Подарочек от Санты)))

Помните такую до безумия смешную фразочку из инета: «Несут как-то меня пьяного драться»? Не сдерживайтесь, орните в голосину! Потому, что представив эту картину, просто грех не заржать. Ну, а теперь ещё одна, про меня. «Написала Канарейкина под Новый год письмо Санта Клаусу». Канарейкина — это я. И я — человек-косяк, ходячее сборище бед и приключений на свою задницу и всё такое прочее. Находясь в здравом уме и трезвой памяти, я иногда творю такое, что лучше бы напилась и вырубилась. Если я за день никуда не вляпалась, ничего не нахуевертила и никого не выбесила — значит, я умерла) Вот поэтому родители не пустили меня после девятого класса в медицинский колледж в Нижний Новгород. И я потопала в наш задрищенский технарь, учиться на технолога по обработке металлов. Жесть! Представлюсь чтоль? Канарейкина я, Натаха. Тусич, как меня обычно все теперь называют. Мне двадцать лет, стройненькая, фигуристая (занимаюсь стрип-пластикой), кареглазая ведьмочка. Рыжая! Нет, это не натуральный мой цвет, это цвет, гармонирующий с моим внутренним состоянием: агонь!!! Вот уже лет пять я ношу именно этот оттенок, именуемый красивым словом «тициан», и менять его не собираюсь. После технаря маман пристроила меня на тёпленькое, как ей казалось, место: конструкторское бюро на нашем заводе, перебирать старые чертежи, ставить на них штампы, и делать копии уж совсем потрёпанных экземпляров. Чистый светлый кабинет, комп, взрослые тёти и дяди… Скукота! А я мечтала, что моя жизнь будет похожа на 3D паззл с абстрактным орнаментом. Надумала помыть голову — заказала комплексный спа-уход в салоне красоты, вышла мусор вынести — вернулась через день из Крыма, захотела макарошек — купила билет в Италию. Не, вы не думайте, что я такая пафосная лейди. Я девочка обычная, птицей высокого полёта себя не считаю, давно смирилась с тем, что я — чудо в перьях. С парнями, конечно, у меня засада. Адекватные и серьёзные ботаны, коих мне пачками сватает на работе маменька, меня не привлекают. Я залипаю на таких, о которых даже у меня с первого взгляда на них в голове мелькает мысль: «Господи, что за придурок?!» А потом они становятся для меня лучшими друганами. — Тусич, систер! — радостно вопили они. — Ну почему ты не парень, а?! Мы бы с тобой тогда так покуролесили! Все тёлочки бы наши с тобой были! Почему они не видят во мне объект вожделения? Да фиг их знает! Наверно, я веду себя, как «друган»: вместе с ними ору и воплю на футбольных матчах, хожу в походы, гоняю на тачках и байках на дикой скорости (правда на пассажирском сидении — за руль садиться я почему-то очкую. Или это сам Всевышний меня не пускает?) И мне совсем не хочется с ними кокетничать, строить глазки и быть сладкой няшей. А секс? Да есть он у меня. По дружбе. — Дочь, пора бы уж заканчивать с имиджем рыжей бестии. Стань, наконец, романтичной девушкой, и к тебе потянутся нормальные ребята, — взывала к моему разуму мама. — Нормальные — это нудные и мудные умники? Не, такие не в моём вкусе. Я люблю «плохих» парней, — отвечала я, рисуя в своём воображении кареглазого брутала с татухами и блядским взглядом, пошлого и юморного альфача. Вот такого, как Тёма Пиндюра из группы «MBAND». — Ты «плохого"-то с хуёвым не путай, — не стеснялась в выражениях мать. — Эти твои «неформалы» с наколками и серьгами во всевозможных местах мне уже вот где сидят! Стыдоба перед соседями, что моя доченька якшается со всяким сбродом! — Я позволила тебе влезть в карьерную часть моей жизни, ты лишила меня медколледжа. Но больше это не прокатит, моя жизнь — не рулон туалетной бумаги, чтобы тратить её на встречи со всяким «овном» по твоей указке, — спокойно, но твёрдо сказала я. А ещё у меня было хобби: я обожала волосы. Ну, в смысле причёски. К великому удивлению всех, да и меня тоже, в этом деле руки у меня росли из нужного места. Я плела шикарные косы, делала красивые дамские и стильные мужские стрижки и этим зарабатывала себе на мечту: собственную квартиру. Постепенно я обучилась и дополнительным умениям: оформлению бровей, мужских бород, шугарингу (даже мужскому!), и уже вовсю планировала тайно взять в ипотеку квартиру в Нижнем Новгороде и послать свой Задрищенск к херам. Когда в соседнем