Лисенок

Костер никак не желал греть ровно, плюясь искрами и мечась под легким, казалось бы, ветерком. Прислонившись спиной к стволу, Утред задумчиво ковырял непокорное пламя попавшейся под руку палкой, но мысли его были далеко. Проклятая ведьма! Что еще она у него отнимет, прежде чем все закончится? В том, что это ее поганая работа, Утред не сомневался. Ситрик никогда не казался одним из тех храбрецов, что воспеваются в одах, но бился всегда достойно. Он был хитрым и осторожным, как юный лисенок, но всегда безропотно выполнял приказы, даже те, что заставляли губы белеть от ужаса. Он шел в безнадежный бой, шел ночью на кладбище, где поднимался неупокоенный мертвец, шел лазутчиком в лагерь врага. Что же, как не злые чары, могло заставить его в самый неподходящий момент оскалить зубки? Когда парнишка начал нарываться на скандал, первым желанием Утреда было хорошенько приложить его о стол и отправить проспаться. Хватило бы ему ума уйти сразу, к возвращению инцидент исчерпался бы сам собой и можно было бы ограничиться серьезным разговором, но теперь, после всех тех сказанных на публике слов — только драться. Скрипнув зубами от ярости, Утред саданул ногой по слегка обугленной уже палке. Она хрустнула — и тут же, будто в ответ, что-то захрустело за ближайшим кустом. Обнажить меч и вскочить на ноги оказалось делом секунды, однако нападать никто не спешил. Одиночный шпион? Так или иначе, отпускать с миром его Утред не собирался. Темный силуэт, почти слившийся в деревом, испуганно дернулся, когда стало понятно, что он обнаружен, однако, вопреки ожиданиям, сбежать не попытался. В два прыжка оказавшись рядом, Утред ухватил лазутчика за шкирку и выволок к костру. Когда огонь осветил лицо нежданного гостя, пальцы разжались сами собой. — Ситрик?! С земли парень подниматься не спешил, лишь как-то совсем загнанно смотрел снизу вверх на командира. Меча при нем не было, лишь кинжал, да и одежда годилась для кратковременной вылазки, а не похода. О цели этой вылазки думать не хотелось. Едва ли Ситрик просто собирал грибы, прячась с кинжалом около места, где намеревался спать его командир. Тот самый, который только что с позором выгнал его и угрожал смертью. Утред верил каждому в своем отряде, месяц назад мысль, что кто-то из них может попытаться его предать, просто не пришла бы в голову, но смерть брата изменила все. Рагнар тоже своим воинам верил. И поплатился за эту веру, получив полдюжины ударов ножа в собственной постели. — И что же ты тут делаешь, мой верный-верный воин? — острие меча уперлось в горло юноши, заставив его запрокинуть голову.  — Утред… — голос звучал сдавленно, будто на шее уже затянулась петля. — Я просто хотел поговорить. — И именно поэтому подкрадывался с кинжалом? — Утред улыбнулся, но веселья в этой улыбке было меньше, чем в самом злобном крике. То, какой ужас и возмущение сверкнули в расширившихся глазах после секундного замешательства, будто гору с плеч сбросило. Лисенок всегда был неплохим притворщиком, но ТАК сыграть возмущение не мог даже он. Значит, лишь пустые подозрения. — Утред, ты думаешь, что я хотел…  — Уже не думаю, — меч вернулся в ножны, а Утред — к костру, будто и не собирался минуту назад вспороть горло одному из ближайших сподвижников. — Так зачем ты пришел? — Я… — поспешно поднявшись на ноги, Ситрик как-то нервно принялся отряхивать одежду, однако было понятно, что он просто прячет глаза. — Ты сказал мне уйти и я уйду, если ты этого хочешь. Просто… Все, что я говорил… Утред, я напился, устал и был зол. Я пойму, если ты не простишь, но я должен был это сказать. Я хочу остаться с тобой. Не потому, что мне некуда пойти, хотя это отчасти так. Ты… — Хватит, — вновь прервал его командир, досадливо морщась. — Возвращайся к остальным, хочешь остаться — оставайся. Закрыли тему. Почти минуту над поляной висела тишина. Утред ковырял развалившийся костер, Ситрик стоял, опустив голову, и о чем-то думал. — Ты злишься? — наконец спросил он, осмелившийся, наконец, поднять глаза. — Поговорим об этом, когда я вернусь, — Утред понимал, что его обида глупа, но не мог с собой ничего поделать. Ситрик раздражал — и бессмысленной истерикой, пришедшейся так некстати, и какой-то совершенно мальчишеской манерой оправдываться. — Уходи, иначе наш разговор снова плохо закончится.  — Пожалуйста, — теперь в голосе юноши звучали нотки отчаяния. — Я знаю, что виноват, но…  — Ситрик! — горячие пальцы крепко, хоть и безболезненно, сжали челюсть, заставляя умолкнуть и запрокинуть голову. — Чего ты добиваешься? Ты хотел остаться — ты остаешься. Дальнейший разговор приведет только к тому, что я тебе что-нибудь сломаю. Не испытывай мое терпение, я очень близок к тому, чтобы забыть, что ты безоружен. — Так забудь, — кадык под ладонью дернулся, но освободиться парень не пытался. — Я пришел просить не пощады, Утред, а прощения. И если чтобы получить его, мне придется пролить кровь — я готов. Какое-то время они молча смотрели друг другу в глаза, а затем Утред, разжав пальцы, замахнулся. Ситрик зажмурился, ожидая удара, но не отшатнулся. Это отрезвило. — Я прощаю тебя, — медленно опустив руку, Утред похлопал вздрогнувшего парня по плечу. Показалось — или на худом лице мелькнуло… разочарование? — Если ты пришел за этим, то можешь уходить. Да, так и есть. Лисенок переступил с ноги на ногу, явно не зная, что делать или говорить. Он ожидал удара, ожидал боли, но получил лишь слова прощения, о которых, казалось бы, и умолял. Вот только радости это не принесло. И до Утреда наконец дошло. — Но ты ведь не для этого сюда пришел, правда? — исполненный испуга и надежды взгляд из-под дрогнувших ресниц и совсем по-детски закушенная губа окончательно убедили мужчину в правдивости догадки. — Тебе не прощение нужно было. Ты ждал наказания. Низко опущенная голова, слегка заалевшие скулы, пальцы, комкающие край рубашки. Ситрик был мужчиной и воином, но сейчас как никогда напоминал нашкодившего ребенка. Утреду внезапно вспомнилась их первая встреча. Тогда Ситрик показался совсем мальчишкой — встрепанным, задиристым зверьком, ищущим стаю и вожака. «Я не верен Кьяртону и не могу быть». Как надо было обращаться с сыном, пусть и внебрачным, чтобы он сбежал к заклятому врагу в поисках лучшей жизни и своего места? Утред никогда не спрашивал о прошлом Ситрика и всегда принимал как данность его щенячью преданность. Но стоило ли удивляться, что сын деспота и рабыни привык, что за ошибки и неповиновение нужно платить кровью? Так или иначе, крови Утред не хотел. Злость ушла, уступив место сочувствию, но если для душевного равновесия Ситрику нужна была боль, это можно было устроить. — Сними рубаху, — собственный голос звучал будто со стороны. Дрожащие пальцы мучительно долго возились с пуговицей у горловины. Дождавшись, пока смятая ткань упадет на землю, Утред молча взял Ситрика за плечо, и, подведя к ближайшему дереву, заставил упереться в него ладонями на уровне лица.  — Опустишь — привяжу, — коротко бросил он, возвращаясь к костру и окидывая взглядом вещи в поисках чего-то пригодного для порки. От идеи использовать собственный ремень пришлось отказаться почти сразу — латунные накладки обещали превратить невинное наказание в настоящую пытку. Потому в конце концов выбор пал на вожжи. Тяжелая гибкая кожа сулила провинившемуся незабываемые ощущения, но при правильном использовании не должна была повредить. Оставалось лишь надеяться, что удастся сделать все правильно. Решив не спешить, Утред поставил в огонь принесенную ранее воду. Она должна была пойти на ужин, но это успеется, сейчас для нее нашлось применение более насущное. Дождавшись, когда клубы пара начали смешиваться с дымом, мужчина снял котел, и, поставив его на траву, осторожно обмакнул туда будущее орудие вразумления, давая грубым полоскам смягчиться и впитать влагу. Портить Ситрику спину загрубевшей колючей кожей не хотелось, да и хлестать так будет удобнее. За всеми этими манипуляциями Утред не забывал поглядывать в сторону ожидающего наказания. Тот то и дело переминался с ноги на ногу и украдкой пытался взглянуть через плечо, но, наталкиваясь на суровый взгляд командира, прекращал ерзать и неподвижно утыкался лбом в дерево. Наконец приготовления были закончены. Пару раз хлестнув воздух, чтобы остудить и стряхнуть капли воды, Утред глубоко вздохнул, и, примерившись, нанес первый удар. Сведенные в напряжении лопатки пересекла алая полоса и Ситрик тихо вскрикнул — очевидно от неожиданности. Лицо его тут же залила краска — видимо, он и сам не ожидал от себя подобной слабости.  — Не напрягайся так, — строго велел командир, слегка хлопнув парня по спине. Тот рвано вздохнул, кивнул и попытался последовать совету. Окончательно расслабиться не получилось, но этого было достаточно. Теперь удары сыпались почти без перерыва, давая время лишь вздохнуть и проглотить рвущийся из горла крик. Стоило отдать парню должное, больше ни звука он не издал, даже когда вожжи опускались на уже вспухшие следы. Лишь впивался в шершавый ствол дерева напряженными до побеления пальцами. Он не закричал, даже когда неудачно соскользнувший удар таки порвал кожу. А вот Утред тихо выругался, и, опустив вожжи, осторожно коснулся ссадины. Крови на пальцах почти не осталось, благо, царапина появилась не столько от удара, сколько от плохо размоченного края. И, все же, продолжать в том же духе не следовало, а заканчивать было рано. Потому следующий удар, оставив в покое многострадальную спину, лег на ягодицы юноши, заставив его дернуться и от неожиданности обернуться. — Кажется, я велел тебе не отпускать рук, — спокойно произнес Утред, не без скрытой насмешки глядя на растерянного парня. Кажется, смена поля деятельности смутила и напугала Ситрика больше, чем все предыдущее наказание. С непривычки или наоборот, свежи еще воспоминания? — Утред, пожалуйста… — молчание молчанием, а глаза-то у лисенка давно на мокром месте, как бы он ни пытался незаметно сморгнуть накапливающуюся влагу. — Я ведь не ребенок. — Ты сам напрашивался на это наказание, так что изволь принять его до конца, — бесцеремонно сцапав юношу за загривок, Утред повернул его лицом к дереву и заставил слегка наклониться. — Еще раз опустишь руки, я привяжу тебя к дереву и продолжу, уже не только без рубашки. Тогда и посмотрим, насколько ты не будешь похож на ребенка. Когда до Ситрика дошел смысл сказанного, у него покраснели даже уши, а руки намертво прилипли к нагретой дыханием коре. Замечательно. Поудобнее перехватив вожжи, Утред продолжил наказание, стараясь обрабатывать в основном нижнюю часть ягодиц, чтобы урок припоминался каждый раз, когда парень попытается сесть. То ли кожа в этом месте была нежнее, то ли дело было скорее в голове, а не в физических ощущениях, но конец порки Ситрик переносил куда тяжелее. Первые полдюжины ударов он еще ухитрялся стоять спокойно, но затем начал вертеться, приподнимаясь на мыски и стараясь уйти от удара. К сожалению, через ткань штанов состояние кожи видно не было, потому заканчивать пришлось наугад. Лучше уж парнишка не получит нескольких ударов, чем будет ходить с порванной кожей. Отбросив вожжи, Утред осторожно погладил Ситрика по затылку.  — Жив?  — Куда денусь, — юноша через силу улыбнулся, смаргивая теперь уже откровенно скопившиеся в глазах слезы и слегка запрокидывая голову в попытке продлить контакт с неожиданно ласковой рукой. — Все?  — А нужно продолжить? — ухмыльнулся Утред, чувствуя, как вздрогнул парень под рукой. — Нет? Значит все. Почти. Постой здесь пока, подумай о жизни. Ситрик недовольно поморщился, но спорить не стал, лишь поставил ноги поудобнее, и, уткнувшись лбом в ствол, умиротворенно прикрыл глаза. Времени хватило на то, чтобы выплеснуть из котла побуревшую воду и сходить за свежей. А заодно на то, чтобы в голове родилась идея, как повернуть случившееся в свою пользу. Каким бы размышлениям ни придавался в это время Ситрик, мысли явно закончились, потому вскоре он занялся отколупыванием от несчастного дерева мха. Из чистого злорадства подождав еще пару минут, Утред откупорил висевшую на поясе флягу и позвал:  — Иди уже сюда, выпей. Сделав вопреки привычке всего пару глотков, Ситрик накинул рубашку и опустился на колени у костра, грея озябшие руки. Садиться его явно не тянуло. — И что теперь? — тихо спросил он, задумчиво глядя в огонь.  — Есть у меня идея… — лукаво сощурившись, Утред залпом осушил сосуд. — Как ты смотришь на небольшую прогулку к армии данов в компании десятка пленных головорезов?