Лето в Плесси (1667 год)

На следующий день Анжелика шла по нижней галерее, раздумывая, присоединиться ли к обществу в голубой гостиной перед обедом. Если там будет свекровь, ни за что не пойду, — решила она. Впрочем, оказаться лицом к лицу с Филиппом после случившегося ей тоже не хотелось. Молодая женщина остановилась у входа, скрытая тяжелой портьерой, и прислушалась. В комнате раздавалось гуление младенца. «Это что еще за новости?! — с возмущением подумала Анжелика, — что Шарль-Анри делает в гостиной?». — Ах, мой внук так похож на месье Филиппа в детстве! Признаюсь, я бы спутала, окажись они рядом в колыбели. Не правда ли наш мальчик прекрасен? — спросила старая маркиза у присутствующих. Ей ответили одобрительные возгласы, на фоне которых выделялся юный голос мадам де Жанси: — Чистый ангел! — согласилась она, — ах, как бы мне хотелось иметь такого же ребеночка. Мать-настоятельница сделала паузу, очевидно прикидывая, мог ли у кого-нибудь еще родиться столь же красивый ребенок, но смилостивилась и ответила: — Не расстраивайтесь, моя дорогая, все впереди. Я уверена, при Вашей молодости у Вас еще будут дети. Моя невестка на десять лет старше Вас, но и она родила. А как мы боялись, хватит ли ей здоровья? — О, у мадам дю Плесси прекрасное здоровье и цветущий вид, — воскликнул месье де Жанси, думая, что попал в нужный тон. — Не скажите, месье, — запротестовала мать-настоятельница, — внешность обманчива. Но как я молилась за ее благополучное разрешение! И за то, чтобы родился мальчик! В таком возрасте лучше сразу обзавестись наследником. Родись девочка и все пришлось бы начинать с начала. Но мои молитвы Деве Марии, сотворили чудо. Приезжайте к нам в аббатство, Вам тоже поможет. Это особое место — дар королевы-матери Всевышнему за позднее счастье материнства. Разговор зашел о чудесных случая рождения ребенка, когда, казалось бы, супругам стоило распрощаться с надеждой стать родителями. — А какие чудесные были крестины! — старая маркиза вновь вернулась к любимой теме, — я часто вспоминаю. Его Величество был так добр к нам, что приехал лично. Во всем великолепии, со всей свитой. Церковь была убрана по-королевски. А облачение на служителях? Боже, никогда я не видела ничего подобного! — Вы правы, мадам, — вставил граф де Жанси, — невероятная удача! И благое предзнаменование. Очень важно, кто является крестным. Можно сказать, половина карьеры уже сделана. Старая маркиза услышала именно то, что хотела. — Вы очень любезны, граф. Дай-то Бог, — и не без гордости заметила, — кстати, моего сына крестил сам кардинал… — Мазарини?! — Ах, нет! Великий кардинал! — и насладившись сдержанными возгласами восторга по этому поводу, продолжила, — заполучить его в крестные было непросто. Господин де Ришельё только взглянув на младенца, сказал нам с покойным маркизом: «Вот будущий маршал Франции». И ведь он оказался прав. Свекровь была невыносима. «По какому праву она выставила на обозрение моего ребенка? Он что — мул на ярмарке?». Анжелика уже собиралась войти в гостиную и потребовать, чтобы нянька унесла младенца в колыбель, когда свекровь неожиданно воскликнула: — Ах, вот и Вы, сын мой! Я как раз вспоминала Ваши крестины. И крестины нашего маленького Херувима. Филипп сухо распорядился, обращаясь, по-видимому, к няньке. — Унесите моего сына в детскую. Он устал. На мгновение повисла пауза. Вновь вступила старая маркиза. — Действительно, милочка, малышу пора спать. Как можно быть такой нерадивой? Анжелика едва успела отступить в тень, чтобы пропустить спешащую Барбу. — Вы уже покидаете нас?! — в голосе матери-настоятельницы звучало неподдельное удивление. — Мне нужно ответить на срочное письмо, — сухо бросил Филипп и широкими шагами вышел прочь. У портьеры он чуть не налетел на жену. Молодая женщина густо покраснела, боясь, что маркиз выдаст возгласом ее присутствие, но он смерил ее взглядом и молча ушел. Анжелика наконец вернулась к