отделе появился знакомый парень, Кирюха Зорин, — жить стало веселее. Посидеть c ним в коридоре на подоконнике, попить кофе и поугарать над нашими тухлыми буднями было в кайф. Кирюхе было двадцать пять, обаятельный, брутальный, но абсолютно не в моём вкусе. Он был какой-то правильный, прагматичный и до жути экономный. Поэтому у него не было девушки: какая же дурочка захочет шлёндать с ним весь вечер пешком по городу, замечая, что он намеренно обходит стороной всякие кафешки и бары? Не, у него была конечно тачила, старенькая «пятнашка», но она издавала такие звуки при езде, словно с горы под откос катится ведро с болтами-гайками. Кирюха любил рисовать. Сидя со мной в обеденный перерыв, он умудрялся между делом накарябать целую тетрадку рисунков. Разных. Людей, животных, цветы, шаржи, абстракцию… Он мечтал быть тату-мастером. Но вбитый нам в голову нашими предками жизненный уклад, что «работать нужно с восьми до пяти, пять дней в неделю, официально, после работы уставать, жаловаться на маленькую зарплату и начальника-болвана, это зовётся стабильностью», не позволяли Кирюхе бросить ненавистный отдел с её грошовой зарплатой и открыть тату-салон на дому. Помог случай. Какой-то нерадивый студент заказал у Кирюхи курсовик. Кир сделал, отдал, получил бабло, а на следующий день и неожиданный телефонный звонок: — Кирилл??? — вопил в трубку какой-то кекс. — Ты вчера моему братану курсач отдал! Там между страниц был листок с рисунками. Твой? — Наверно, да. А что? — напрягся Кир. Чего такого он там мог нарисовать, что этот хрен так орёт? — А ты никогда не думал о профессии татуировщика? — восторжённо продолжал верещать незнакомец. — Я в восторге от твоих зарисовок! Я сам тату-мастер, ищу напарника, а то сам не справляюсь. И именно в формате таких рисунков я и работаю. — Думал, но… — замялся Кир. — Кароч, мой салон находится в Нижнем, адрес я тебе скину, надумаешь — приезжай, всему обучу, деньгами не обижу, клиентура элитная. — Дурак будешь, если не поедешь, Зорин, — покачала я головой. — Так и проездишь до пенсии на своём «ведре» и продрочишь в кулак, жмотяра хренов. А там хоть на фигуристых голеньких тёлок посмотришь, может, кто-то из них с тобой натурой расплатится за татухи. Этот чёрт слушал меня, гаденько ухмылялся, что-то черкал в блокноте, а потом протянул мне мою карикатуру. Не обидную. Правдивую. Он всё же поехал. А потом уволился с завода, снял квартиру в Нижнем и начал работать в том тату-салоне. А через месяц пригнал меня встречать к заводу на шикарной «Ауди», взятой в кредит. — Да ладно! — офигела я. — Натах, — загадочно произнёс он, когда я села рядом, — у меня к тебе предложение. — Замуж за тебя не пойду, не уговаривай, — попыталась я угадать. — Ты жмот! — Да не, — рассмеялся он, — я о другом. Рядом с нашим тату-салоном есть барбершоп. Там одни парни работают, ну политика такая. И вот хозяин надумал взять в штат девушку. Но не сладкую тупенькую фито-няшку, а вот такую, как ты. — Ебанутенькую распиздяйку? — И это тоже, — кивнул он. — Главное, чтобы с ней можно было потрещать о футболе, бабах и рыбалке. Чтоб как бы свой парень, но женственная. И конечно, парикмахером хорошим чтоб была. Соглашайся, Тусич! Через месяц тоже на крутой тачиле приедешь. — Я слишком люблю людей, чтобы позволить себе появиться на улице в качестве водителя, — подняла я палец вверх. — Ну, шубу купишь себе. Тур на Мальдивы. Или что там ещё? — азартно уговаривал Кир. Это была фиговая идея, и я, конечно же, решила попробовать. Намылилась на собеседование. С вечера нагладила костюмчик: бежевый удлинённый жакет и чёрную мини-юбку. А утром — каблучки, колготки, нюдовый макияж, причёска… И погнала на электричку. Ну и на крыльце пизданулась: каблук отлетел. Естессно, разрез на юбке — по шву, колготки — в сопли, макияж — к чертям. Вернулась домой, бегом напялила длинную цветастую юбку, балетки, умылась и чуть подкрасила блеском губы, на глаза нацепила очки — и такая королевишна влетела в последний вагон уходящей электрички. Кир меня встретил на крыльце барбершопа и только вздохнул: — Тебя в электричке обокрали чтоль? И подали вот этих разномастных шмоток? Мы ж договаривались, во что ты оденешься и как будешь выглядеть. — В жопу иди, стилист