потом принялась за салат.       — Ай! — девочка по-детски засунула в рот окровавленный палец. Отвернулась так, чтобы Рафаэлю не видно было её лица. Не хватало ещё, чтобы он сейчас принялся над ней насмехаться только потому, что нож соскочил с гладкого бока помидора…       — Покажи, — мутант осторожно потянул за руку. Как он оказался рядом, Финикс даже не поняла — молниеносно и бесшумно сорвался со своего места. Не подшучивал, осмотрел её пальцы и вздохнул; лицо осталось равнодушным. Согнул в локте, тихо приказав: — Так держи, — и полез в шкаф за аптечкой. Не меняя выражения, перебинтовывал палец. Финикс едва слышно вздохнула. Не заметила, как тревожно сверкнули золотистые глаза хулигана, быстро взглянувшего на неё. Но голос звучал легко, беззаботно, без тени сочувствия: — Что, так больно? Если ты у нас неженка, то на патруль вечером с собой не возьму. Останешься дома, смотреть какой-нибудь скучный сериал.       — Ничего. Я всему этому выучусь, увидишь, как быстро! — тихо пробормотала Финикс.       — Неа, не выучишься, — Рафаэль остался стоять рядом, наблюдая. Губы его кривились. Финикс казалось, что он искренне веселится, но, окажись тут кто-нибудь из братьев, он бы немедленно разглядел нервозность за показной шутливой манерой. — Но, по крайней мере, ты можешь стать чуть менее бесполезной.       — Умеешь ты подбодрить, — фыркнула девочка.       — А что, тебе не полегчало от моих слов? — он улыбнулся чуть-чуть теплее. И осторожно забрал нож у нее из рук. — Все, хватит, пока ты себе всю руку не оттяпала. Смотри и учись, — ниндзя потянулся за овощами. Нарезал спокойно, ловко, умело. Финикс следила за его движениями не без внутренней тихой зависти: мальчишка, а как хорошо справляется. Но не только отсутствие навыка мешало девочке сосредоточиться.       С самого утра ей не давала покоя мысль о пропавшем отце. Мало того, что о нём не было никаких вестей, и напрасно искал его, по словам черепах, Ричард Третий. Так ещё и сама Финикс оказалась совершенно беспомощной. И вместо того, чтобы хоть что-то предпринимать, вынуждена была заниматься какими-то глупыми бытовыми делами. Резать дурацкие огурцы с помидорами и мыться в грязной лохани, которую эти четверо почему-то именовали ванной. Мало того, что её волосы и кожа, кажется, уже пропитались отвратительными запахами подземного дома, так ещё и выхода отсюда никакого не было. Признаться честно, Финикс слабо верила, что у отца могут быть по-настоящему серьёзные проблемы. Она не сомневалась, что папа вскоре объявится и снова всё решит, так, как умеет только он. Больше её занимала собственное незавидное положение. И вместе поддержки — настоящей поддержки, а не едких комментариев! — она получала только постоянные шпильки от Рафаэля. Впору было расплакаться, очень хотелось. Было невозможно жаль себя. Но Финикс была очень горда, она не могла позволить себе слёзы. Да ещё при этом сердитом, вечно обиженном подростке. Поэтому она только хмуро отвернулась, не глядя, как он накрывает немудрёный завтрак.       Яичница, жареная на масле, пригорела. Салат был пересолен. Невкусно выглядели плавающие в сметанной заправке овощи . Дома Финикс никогда не стала бы есть подобное. Здесь не было, к тому же, ничего полезного: ни спелого, мягкого авокадо на красивом коралловом срезе красной рыбки; ни золотистых долек манго; ни её любимого обезжиренного натурального йогурта с ягодами голубики… Но пустой желудок требовательно заурчал, и Финикс принялась потихоньку, стараясь скрывать брезгливость, отколупывать вилкой кусочки еды. Она не видела, что Рафаэль, не отрываясь, пристально и очень внимательно следил за каждым её движением. Увидь его братья, они бы очень удивились невероятному терпению Рафа, потому что молчал хулиган долго. Но всё равно не удержался. Не скрывая презрения, заметил:       — Ты ешь так, как будто я кинул тебе в тарелку дохлую мышь!       От его слов Финикс вздрогнула и подняла глаза. Недовольно нахмурилась.       — Я не виновата, что это почти несъедобно!       — Несъедобно?! — Рафаэль прищурился. — Да ты смеёшься! Это нормальные свежие продукты, из магазина, между прочим! Не буду уточнять, что иногда приходится есть нам с братьями, и то — никто из нас никогда не воротил нос от тарелки так, как делаешь это ты!       — Слушай, я не привыкла к такому, понятно? Если ты прожил так всю жизнь… — она запнулась на полуслове. Вырвись у неё «это не значит, что так живут все остальные», и на дружеских отношениях с Рафаэлем можно было поставить жирнейшую точку. Финикс растерянно замолчала, но хулиган не позволил ей замять тему.       — То что? Ну, договаривай!       — …то, значит, ты привык, — неуклюже выкрутилась девочка. — А у меня всё было по-другому.       — Нужно было подать завтрак на золотом блюде? — он сверлил её раздражённым взглядом.       — Да при чём тут золотые блюда?! — не выдержала Финикс, тоже вспылив. — Мы едим на обычных тарелках! Просто это… это всё жирное, неполезное, понимаешь? Тут больше масла, чем питательных… микроэлементов! — она снова замялась, не зная, слышал ли парнишка вообще такие слова. Судя по скептическому лицу Рафаэля, слышал. — Вы же занимаетесь каким-то спортом, верно? И ты вон с мускулами, и твои братья! Значит, питаться нужно соответствующе! Каши, свежие овощи и фрукты, а не это вот, плавающее в горелом масле нечто!       Рафаэль молчал долго, с минуту, не меньше. За это время Финикс успела подумать разное. И то, что никогда между ними ничего не будет, кроме постоянного противостояния. И то, что Раф сейчас психанёт и выставит её из дома босиком, в одной футболке и с полотенцем на мокрых волосах. И то, что наденет ей на голову миску с салатом. Он был непредсказуем и, кажется, здорово зол. Финикс понимала, что ничего не может поделать с этим. Они родились и прожили всю жизнь в разных мирах, почти что в разных вселенных, которым не дано было ни пересечься, ни понять друг друга. И слова хулигана стали для неё полной неожиданностью.       — Хорошо. Принял к сведению. Следующую еду готовишь ты. Полезную. Включишь себе ролик в интернете и — разберёшься. Надо будет, помогу.       — Откуда такая сговорчивость? — удивлённо спросила девочка.       — Сговорчивость? — Раф хмыкнул. — О, нет, ты не так поняла. Один раз приготовишь еду на большую семью и сразу поймёшь, что лучше молча есть, что дают, чем качать права и лезть со своим укладом в чужой монастырь! Я не сделал тебе одолжение. Ты просто в очередной раз попала, — он растянул губы в довольной улыбке. — Если не будешь доедать, идём. Тебе несказанно повезло — посуду по графику моет сегодня Майки. А тебя уже заждались Лео и Донни.       Финикс покорно сползла со стула и поплелась за Рафаэлем в лабораторию одного из братьев. Фраза «Когда ты уже наконец свалишь отсюда!» невысказанной повисла в воздухе.