Подарочек от Санты)))

POV Артём. Не, а мне понравилось такое начало Нового года! Если верить предсказаниям, как встретишь, так и проведёшь, то весь год у меня будет наполнен сумасшедшими приключениями, безбашенными поступками и сексапильными тёлочками. Натаха да, девка огненная, пиздец! Чё я раньше сторонился рыжих? Хотя эта тоже не рыжая, крашеная. Но блять, такое желание дикое — свалить с ней вдвоёмв какую-нибудь жопу мира, потеряться там, заблудиться… А потом всё же найти выход, хлебнуть на радостях вискаря и оттрахать её в каком-нибудь тихом закоулке. Это не Мексика. Ни разу не Мексика. И не Рудова, не Коха, и не Воронина с Шараварской. Она другая. Пизданутая! У неё есть неповторимый дар — переворачивать всё, где она находится, с ног на голову. И меня это дико вставляет. Да, все эти мои сучки тоже дерзкие и отбитые. Но не такие. У Натахи всё на грани: дерзость с мягкостью, безбашенность с рассудительностью, похоть с романтикой. И меня никто до неё, даже мама, не называл «Тюшей». Да, понимаю, сладенькое, няшное, даже какое-то девчачье имечко. Но я потёк! Вот реально, вспоминал, как она меня называла так и лыбился, как дебил. И я жалел, что эта ночь была такой короткой. Если бы у нас не было выступления — я бы задержался на пару дней, тусанул с её компахой, сходил на каток и завис с ними на даче, с банькой и шашлычками и обязательной программой косяков Натахи Канарейкиной. Но я, к сожалению, не программист ни разу, как она меня представила своим друзьям. Я — певец. Я вспоминал её. Читал её посты в инсте, ухмылялся, видя, сколько лайков ставят мужики её фоткам. И постоянно проверял гладкость своего паха. А, когда там всё выросло до нужной длины, позвонил Кирюхе. POV Натаха. Зорин вечером как с хуя сорвался домой, типо «матери помочь обои поклеить». — Хоть бы соврал, что к бабе наконец-то едешь, — с сарказмом рявкнула я. — Ну к бабе, и чо? — парировал он. — Цветы-шампань-гандоны — непременно, остальное — по желанию, — рассмеялась я. — Иначе хрен кто тебя на порог пустит. Без Кира я расслабилась: долго лежала в ароматной ванне; потом вышла, обильно намазалась цветочным кремом для тела, и, пока он впитался, я сидела без одежды на подоконнике в полумраке, лакомилась вкусняхами и гоняла на репите песенку «So long». А потом легла спать, чистенькая-голенькая-ароматная. И так не хотелось выходить из состояния сладкой полудрёмы, когда я услышала, как этот хлыщ припёрся посреди ночи домой. Я и не стала полностью просыпаться, чтобы съязвить ему какую-нибудь колкость, а просто провалилась снова в сон. И мне снова снился Тёмочка… Как обнимает меня, прижимаясь сзади, как шепчет мне свои пошлости. И этот сон был таким сладким, что я реально ощутила своей кожей его руки… Блять! — Зорин, ты ваще чтоль охуел, гад?! — завопила я, поняв, что Кир припёрся голый в мою постель и уже вовсю щупает меня. — Натах, да это я… Тюша, — прошептал мне на ухо… Тёмка. Я замерла. Ну да, парфюмчик-то его. Да и эти ласковые ручки… — Тё-ёмочка, — повернулась я к нему и начала зацеловывать в темноте, — вы с Зориным опять в волшебников играете, да? — Да, — ответил он, жадно лапая моё тело, — всё прям получилось, как я и мечтал: плавненько переместился из морозной ночной холодины в твою мягкую постельку, с горячей голенькой девочкой под одеялом. Ох, какая сладенькая истома охватила моё истосковавшееся по ласкам тело от его прикосновений. Я грациозно выгнулась, снова повернулась к нему задом и потёрлась попкой о его восставший член. — Бля, я это видеть хочу! — он откинул одеяло и