хренов, — рявкнула я. — Если щас меня тут по одёжке встретят — узнают о себе много интересного. Хозяин барбершопа, Эльман, плюгавенький такой парниша лет тридцати, ухмыльнулся при виде меня: — Вот ждёшь Веру, Надежду, Любовь… А появляется Натаха! — Ну я как бы тоже, по рассказам Кирюхи, надеялась тут увидеть актёра Марио Касаса, — вздохнула я. — А кого увидела? — насторожился он. — Обычного дяденьку, — не стала я расписывать все «прелести» его внешности. — Ладно, давай покажи себя в деле, — махнул он рукой и снял куртку. — Раздеваться? — уточнила я, подумав, что сейчас будет собеседование «через постель». — Ножницы бери! — хмыкнул он. И кому-то набрал: — Андрюх, спускайся. На втором этаже этого здания располагалось туристическое агентство. И Эльман вызвал этого Андрея подстричься. Ну я не ударила в грязь лицом: сделала Андрюше стильную стрижечку, уложила феном, выделила пряди гелем, облагородила бородку — всё в темпе вальса, без напряга и нервов, обсуждая между делом прошлое футбольное дерби, инстаграмных кукол и прелести отдыха на Байкале. Закончив с причёской, я предложила Андрею: — А давай я тебе ещё бровки оформлю? Они у тебя заросшие такие, как я люблю. — Вот ещё! — фыркнул он, пытаясь подняться с кресла. — Это больно. — Я триммером, — надавила я нежненько ему на плечо, — это приятно. Но уж если очень надо будет, то возьму пинцетик. Не бойся, я с анестезией. А лучшая анестезия для мужчины — что? — Голая женщина, — буркнул он, не особо довольный предстоящей процедурой. — Всего лишь декольте, пошляк, — рассмеялась я и легонько погладила его подбородок. — Короче, делаем брови! И, пока он не успел вскочить с кресла, я села ему на колени в позе «девушка сверху», расстегнула ещё одну пуговицу на своей рубашке и поинтересовалась между делом: — Ты в постели какую позу любишь? И как тебе игра Смолова в последнем матче? Андрюша так офигел от всего этого, что забывал орать, когда я дёргала ему особо непослушные бровинки. Губы его пересохли, сердце гулко билось, а я была сосредоточена на своей работе. И, когда всё было готово, я поднялась с его коленей и вопросительно глянула на Эльмана: — Ну как? Эльман подошёл к Андрею поближе, рассмотрел всю мою работу и одобрительно выставил вперёд большой палец. А пришедший в себя Андрюша хлебнул водички и выдохнул, кивая на меня: — Вы если эту долбанутую возьмёте — у вас тут аншлаг будет, я гарантирую. — Ахуевший, — закатила я глазки, услышав его базары. — Ещё что умеешь, кроме стрижек, бород, бровей и трепотни о футболе на коленях у мужиков? — поинтересовался Эльман. — Косы плету, — пожала я плечиком. — Это мимо кассы, — ухмыльнулся он. — Да вобщем-то из мужского больше ничего, — похлопала я глазками. — Ну ещё шугаринг, но это тоже, кажется, не в тему… — Шугаринг?! — оживился Эльман. — И интимных зон тоже? — Ну естественно, — кивнула я. — Что там, особые волосы чтоль? — А мужчинам? — Умею. Даже сертификат об успешном прохождении курса есть. — Она только анестезию жмёт! — подал голос молчавший до этого Кир. — Терпи, грит, мужик ты или чо? — Тебе делала? — спросил у него Эльман. Кирюха кивнул. — Принята! — рявкнул Эльман. — Завтра к девяти нуль-нуль жду тебя здесь. Так я и попала в нижегородский барбершоп. И довольно хорошо устроилась! Клиенты пёрли к нам, как в торговый центр в чёрную пятницу. И, если не удавалось записаться ко мне, то просились хотя бы в мою смену, просто поучаствовать в дискуссиях, которые я разворачивала с клиентами и барберами. Жить я стала вместе с Киром, в его съёмной однушке: перегородили комнату плотной шторой и прекрасно поместились. Готовили по очереди, убирались тоже. Личной жизни у обоих не было. Зарплату свою я старалась экономить, но всё равно кучу денег я тратила на путешествия: Андрюшка периодически подгонял мне «горящие» туры по дешёвке. Я просто с ума сходила от безумных впечатлений. А вот Кирюха только тихо офигевал: — Сколько бабла опять спустила! — Не гунди, — смеялась я, доставая из чемодана какой-нибудь подарок для него, — попадётся мне в мужья вот такой жмотяра, как ты — хрен куда съезжу дальше своей дачи. Несмотря на обилие особей мужского пола в моём окружении, я так и оставалась девушкой свободной. Сходив на пару свиданий с