Стертые

«Фейри Тейл. Здесь была Фейри Тейл» Эта надпись выцарапана на полу гильдии, сколько Сэнго себя помнит. — Повтори ещё раз, — часто просила она. Бабушка пожимала плечами: — Нечего уже рассказывать. И правда нечего. Сэнго знает эту легенду наизусть. Это случилось очень давно. Просто жители Магнолии проснулись однажды и обнаружили развалины посреди города. Что здесь было раньше? Все говорили о пустыре, но обломки явно свидетельствовали об обратном. Жители нашли там только флаг, истерзанный кирпичами, и надпись на камне, выцарапанную чем-то острым. Что произошло? Никто так и понял. Поняли только, что, наверное, и правда была такая гильдия — Фейри Тейл и что в этот день она была полностью уничтожена. Фиор бурлил, обсуждая гибель гильдии, которой никогда не существовало, Совет метался в поисках ответов и, конечно, нашлись те, кому это показалось забавным. Кого не привлечет гильдия-призрак? День уничтожения Фейри Тейл стал днем отсчета ее истории. — Так что же все-таки произошло? — спрашивала Сэнго. — Никто не знает. Вот и все. Они просто члены гильдии с самой неразгаданной историей, которые чтут одну-единственную надпись, даже толком не понимая её значения. Первому (которому?) мастеру было весело строить гильдию, второму казалось кощунством стоять на костях прошлого, он даже пытался избавиться от камня, третий, наслушавшись его, смеялся и говорил, что они просто подобны фениксу, возродившемуся из пепла. Четвертый мастер все задумывался о том, чтобы раскопать истоки, да не хватило энтузиазма. А пятому было уже все равно, как и шестому, как и теперь седьмому. И, кажется, только вопрос времени, когда камень, да и всю эту историю объявят лишь выдумкой первого мастера, красивой и громкой легендой, просто давшей старт существованию гильдии. Сэнго не может этого допустить. Она выросла в атмосфере тайны, она видит, как наяву, дрожащую руку, из последних сил вгрызающую в камень слова — последний шанс не исчезнуть бесследно. Когда девушка вырастает, она отправляется на поиски прошлого. — Начни с Саблезуба, — поддерживает ее бабушка. — Там, говорят, был один безумный мастер. Может быть, в его бреднях и была доля истины. Никто не проверял. — Почему? — Потому что людям было приятнее верить, что Саблезуб непобедим. Что это значит? Историю о безумном мастере Стинге из первых рук уже не услышать, но в том-то и сложность. Сэнго жалеет, что родилась так поздно, когда все очевидцы уже умерли, но сдаваться ей не приходится — привыкла идти только вперед. Упорство до дотошности, чаще всего оно приводило к достижению целей. Хотя все почему-то говорили, что она просто идет напролом своими вопросами, причем как слон в посудной лавке. Что делать, в Сэнго с детства играет беспрестанное желание узнавать вопреки всему, побеждать, ведь она член Фейри Тейл, второй по силе гильдии Фиора. Она внучка старейшины, уже отошедшей от дел, столько раз выслушивавшая выговоры за порушенные воздушной магией кварталы. Сэнго смеется, откидывая с лица короткие каштановые волосы, каждый раз на такие речи. Вот будто она одна такая! А смех всегда застывает на губах, стоит только подумать об остальных. Они ведь тут все такие, с кипящей кровью, безумными идеями и вечной улыбкой, с друзьями до гроба и с огнем в сердце. Кто-то тише, а кто-то буйнее, но все они — часть единой семьи, и так было с самого начала, самого дня уничтожения гильдии. Но Сэнго кажется, что и до тоже. Ей кажется, что искали недостаточно, что история, так просто ставшая легендой, таит в себе гораздо больше, и мысли о стертых людях, окружавшие ее бессонными ночами, отдавались в сердце ноющей болью. Она слишком любила своих друзей, и