включил светильник над кроватью. — Натах, сисечки пополнели чтоль? Пиздец, ты смачная девочка такая стала за эти три недели, я охуеваю, — елозил он губами по моей груди, посасывая и прикусывая сосочки. — Натискался с московскими «вешалками», — смеялась я тихонько, — забыл, как нормальная девочка на ощупь выглядит. Снова эти жадные бесстыдные ласки, влажные поцелуи и крышесносные движения внутри меня его огненного стального жезла. Ох, как же я скучала по этому «массажу» моих самых чувствительных мест этим орудием. Первый забег — дикий, ураганный, нетерпеливый, с грубоватыми захватами бёдер, смачными засосами и резкими, глубокими толчками. Цель — быстрее кончить, разрядиться, сбросить это мучительное напряжение. Второй забег — поспокойнее, с прелюдиями в виде взаимных ласк, в любимых позах, с оттягиванием оргазма. Затем снова небольшой отдых, душ, коктейльчики-вкусняшки и нежный сладенький секс, с минетиком-куни и прочими изысками. Господи, кайф-то какой! Эпиляцию Тёмке я сделала утром дома, максимально безболезненно и приятно. А потом мы поехали ко мне на работу, типа посмотреть, как же я там волшебничаю, и чёлочку с бровками ему оформить. Вечером мы погнали в наш самый лучший клуб, а ночевать поехали в отель: Тёмка ведь в отеле остановился, и вчерашней ночью в том номере ночевал Кир. Ну, а сегодня — мы. Я собиралась через пару недель в Москву, на прокачку своих знаний в барберинге. Тёмка настойчиво узнавал у меня дату начала обучения и расписание занятий. Он ждал меня и хотел в эти дни тусануть со мной в столице. Дату я ему назвала, а он велел обязательно набрать ему прямо из аэропорта. Я согласно кивнула, но в голове у меня был свой план. Сообщить Тёмке о том, что я в Москве — это значит лишить себя прогулки по столице в обществе самой себя, погулять, почудить, покосорезить… Поэтому я забронировала номер в отеле на два дня раньше обучения и припёрлась в Первопрестольную неожиданно. И села жопой в приключения уже в аэропорту. POV Артём. Мы уже закончили запись в студии и и сидели расслабленно перед телевизором, попивая кофеёк. Парни тихонько подсмеивались, видя мою блаженную рожу: — Артэмик, весь в предвкушении от встречи со своей барбершей, да? Уже придумал, в какое подполье Мексику-то сбагришь на эти дни? — Да мы посрались с ней, — лениво отвечал я. — Специально под Натахин визит подгадал, включил ревнивую истеричку. Теперь минимум дней на пять она забудет о моём существовании, я уже это проходил. «Срочное сообщение! — услышали мы с экрана телевизора. — Только что в московском аэропорту Шереметьево прогремел взрыв. Есть раненые, данных о погибших пока не поступало. Смотрите наше прямое включение.» И пошли страшные кадры: люди в панике, клубы дыма, крики, плач, вой сирен «скорой помощи»… — Вот суки! — треснул я кулаком по столу. А потом ответил на внезапный звонок Кира: — Алло, братан, слушаю. — Тёмыч! — вопил в трубку Кир. — Ты успел эту бестию встретить? У вас там теракт! А у неё абонент не абонент! — К-как «встретить»? — похолодел я. — Она же послезавтра должна появиться. Да, десятого числа, я уверен. — Она утром сегодня улетела, уже должна приземлиться давно! — продолжал он. В моей башке всё смешалось. Чего опять эта косячница там нахуевертила? Или она через Китай надумала в столицу лететь? И главное — где она сейчас? Жива?! Парни, глядя на меня, тоже напряглись. И тут репортёр произносит: — А теперь попрошу внимания на экран. Если вы узнали этого малыша — сообщите, пожалуйста, его имя, фамилию и адрес по телефонам внизу экрана. Мальчику