новым кавалером, я понимала, что это опять «не то, не моё, не агонь, и мне совсем не хочется включать рядом с ним девочку», и быстро сворачивала гармонь. — В женщине должна быть загадка, — наставлял меня Кир, когда мы, обложившись вкусняшками, смотрели вечером киноху. — Типа во мне её нет, да? — обижалась я. - Одна загадка, понимаешь? — пытался он донести до меня свою мысль. — А не сборник задач по тригонометрии. Мозги твоих женихов не успевают за твоими закидонами. Ты слишком сложна для восприятия. — Просто свинье не интересно с породистой кошкой, — высказывала я свою версию неудач в личном. — Свинье нужна свинья: пожрать, потрахаться и ни о чём не заморачиваться. Да и вообще, я никогда не принимаю за океан мужчину, который даже и не ручеёк. Мне постоянно снился он, Артём Пиндюра, Тёмушка, Артэмик, Артюсик, Тюша… Вот этим Тюша мне хотелось его назвать, когда я видела фоточки, на которых его курносый носик придавал дерзкому взгляду милую трогательность. А когда в сети появились фотки с его отдыха в Греции, где он стоит голый на фоне завораживающей красоты Санторини, едва прикрыв «самый смак» белым полотенцем, я совсем потеряла покой. «Артэмо-сука-ты-чё-такой-секазный-и-блять-чужой?!» — шипела я, рассматривая его подкаченное татуированное тело и эротично закушенную губку. Однажды Кир приволок какой-то дорогущий виски, презент от довольного клиента, и мы с ним его выхлебали вечерком, под хорошую закусочку и ржачную комедию. И переспали! Ну да, друзья друзьями, но обычно между дружбой мужчины и женщины вечно что-то встаёт. И небольшой сексуальный интерес у нас с Кирюхой друг к другу был, не скрою. Лёгкий такой, ненавязчивый. — Не люблю суши, Кирюх, — мурлыкала я после довольно впечатляющего секса, — но под вискарик они — самое то. С тобой та же фигня. Мы вообще с ним очень сблизились. Даже иногда забывали, кто мы: друганы, любовники, или брат с сестрой. — Кир, пошли пожрём? — громко шептала я посреди ночи, истекая слюнками от того факта, что в холодильнике лежат две шавухи и пироженки. — Блять, Тусич! — басил он спросонья. — Три часа ночи! — Я у тебя время чтоль спросила, барашек? — ржала я и шла накрывать на стол, зная, что этот сейчас всё равно подтянется. Однажды в начале декабря один именитый стилист проводил у нас в городе мастер класс по мужским стрижкам. Я конечно же, там появилась, встретила знакомых девочек, и после получения сертификатов мы тусанули в одном клубешнике. В процессе празднования зашёл разговор о новогодних желаниях. — Тусич, а ты написала письмо Деду Морозу? — спросила заплетающимся языком Полина. — Нахрен этого старикашку! — отмахнулась уже тоже довольно пьяненькая я. — Он за последние три года ни-хе-ра не исполнил. Я больше и писать не буду. Лучше напьюсь и позвоню ему, всё выскажу. — Да когда ты ещё напьёшься-то? — отвечала вдупеля пьянецкая Ритка. — А Новый год вот он, на носу. Звони сейчас! — Бля, а какой у него номер-то? — достала я свой ай-фон и приготовилась набирать. — Братан, ты не знаешь номер Деда Мороза? — привязалась я к проходящему мимо красавчику. — Знаю, — ответил он, хихикая. — Набирай: восемь-девять-один-ноль-… — Алло, Мороз Иваныч? — наехала я на старика (с довольно молодым, кстати, голосом). — Ты что же, падла седовласая, меня игноришь четвёртый год, а?! — Нахуй иди, алкашня! — рявкнул он. — Три часа ночи! — Да я не время у тебя спросила, хрыч ты старый! — заорала я в ответ. Но он бросил трубку. — Чё? — вновь нарисовался рядом этот красавчик. — Послал и время мне московское продиктовал, урод! — психанула я. Красавчик заржал и свалил в туман. (Только потом я узнала, что он мне диктовал номер своего сучного босса) — Тусич, а знаешь чё? — придумала Полька. — А напиши лучше другому старику, Санта Клаусу! Или Йоулупукки? — Не, Йоулупукки точно не буду писать, — замахала я руками. — Пришлёт мне какие-нить «пуки». А вот Санте — да, надо попробовать. Я знаете как всегда слово Санта читаю? — Сатана, конечно! — завопили девки. -Я тоже! И я! И я! Придя домой под утро, я всё же накарябала это чёртово письмо. А потом завернула его в фотку с изображением своего желания, свернула трубочкой, и на нитке повесила на окно, с уличной стороны. А потом со спокойной душой легла спать.