становилось страшно за человека, чьей последней волей было попытаться спасти хотя бы память о своей гильдии. Сколько раз Сэнго представляла себя среди руин пытающейся выцарапать в камень слова, когда уже не осталось сил, а сердце разбито, растерто в пыль от стольких внезапно грянувших потерь. И темнота вокруг наполнялась отчаянием, когда одна-единственная назойливая мысль выбивалась среди других: а вдруг все напрасно? А вдруг будет все равно проснувшимся утром людям, и обломки просто уберут, как ненужный мусор? А вдруг так и кончается история Фейри Тейл, которую никто даже не сможет вспомнить? И вдруг все, чем она жила, просто канет в забвение? А может, все было не так. Может быть, права бабушка, и не стоит все воспринимать так близко к сердцу. Сэнго трясет головой. Она знает точно, что должна раскопать истину, какой бы та ни была и сколько бы времени это ни заняло. Почему-то это кажется долгом. Саблезубы, отдыхающие на пороге, замечают девушку издали, машут, засыпают приветствиями и вопросами. Давно они не виделись. — Привет, дружище, — она хлопает по спине медного дракона тьмы в человеческий рост справа от входа в гильдию. — И тебе, — дракону света по другую сторону. — Как дела у мастера? — Все так же много проблем, — Сэнго виновато смеется. — Так ты все же нашла время для своих изысканий? — У Ичиро яркие желтые волосы, он потягивается по привычке, как бы невзначай задавая вопрос, и улыбается. Солнечный человек. — Да. Мне сказали, мастер Стинг что-то знал, но к нему не прислушались. Ичиро смеется: — Его слова пересказывались много раз. Даже если там и была доля правды, ее давно уже исказили. — Да брось, не все же так беспросветно, — его напарник закатывает глаза. — Пойдем, я знаю, у кого спросить, — он взбегает по ступеням своими смешными огромными прыжками, распахивает дверь в прохладное помещение. Там тихо и почти пустынно — разгар лета, самое то выполнить побольше заданий. У дальней стены маг останавливается, не дойдя вежливое (самосохранное) расстояние до столика, за которым прямо сидит седая женщина с искрящимися жизненной силой глазами на высохшем лице. Ее зовут Кэори. Сэнго улыбается и проходит мимо мага, садится за стол. Это не она постоянно вставляет палки в колеса благородной старейшины, так что ей-то бояться нечего. Сзади подходит Ичиро, всем своим видом так и излучая свое скептическое отношение к затее подруги. — Стинг? — после недолгого вступительного разговора удивляется Кэори. — Ты обратилась по адресу, фея, суть его слов передавалась в моей семье из поколения в поколение. Кэори горда быть потомком мастера, изменившего Саблезуб. Это известно всем. — Саблезуб проиграл Большие волшебные игры семьсот девяносто первого года, — сказала, как отрезала. — Но кто же тогда был победителем? — Этого он так и не сказал. Сэнго немного разочарована. Всем известно, что это последний триумфальный год Саблезуба на состязании. Они установили свою четкую победу и больше там просто не появлялись. Если мастер Стинг пытался опровергнуть величие гильдии, неудивительно, что Саблезубы до сих пор стараются не афишировать тайну его безумия под личиной гения. — Считаешь, я ошибаюсь? — Кэори прищуривается. — Но мастер Стинг говорил именно так. Людское недоверие в конце концов и свело его с ума, — кажется, история великого предка — весьма щепетильный момент для нее. — Нет-нет, просто… Вы думаете, что это может быть правдой? Как-то мало, чтобы свести с ума человека. — Не так уж он и был безумен, как все считают, — Кэори выглядит чуть оскорбленной. — Знаешь ли, со своим взрывным характером он все никак не мог смириться, что собственное сознание, похоже, идет против