примерно два года, он не умеет говорить, родители, возможно, ранены, поэтому и не отзываются на сообщения громкой связи. Из эпицентра взрыва его вынесла вот эта девушка. И показывают этого малыша… На руках у Канарейкиной! По моим заискрившимся счастьем глазам парни всё поняли. — Тёмыч, она чтоль? — игриво подмигнул Никитос. — Пиздец, только с самолёта сошла — и уже въёбалась в самый трэш! — Кирюх, — вздохнул я, прервав нервный ор Кира в трубке, — включи первый канал, эта косорезочка там блистает, живая-здоровая. — Тём, — умоляюще произнёс Кир, — забери её оттуда, а? Запри где-нибудь, я к вечеру подъеду, если надо. Иначе пиздос вашей Москве. — Не, мы неделю без гастролей будем, — ответил я. — Я с ней сам совладаю, работай там, не парься. Я вскочил, схватил куртку и рванул к выходу. — Тёмыч, я подвезу, — кинулся мне в след Толян, — а то сейчас помчишься на красный к своей лисичке, и тоже куда-нить вляпаешься. Мы быстро домчали до аэропорта, разыскали эту красавишну — она передавала со своих рук этого малыша какой-то женщине с перевязанной головой, похоже, матери. А малыш улыбался ей и весело махал ей ручкой «пока». Заметив меня, Натаха счастливо улыбнулась. Но, увидев, мой укоризненный взгляд, подошла к нам с виноватым видом. — Здравствуй, Толь, — поприветствовала она Цоя и уткнулась мне в грудь. — В машину садись, — без эмоций скомандовал я. — Какого чёрта, Натах?! — не поворачиваясь, истерил я с переднего сиденья. — Ну не хотела тебя обременять, — оправдывалась она, — думала, погуляю тут пару дней, потусуюсь, а потом с тобой встретимся. — И где ты жить думала эти пару дней? — поинтересовался я. — Номер в отеле сняла. — Аххах, красава, девочка! — рассмеялся Толян. — В то время, как Тёмкины фанатки спят и видят, как бы поближе подобраться к своему кумиру, ты ломаешь все стереотипы и оттягиваешь сладкую минуту свидания с ним. — Крейзи гёрл, хуле, — рявкнул я. — Ну не обижайся, Тюш, — Натаха поднялась с заднего сиденья, обвила руками мою шею и еле слышно зашептала мне на ушко. — Ну хотела сюрпризом нагрянуть: устроить в номере романтическую обстановочку, как тогда, в Новый год, и пригласить тебя. И ласково потёрлась носиком о мою щёку. — Не подлизывайся, — рыкнул я. — Думаешь, это так легко? — мурлыкнула она, забираясь пальчиками под воротник моей толстовки. Я, как мог, сохранял самообладание и не вёлся на эти соблазны. — Э, ребят, — снова рассмеялся Толян, — мне не выйти? — Нет, Толь, — Натаха снова села на место, — он всё равно не реагирует. — Ошибаешься, Наташ, — ржёт Корейчик, — я даже знаю, о чём он думает. Толик остановился и произнёс: — Иди уж. Я вышел из машины, сделал пару вдохов и сел на заднее. — Продолжай свои извинения, — с сарказмом ухмыльнулся я. — Прямо сейчас? — кокетливо шепнула она, прильнув ко мне и огладив мою грудь и пах. — Пока словами продолжай. Действиями она извинилась уже у меня дома. Да-да, все отели я нахрен отменил — эту бестию нужно было постоянно держать в поле своего зрения. Одновременно я отменил вообще всё в своей жизни: встречи, тусы, поездки, визиты. И полностью посвятил своё время Натахе: секс, романтика и постоянное охреневание от её неординарности и неповторимости. POV Натаха. Двухдневная перезагрузка знаний по барберингу прошла великолепно. Тренер Олег, которого я покорила своими особыми приёмами оформления бород, предложил мне постажироваться денёк в его заведении. За этот день я, конечно, не успела продемонстрировать все свои многочисленные умения, и он оставил меня ещё на пару дней. А затем