Вне игры

Ольга резко открыла глаза — и тут же зажмурилась. Слишком резко. Её не ослепил свет — в помещении царил полумрак. Но осознание того, что творится нечто, чему лучше было бы оказаться дурным сном, осознание того, что она, Оля, ни фига не спит, было в сто крат хуже. Итак, она не спит. Прекрасно. в смысле, ужасно. Ольге понадобилась минута — не меньше — чтобы заставить себя открыть глаза, и это была самая длинная минута в её жизни. Она почти слышала гудок, отсчитавший 50 секунд, потом минуту… Всё, пора. Минута истекла. Почему-то Быкова была уверена, что у неё всего минута. Первый раз играть в Домике было не так страшно. Первый суперблиц был не так страшен… Никогда не было так страшно. Быкова всю минуту изо всех сил напрягала слух, но вокруг точно царил вакуум. Тишина звенела. Оля открыла глаза, храбро уставившись в полумрак, и даже села. Первое, что заметила Быкова, было платье, в которое она оказалась облачена. Именно облачена — такие вещи нельзя просто надеть. Очень длинное, с многослойной юбкой, из плотного шёлка и настолько чёрного цвета, что, казалось, ни одна из известных материй в мире не могла похвастаться таким оттенком. Простые чёрные туфли на ногах, а на руках — длинные шёлковые перчатки, тоже чёрные. Ольга не спеша села, расправила необъятную юбку и ударилась в тихую панику. Где она — непонятно. Зачем она здесь — неизвестно. Где Боря, Даша и другие -… Ну, тут понятно — они в Нескучном, а вот найдут ли они незадачливую Быкову — вопрос. А вдруг с ними тоже что-то стряслось?.. И вот куда теперь? — Добро пожаловать. Оля дёрнулась всем телом, хотела крикнуть, но из горла вырвался сдавленный писк. Откуда-то из полумрака выступил некто. ***  — Я никогда не оставлю детей. Они — главное, что есть в моей жизни. — Я знаю. — И жену я не оставлю. Я… Она… Любит меня. — Я знаю. — И я её люблю! Последняя фраза звучит совсем отчаянно и почти неправдоподобно. Ровшан словно не верит в то, что говорит. Наверное поэтому он добавляет: — И тебя я люблю. Что мне делать? Инна делает вид, что не слышит. Иначе придётся отвечать. А простым «Я знаю» уже не отделаешься. Инна не знает. Он никогда раньше не говорил, что любит её. Дурацкая — или, наоборот, очень полезная — привычка, выработанная в клубе — нужно всегда отвечать. А если ответа нет? Как ответить на вопрос, если ответа не знаешь? Если ответа нет? Если ответа быть не может?.. *** — Надо было всем через забор сигать! — Никита уже минут пятнадцать наворачивал круги вокруг запорошенных снегом клумб и злобно пинал сугробы. Костя, Миша и Лена чинно сидели рядком на аккуратно расчищенной скамейке, время от времени по очереди косясь на аллеи. Последним открытием этого часа было то, что телефоны всей компании дружно вырубились, едва ребята проникли в Нескучный сад. — Уймись, — вяло посоветовал другу Костя. Никита сердито фыркнул. — Ну и ни фига! — бодро отрапортовал вернувшийся с разведки Супранович. Лена уныло дёрнула носом. — И что теперь? — поинтересовался Рудер. — Не знаю, старик… — Мы же не можем просто сидеть и ждать, — подала голос Потанина, — Нужно вернуться и найти ребят… — Ага, а если они всё-таки попали внутрь? — сердито отозвался Баринов, — Так и будем как дураки, ходить друг за другом и на игру не попадём! И всё зря будет! — Ребята, — Мишу вдруг осенило, — Охотничий домик. Нужно идти туда! Все резко поднялись и засобирались. Наконец-то на горизонте возникла хоть какая-то цель. — А Боря и остальные поймут, что мы., — начала Лена. — Надеюсь,- пробурчал окончательно продрогший Рудер, — Они ж не совсем, — и Костя выразительно постучал себя по лбу. — Так мы идём? Ну, соображайте быстрее! — Надеюсь, с ними всё в порядке… Унылой вереницей компания побрела между деревьями. Уже совсем стемнело.