него. Но при этом он не мог и согласиться с обществом, потому что отчего-то был уверен в своей правоте, а отказаться от нее значило бы переступить через себя. Так что да, к концу жизни, может быть, он и стал несколько странным, особенно когда большая часть друзей, которых он знал с молодости, покинули этот мир. Все ходил по гильдии и говорил про то, что вот-вот он что-то вспомнит, что не столь важно быть Саблезубу сильным, сколько единым, да про то, что огонь уже не так жарок, как в семьсот девяносто первом, — она на мгновение замолкает, закончив рассказ, который, похоже, уже сто раз слышали от неё согильдийцы. Правда ли? — Он мог быть прав. — И Фейри Тейл могла быть победительницей на Играх в тот год? — Да ни за что! — громкий голос Ичиро разрывает доверительную тишину. — Такая версия уже бытовала, но нет ни одного доказательства. Весь Фиор видел победу Саблезуба. — А, может быть, вам просто приятно верить, что Саблезуб непобедим? — Сэнго цитирует слова бабушки, чувствуя, как в ее исполнении они теряют свой вес. — Цепляйся-цепляйся, — Ичиро наигранно снисходительно улыбается. — Поколения Саблезубов пытались тянуть за эту ниточку, вот только клубка за ней нет. — У вас не было должной мотивации, даже наоборот, — Сэнго встает из-за стола. — Спасибо, Кэори. — Уже уходишь? — Я столько лет ждала, чтобы отправиться в путь, и вот наконец у меня есть зацепка. — Заходи, если понадобится, — Ичиро снова потягивается и улыбается. Сэнго часто говорили, что они похожи. Где? Ичиро смеется, когда удобно и когда нет, а Сэнго часто витает в облаках, устремленная к своей цели. Мечтательница Фейри Тейл.  — Пока, Стинг. Пока, Роуг, — она хлопает по спинам медных драконов у входа. Последние убийцы драконов, ими же и взрощенные, первые маги, преобразившие Саблезуб. А Сэнго уже не видит раскинувшегося вокруг города. Она бежит в своей странной манере, раскинув руки и улыбаясь. Она чувствует вокруг потоки воздуха, который может заставить танцевать по своему желанию. Гармония с миром, дарующая разрушительную силу. Она — небесный убийца Богов, получившая своё волшебство по секрету когда-то давно от Чешуи Змеедевы, не пропадать же добру. А сейчас росли крылья надежды, пробивающиеся из одной лишь зацепки, которая приводила в тупик не одно поколение Саблезубов. С чего Сэнго взяла, что теперь все получится? Что это вообще связано с Фейри Тейл? Может быть, они проиграли Хвосту Ворона? Может быть, Совет постарался стереть из истории победу гильдии, чьи нарушения правил выявились уже после победы? А что, они могут. Но не так же, чтобы забыл весь Фиор. Воздух справа на мгновение становится горячее, когда Сэнго пробегает мимо кузницы. Жарко. И что это значит, что огонь уже не тот, что был в семьсот девяносто первом? Так глупо хвататься за пустоту, но Сэнго была отчего-то уверена, что этот факт никогда не замечали. А, быть может, стоило бы? Догадки, догадки, догадки. Через два дня Сэнго оказывается на пороге Синего Пегаса. Увы и ах, лучшие годы этой гильдии давно подошли к концу. Они все ещё числятся в числе лучших, но, кажется, только в двадцатке. — Привет, Сэнго, — ее приветствует мастер — слепой старик. Только не недооценивайте. В середине гильдии у них все еще стоит этот странный памятник мастеру Ичии. Кажется, изначально он был шуткой, а как прижился. Что ж, заслужено. — Говорил я уже не раз, — мастер вздыхает, выслушав Сэнго, — ничего такого Синий Пегас не подтверждает. Мы знаем ровно столько, сколько и весь Фиор. Сэнго вздыхает, погружаясь в раздумья. На самом деле она и не надеялась здесь что-нибудь узнать. — Тогда ведь он был мастером? — она кивает на памятник. — Нет, Боб. Ичия в те дни