порекомендовал мою кандидатуру своему коллеге, который был в поиске барбера-девушки. — Тёмка, как хочешь, но я жить у тебя не буду, — сообщила я. — Блин, мать не отпустит меня сюда, если я ей не предоставлю видеоролик со своей собственной съёмной хатой. Да и… у тебя бабы там разные, Мексика и тэ дэ… Ну, а я как бы тебе никто. Кароч, я съезжаю. А ты приезжай в гости, когда свободен будешь, ага? Ему нечего было возразить — наши с ним отношения действительно не имели никакого статуса. Он нанял мне телохранителя Эдварда, который и сопровождал меня везде на своей тачиле, когда Тёмочка был на гастролях или на выступлениях Я переехала в Москву и начала работать в барбершопе на Неглинной. Уже через неделю молва о безбашенной барберше разнеслась по столице, и к нам хлынул поток клиентов. Только вскоре неувязочка вышла: узнав про меня, сюда припёрлась пьяная Мексика и разбила нам витрину. На следующий день нарисовались Тёмкины фанатки и подожгли мусор в урне у крыльца. А через день испортили вывеску. Короче, меня вежливо «попросили» из этой конторы от греха подальше. Толик Цой арендовал ещё один барбершоп и взял меня к себе. Это заведение находилось на втором этаже бизнес-центра, а на первом сидел серьёзный дяденька-охранник, поэтому нападки Тёмкиных воздыхательниц успехом не увенчались. «Мои» клиенты вычислили моё новое место работы и плавно перетекли сюда. Прежний работодатель понял, что погорячился с моим увольнением, и пришёл звать меня обратно. Но я не пошла, мне у Толика очень понравилось. Эдвард повсюду следовал за мной, не подпуская ко мне и на пушечный выстрел ни одну драную кошку. В конце концов Мексика сдалась и позвала меня в бар, выпить и поговорить по-хорошему. Тёмка нехотя разрешил мне эту встречу, но под неусыпным наблюдением Эдварда. Короче, мы хорошо так накидались с ней вискарика и пришли к выводу, что мне Пиндюра больше подходит, и Мексика добровольно отказывается от него и искренне желает нам счастья. А потом мы с ней пели караоке: «Подруга моя, Ты будешь счастлива с ним. Он самый лучший, поверь, Из миллионов мужчин! А мне придется забыть Свои надежды на счастье, Поцелуи его И первобытную страсть…» Эдвард снимал всё это безобразие, тихо охреневал и отсылал видосы Тёмке. — Охуеть, Тусич! Вот как ты её приручила, а? Это ж невероятно! — не вкуривал Тёмка. — Просто наверно ты ей надоел, — смеялась я, — и она решила спихнуть тебя молодой провинциальной дурочке. Хотя я прекрасно знала, как Мекс обожала Пиндюру. Даже, наверно, любила. Иначе не стала бы, напившись, названивать ему с просьбой начать всё сначала. А мне — с просьбой устроить «тройничок» с нами. — Хочешь — попробуем, — запросто предложила я Тёмке. У меня ещё ни разу не было групповухи, и я думаю, что вот такой расклад будет самым оптимальным для первого опыта. — Ещё чего?! — шипел Тёмка и грубо кидал меня на кровать. — Разнообразия захотелось? Щас я тебе устрою жесткач! Он ставил меня на колени и входил меня без прелюдий, начиная дико вколачиваться в меня с первых же секунд. А я, ощутив это восхитительное чувство заполненности, томно прогибала спинку и упиралась ладонями в стену, чтобы не раскачиваться от этих бешеных толчков, чтобы каждый Тёмкин ударчик приходился точно в цель. В цель моего сладострастия. Я обожала этого моего дикого зверя, с его невъебенным темпераментом и жаждой сексуальных утех. И влюблялась в него с каждым днём всё сильнее. Да что там, я подсаживалась на него, словно на наркотик. На него, на его аромат, ласки, ночи рядом с ним… На время, проведённое в его