Шаг за шагом

Лекарь дал Анне лекарство, пообещав, что к утру жар спадет. Не позволив унести больную из своих покоев, султан остался при ней примерной сиделкой. Пусть болезнь ее и оказалась всего лишь легкой простудой, он беспокоился за девушку. Всю ночь падишах сам менял больной повязку на лоб, утирал пот, напряженно прислушивался к неровному дыханию. Когда казалось, что она чувствует облегчение, он уходил к столу работать, но чуткое ухо за ночь привыкло слышать малейший шорох, который издавала девушка, и он тут же спешил к ней. Порой Анна металась и бредила. То просила не убивать кого-то, то звала отца. В такие минуты Махмуд держал ее за руку и, словно ребенка, старался успокоить бессмысленными словами о том, что все образуется. Ближе к утру ей будто бы снова стало хуже, и Махмуд тотчас оказался рядом. - Повелитель… - услышал он из уст больной, хотя было ясно, что в себя она пока не пришла, - прошу вас… простите меня, - все шептала и шептала она в бреду, но так тихо, что ему пришлось склониться почти к самым ее губам, чтобы услышать, что именно она бормочет. Вдруг рука девушки легла на его поросшую густой порослью скулу, погладила ее и переместилась на щеку. - Что же ты творишь, Анна? - скорее самому себе прошептал он, проглотив тугой ком, застрявший в горле, и прижался губами к внутренней стороне ладошки, после чего вернул ее обратно. - Пожалуйста… - снова услышал он, - не прогоняй… поцелуй… пожалуйста… Ему послышалось, или она действительно просила его о поцелуе? Похоже, он подхватил от нее лихорадку, если слышит такое. Однако, после короткого молчания, с ее уст снова слетело слово «поцелуй». Кто бы смог осудить влюбленного мужчину, внявшего просьбе своей возлюбленной, пусть даже она была высказана в горячечном бреду? И Махмуд, перестав бороться с совестью, накрыл губы Анны своими и стал осторожно целовать их, не желая разбудить спящую красавицу. Ее рука так и осталась лежать на его щеке, а губы несмело приоткрылись ему навстречу. - Анна… - Махмуд не без усилия оторвался от нее. Наверно, он совершил ошибку, оставив ее у себя. Как ему работать теперь, вспоминая вкус украденного поцелуя и мечтая о большем? Как теперь смотреть ей в глаза? Девушка так и не проснулась, но после того, что случилось, ее щеки вдруг порозовели, на губах заиграла улыбка, а дыхание стало ровнее. Похоже, поцелуй оказал лечебное действие. Просияв всем лицом, но не смея больше прикасаться к спящей Голубке, дабы не подвергать себя соблазну, Махмуд вышел из алькова. Утро оказалось невероятно добрым, поскольку после пробуждения Анна чувствовала себя превосходно. Она еще понежилась немного с закрытыми глазами в мягкой постели, вспоминая свой чудесный сон, а потом сладко потянулась и открыла глаза. Открыла, и они расширились до размера блюдец от вида чужой спальни. Как она оказалась в чужой постели?.. Чья это постель?.. Быстро выскочив из-под одеяла и оценив степень своего падения (будто бы ничего непоправимого не произошло), девушка покинула огромную спальню, оказавшись в главной части покоев султана. Ну, конечно… у кого еще во дворце могла быть таких размеров кровать?.. Их заботливый Повелитель даже приказал накрыть для нее завтрак, о чем весьма недовольно оповестила Анну главная калфа, поторопив ее. Самого хозяина покоев девушка не увидела. - Повелитель, - присела она в поклоне, едва он переступил порог, когда Анна уже заканчивала завтракать. - Почему я ночевала здесь? - Ты упала в обморок, поэтому, - Махмуд Хан был приветлив и ласков, и Анна стала вспоминать, для чего пришла к нему вчера. Похоже, Повелитель простил ее. Только приступить к уроку, по всей видимости, они не успели. - Получается, я заняла ваши покои. Где же вы спали? - брови Анны сложились домиком. - Не беспокойся за меня. Сейчас главное твое здоровье. Как ты себя чувствуешь? - Спасибо, просто превосходно, - широко улыбнулась она ему, вызывая ответную улыбку. - Мне приснился чудный сон. - И что же тебе снилось? - ответ на этот вопрос чрезвычайно интересовал Повелителя. На короткий миг девушка замешкалась с ответом, но быстро взяла себя в руки и не моргнув глазом сочинила невинную ложь. - Я точно не помню. Помню только, что сон был прекрасный, - не рассказывать же Повелителю о том, что во сне он ее целовал. Махмуд пристально всматривался в лицо Анны - правда ли она думает, что это был сон, или притворяется, стесняясь произошедшего, - но так и не понял. Анна после этого поспешила уйти. Получив на это разрешение, она игриво ухватила оливку с пиалки и танцующей походкой двинулась к выходу. Провожая взглядом повеселевшую, по сравнению с вечером, Голубку, султан улыбался ей вслед. Раненое сердце Повелителя получило достаточно целебного бальзама нынешней ночью и утром, чтобы продолжать биться дальше.