был довольно… противоречивой фигурой. — Может быть, есть что-то такое, что хранится только среди членов Пегаса? Пусть бы и шутки или глупые сплетни. — Мне тебе всю его жизнь пересказать? — поднимает бровь мастер. — Нам скрывать нечего, только скажу тебе точно: не пересекался он ни с какой Фейри Тейл. До вас, разумеется. До них. Мастер Ичия весьма помог их первому возродить непонятную гильдию по куску камня. Точнее, выбить в Совете право на существование. Тоже что ли ему памятник поставить? — Хотя есть одна странность, непохожая на другие, — мастер настигает Сэнго уже у выхода. — В какой-то момент, ещё до Игр, Пегасы что-то искали в океане, а нашли остров, чудом уцелевший после удара Акнологии. Никто так и не понял, как они его нашли и зачем туда полетели. Только не обольщайся. Это было за тысячи миль от Магнолии. — Никогда об этом не слышала. — Да мало ли мест уничтожил Акнология, — пожимает плечами мастер. — Зуб даю, многие люди не вспомнят и трех, хотя были сотни. — Спасибо, мастер, — странности восьмого столетия делают ещё один виток. Сэнго снова бежит по дороге к другой гильдии, оставляя за спиной Пегасов. Горько точила мысль, что Ичия мог знать много, очень много, только вот в его словах реальность слишком часто и быстро сменяла вымысел. Даже если Ичия и говорил что-то необычное, это было слишком типичным для него. Никто не обратил внимания. В истории Синего Пегаса странностей было хоть отбавляй. Нашумевшая на весь Фиор вражда с Четырехглавым цербером, победа на трех Больших Волшебных играх подряд, выгрызенная победа над Нирванной, когда не явился Кошкин дом, все эти выверты Ичии, а теперь еще и это. Что из этого правда, что из этого может быть связано с Фейри Тейл, а что — только таинство Синего Пегаса? Сложно разобраться. Она добежала до Чешуи Змеедевы довольно быстро. Еще одна союзная гильдия, еще одни участники Игр того года. Сэнго улыбается, вспоминая о Шерии, наследницей чьего колдовства она стала. Может быть, поэтому в Чешуе Змеедевы никак не могли определиться, любить ее за сохранение небесного волшебства в этом мире или ненавидеть за кражу секрета этого самого волшебства ее бабушкой. Ну как кражу. История тогда вышла довольно глупая, но оно того стоило. — Давно Вы не заглядывали в нашу гильдию, Джет! — Сэнго окликает давнего знакомого издали. Богоизбранный. Вечно у них околачиваются богоизбранные. — Дела, — он разводит руками, смотрит на девушку покровительственно. — Как раз иду на здание. У тебя что-то важное? — Да! — ей хочется говорить и прыгать вокруг, рядом с вечно серьезным Джетом она постоянно преврщалась в трепещущего солнечного зайчика, а тут еще и новые факты, притащенные от Саблезубов и Пегасов никак не дают покоя. — Я начала раскапывать нашу историю. — Тогда ты зря пришла сюда, — Джет пожимает плечами. — У нас ничего нет. — Знаю, что есть, должно быть! Вы сами говорили, что расскажете больше про мастера Леона, когда вырасту. — Да могу ли я сказать больше, чем написано в той книжке? — собеседник фыркает, упоминая фолиант. Автор, с энтузиазмом взявшийся за жизнеописание ледяного волшебника больше восьмидесяти лет назад, переврал половину фактов. Чешуя Змеедевы все еще не простила. — Я ее наизусть знаю, но там же ложь на вымысле. — В целом суть ухвачена. Да и много ли твои согильдийцы знают про вашего первого мастера? Мы храним вечную память о великих предшественниках, но многое уже давно затерлось временем. — Саблезубы помнят. — Нет, нет и нет, этот прием больше не сработает, — Джет наигранно возмущается. — Нельзя использовать вражду гильдий в своих целях. Впрочем, если это так важно для тебя, найди мастера. Может быть, она