обществе. Вскоре я поддалась на Тёмкины уговоры и переехала к нему. И вроде я считалась его подружкой, но… Он никогда не говорил мне: «Люблю!» «Хочу!», «Обожаю!» «Сожрал бы тебя сейчас!» — да, было. Но признание в любви для него было той фразой, которую говорят в особенных случаях. Когда ты уверен в себе, в ней, в вашем будущем. И для меня этим признанием в один тёплый майский вечерок стали два билета в Киев. К его родителям! — Тём, — замялась я, — у них праздник чтоли какой? Может, лучше ты один? А я здесь умницей буду, обещаю. Можешь меня Эдварду сдать. Или Толику. — Праздник, праздник, — ухмылялся этот чертёнок, — смотрины моей невесты. Натахи Канарейкиной. Он достал из кармана бархатную коробочку и взял меня за руку, всё так же насмешливо глядя мне в глаза: — Или она против? Я видела, что за этой пошленькой улыбкой он скрывает своё волнение. Что жилка на его шее бешено пульсирует. А сладенькие губки чуть пересохли, и он их нервно закусывает. И я… расплакалась. Вот прям уткнулась ему в грудь и разрыдалась, как дурочка, крепко обняв его за плечи. — Натах, — шепнул он, гладя меня по голове, — это «Да» или «Нет»? А я оторвалась от него, тихо всхлипнула и скороговоркой произнесла: — Это — «Да! -Да! -Тысячу-раз-Да! -только-не-пойму-за-что-мне-такой-косячнице-неадекватной-привалило-счастье-стать-невестой-ходячего-секаза-Пиндюры-когда-вокруг-куча-всяких-Мексик-Шмексик-и-вообще-миллион-соблазнов-для-тебя?» — Ты — мой самый восхитительный косячный соблазн, — нежно чмокнул он меня в носик, — я пытался найти вторую такую, как ты, в своём кругу после нашей новогодней ночи. Но ни одна не смогла тебя затмить. Ты неповторима, и от этого ещё более желанна и любима мною. А потом надел мне на пальчик изящное помолвочное колечко и, глядя в глаза, произнёс «Люблю тебя». Мы удачно сгоняли в Киев, меня там очень хорошо приняли, даже несмотря на то, что я с перепугу косорезила только в путь перед Тёмкиной роднёй. И тогда его мама посадила меня рядом, обняла и с улыбкой произнесла: — Наташ, да расслабься ты. Мы, едва ты порог переступила, уже в тебя влюбились, так что прекращай зажиматься и будь самой собой. — Это опасно, тёть Тань, — прошептала я. — Артём, — глянула она на Тёмку, — не знаю, как ты, а мы берём эту девочку в свою семью. — Просто она — отражение твоей матери в молодости, сынок, — хохотнул его отец. А, вернувшись в Москву, мы начали готовиться к свадьбе. И я просто офигевала от мысли, что я выхожу замуж за своего кумира. За парня, по которому сохла четыре года, сходила с ума от безумных снов с его участием и не имела ни малейшей возможности, приехав на выступление с его участием, приблизиться к нему хотя бы для совместного селфи. А тут всё так радужно совпало! Да, кстати, Кирюху я сосватала в прекрасный тату-салон, где владелицей была нормальная такая девчонка. Этот хмырь ей понравился не только как тату-мастер, она втрескалась в этого жмотяру, как школьница, и бегала ко мне консультироваться, как же его охмурить. И охмурила же! И он даже стал меняться в лучшую сторону: подарки дарить, сюрпризы романтичные устраивать… Любоффь, чё! Так что верьте в чудеса, девочки! И не стесняйтесь просить под Новый год исполнения самых смелых ваших желаний. Вот прям сегодня напишите это желание на бумажке и запихайте в висящую на ёлке игрушку. А в новогоднюю ночь повторите его, глядя в небо, разукрашенное зонтиками салютов. Небо всё видит, небо всё знает, и оно обязательно откликнется. Вы только верьте в это! Всех с наступающим)))) Всем сбычи мечт)))) Всех люблю))))