Фруктовая философия

— Ладно, Овражкин, нам просто нужно найти тебе лимон, так? Сева поднял голову от записей, в которых, кажется, уже почти утонул, и с подозрением посмотрел на Муромца. — С чего ты вообще об этом вспомнил? — Просто забочусь о друге, — Муромец улыбался той самой улыбкой, которую Сева отличал на раз-два. Она означала, что улыбаться Мите совсем не хочется. Нетрудно было провести связь между этим и некой рыжей белочкой, на которую друг в последнее время уж слишком часто бросал взгляды. А раз так… Можно и поговорить. В конце концов, чем может навредить простой разговор о фруктах. — И как ты предлагаешь его искать? — Для начала можно по крайней мере подумать, кто из знакомых каким фруктом мог бы быть. — Например ты. — Да нет же, из девушек! — Муромец со смешком махнул рукой. — Например Василиса, — безжалостно выбрал Сева. Хрупкой белочке он сочувствовал, но вот Муромцу в этот момент — не очень. — Почему сразу она? — А почему нет? — невинно ответил Сирена, как будто не понимая, почему не может выбрать Эту Конкретную Белочку. Улыбка Муромца потускнела, но сдаваться он пока не собирался. — Ну ладно, пусть будет Василиса. Яблоко? — Нет, — Сева удовлетворенно проследил, как вытянулось лицо друга, и продолжил: — Но и не лимон. Муромец отчетливо выдохнул. — И кто же тогда? — Хм… Груша. Да, груша ближе. — Отлично, Василиса не подойдет. Идем дальше, — Сева не успел даже ничего добавить, как Митя уже продолжал: — Что насчет тех, с кем ты встречался раньше? Перед глазами промелькнули лица. Нежная Варвара, яркая Пелагея, Олеся, ближе многих подобравшаяся к его тайне… И та, которую он едва не… — Яблоки. Сева мрачно отодвинул от себя все записи. Сосредоточиться на них в ближайшее время точно не выйдет. — Что, все? — Все. Митя не стал настаивать, заметив, как резко изменилось настроение друга. — Ну логично, учитывая, что именно яблок тебе и хочется. — В данный момент я хочу разобраться со всей этой писаниной до встречи с Жабой. — С ней ты и так разберешься. А до яблок после этого мы вряд ли дойдем. — Ладно, и кто следующий в твоем списке? — Ну… Анисья? — Надо подумать. Что-нибудь такое, что увидишь не каждый день. Редкое, и достают его чаще для гостей, чем для себя… — Овражкин, ты сейчас сравнил мою сестру с ананасом? Сева хмыкнул. На ананас была скорее похожа одна знакомая колдунья, чьи волосы как-то раз от неудачного эксперимента поссорились с гравитацией… Видение пришлось срочно отгонять. — Ну вообще-то я скорее думал о персиках. Хотя твой вариант тоже хорош. — Ну нет, уж лучше персик. И главное, чтоб она об этом не узнала! — Почему же? Это все-таки моя идея. — Потому что тебе сойдет с рук, а мне отдуваться. Давай дальше, кто там у нас еще? О, а та подруга Полины из Франции, Стефани? — Клубника. Возможно, в шоколаде. — И со сливками? — Скорее с кремом. — Все, слишком сладко, прекращай! — И обсыпана сахаром. Митя хохотал над сладкой француженкой, а Сева с удивлением понял, что незаметно для себя стал получать удовольствие от разговора. — Кто в твоем списке следующий? Только не называй Звездинку, Анисья тебе этого не простит. — То есть я могу назвать, например, Лису? — А вот этого не простят уже мне, — на самом деле Сева подозревал, что Дарья Сергеевна могла и посмеяться над всей этой фруктовой философией, но лучше не искушать судьбу лишний раз. И не рассказывать Муромцу, а то еще и про Велес спросит… — Ну тогда Маргарита. — Огненная… Черешня. Яркая, необычная, полная жизни. — По-моему, уже почти всех знакомых перебрали. На секунду Сева понадеялся, что о Водяной Муромец не вспомнит. Почему-то от одной мысли о том, чтобы сравнивать её с фруктами, как и остальных, привычное спокойствие испарялось, грудь сдавливали эмоции, и все это Севе совершенно не нравилось. — Еще Полина осталась. Или она яблоко? — Ну нет! Она же кислая, как… — Сева осекся. Поверить только, он чуть не назвал Водяную лимоном. Водяную. Тем самым лимоном, который они собирались искать. — Как что? — по-кошачьи прищурился Муромец. — Как волчья ягода. — Все-таки кислая. — И ядовитая. — Но не для колдунов. Сева пожал плечами. Стоило закопаться в записи поглубже, чтобы этот лимон — нет, ягода, просто волчья ягода! — наконец перестал занимать его мысли. Муромец наверняка спишет последнее на случайно сорвавшееся сравнение, не имеющее ничего общего с реальной целью поисков, однако сам Сева понимал: не может такое быть случайностью. Но те выводы, к которым теперь можно прибавить еще одну строчку, он запрячет так, чтобы о них не узнал никто. И главное — он сам.