разрешит тебе заглянуть в некоторые архивы. — Спасибо! — Сэнго хлопает по плечу закатившего глаза волшебника и, раскинув руки, несется в гильдию. Яркое солнце, лениво спящие улицы. Ее шаги стучат по каменной мостовой. С мастером приходится спорить долго и громко, прибегая к самым извилистым аргументам и напыщенным речам. Наконец она нехотя соглашается, спускается с Сэнго в слабо освещенный архив. — Семьсот девяносто первый, семьсот девяносто первый… Вот, ищи, — она останавливается перед шкафом. И Сэнго ищет, долго перебирает, сидя на холодном полу, события Больших Волшебных игр и проекта затмение, перебирает жизнь Леона после завершения с историей на острове Галуна. Что было до? Автор странной книжки писал расплывчато и, кажется, как раз по этим архивам. Были учитель Ур и Делиора, окончательно павший на том самом острове, была битва против жителей острова, была Лунная капля. Жители острова победили? Вот это номер. Сэнго закрывает папку, не придав факту значения, как и столькие до неё. Ошибка. Зато она долго читает про битву с Альборесом, так долго, что мастер нетерпеливо напоминает о себе покашливанием. — Почему никто никогда не говорил, что эпицентр битвы с Альборесом был в Магнолии? — А разве там? — мастер наклоняется и смотрит на лист через плечо Сэнго. — И правда. Ну, а сама-то разве не читала в своих книгах? — Там везде сказано, что. И правда, что? Союзники в Боско, союзники на востоке, союзники на севере, с запада движется армия Арболеса. Четыре стороны света при городе, который никогда не упоминался в контексте этой битвы ни в одной из десятков прочитанных Сэнго о той эпохе книг. Об этом не говорили ни ее друзья, ни бабушка, ни Кэори, ни Джет, ни Пегасы. Почему-то Сэнго была уверена, что они и не знали. — Значит, Фейри Тейл точно сражалась против Альбореса. — Да брось, может, вас тогда вовсе не существовало. — Нет. С момента падения Зерефа до уничтожения гильдии не больше двенадцати лет прошло. С момента падения Зерефа. Неужели именно Магнолия стала последним пристанищем мага, чье имя до сих пор наводит ужас? Неужели член Фейри тейл убил его? По дороге из Чешуи Змеедевы Сэнго плетется медленно. Все также светит солнце, все также стучат шаги о каменную мостовую, только одолевают тяжелые мысли. Война с Альбаресом — одна из крупнейших волшебных войн, споры о которой не утихают до сих пор, вспыхивая то тут, то там. А что, если все вопросы можно закончить двумя словами — Фейри тейл? Что если кровь за Фиор проливала еще одна гильдия, принявшая на себя основной удар, а теперь об этом никто не помнит? Не может вспомнить. И странно, как никогда никому из изучавших историю войны с Альборесом не приходила в голову одна простая мысль — а где была война? Поднять глаза на карту и все увидеть не так уж и сложно. Сэнго достает лист, чудом стащенный из архива, когда гильдия остается далеко позади. Магнолия. За эти столетия были маги, копавшие историю Фейри Тейл. Может быть, не с таким энтузиазмом, но не могли же они ни разу не наведаться в архивы гильдий. Не так уж это и сложно. И отнюдь не маловажной была хранящаяся там тайна. Почему-то полученные от Саблезубов и Пегасов крупицы сведений перестают сиять столь обнадеживающе, потому что листок, всего лишь листок бумаги, сжатый в руке, принес только больше вопросов. Идея проведать чертов архив была проста и очевидна, так почему же… Потому же, почему и сами сражавшиеся на войне маги забыли, где проходила битва. Потому же, почему и жители Магнолии внезапно навсегда забыли, что в их городе стояла гильдия. И все это всегда приводило к простому вопросу, на который никогда не найти ответ. Что за сила могла стереть Фейри Тейл?