себе. Измученная бесцеремонностью старой маркизы и холодностью Филиппа, она нашла утешение в переписке с друзьями. Ответив Нинон и пообещав ей не поддаваться на уловки свекрови, она с удовольствием прочла остроумное послание мадам де Севинье и узнала последние парижские новости из пространного письма м-ль де Паражонк. Но вот на чью весточку маркиза дю Плесси никак не рассчитывала, так это капитана королевских мушкетеров. И тем не менее, оно оказалось в ее руках. Что еще замыслил любимец Двора? В какую интригу он решил ее втянуть на сей раз? Что ж, Анжелику ждало разочарование — после потока придворных сплетен, многозначительных намеков и куртуазных признаний, она обнаружила все ту же слезную просьбу о турецком халате. Неисправимый ловелас не забыл так же напомнить, как честно дрался за Даму своего сердца и серьезно пострадал, и, следовательно, смеет надеяться на исполнение своей маленькой просьбы. Что с ним поделать, — рассмеялась молодая женщина. Впрочем, Пегилену и правда досталось. Посмотрим, может быть ей и под силу осуществить его «маленькую мечту». Филипп не показывался. От одного лакея ей удалось узнать, что хозяина видели на псарне, от другого — что в оружейной и, наконец, Ла-Виолетт, встретившийся ей в галерее, сообщил, что маркиз во флорентийских ванных комнатах, куда он сам и направляется. Превосходно, — подумала Анжелика, — эта любовь кузена к омовениям весьма кстати. Мне хватит и четверти часа. Она осторожно пробралась к покоям маркиза и отворила запасным ключом. Кажется, ей удалось проделать свой маневр незамеченной. Оставалось найти тот самый турецкий халат. Ей повезло, небрежно брошенная на кресло, шелковая мечта Лозена, предстала перед ней во всей красе. Требовалось лишь быстро измерить длину частей и набросать выкройку для портного. Принявшись за работу, Анжелика почувствовала, что ей что-то мешает. Письмо на дорогой бумаге, написанное тонкими чернилами, само оказалось в ее руках. О, она только заглянет и положит его на место. Послание было коротким, но довольно странным. Анжелике потребовалось дважды перечесть его, чтобы начать улавливать суть. Казалось, это отрывок из античной басни, где героями выступают боги Олимпа*. Главная роль почему-то отводилась бастарду почившего Зевса, который играл теперь первую роль, несмотря на законного наследника. Далее были описаны перемещения его посланников, с указанием того, какие земли будут ими заняты — и все это в столь же аллегорической форме. Что за несуразица? Кто мог это написать? И зачем оно прислано Филиппу? Молодая женщина ожидала прочесть что угодно — от любовных признаний до письма от кредитора, но не подобную нелепицу. За ее спиной хлопнула дверь. Анжелика выронила письмо и обернулась — к ней быстрыми шагами приближался Филипп. — Что Вы делаете в моей комнате?! Как Вы посмели?! — не дав ей подняться с колен, он резко толкнул ее к креслу. Анжелика, испуганная больше его яростью, чем внезапным появлением, напрочь забыла о странном письме, и лихорадочно придумывала оправдание своему появлению. Кто ему рассказал о просьбе Лозена? — Филипп, это вовсе не то, что Вы подумали! — начала она. — Я все объясню! — Нечего объяснять! — рявкнул он, нависая на ней. — Кто Вас подучил? Отвечайте! — О чем Вы?! Я не понимаю! Он схватил ее за плечи и затряс. — Кто он?! Кому Вы должны это передать?! — Мне больно! Пустите меня, пустите! — Отвечайте! Кто он?! Вы скажете! Говорите! Он обезумел, — мелькнуло в голове у Анжелики, — что ему наговорили? Откуда он узнал? Придумывать что-то не было времени, и она сочла за лучшее сознаться: — Это Пегилен де Лозен! От неожиданности Филипп выпустил ее. — Лозен… ?! Кто бы мог подумать. Муж смотрел на нее странным, остановившемся взглядом. — И как давно? Как давно это происходит? С начала кампании? — спросил он и, не дожидаясь ее ответа, пробормотал, — я должен был убить его на турнире, я это чувствовал. Чертов предатель! Анжелика в ужасе смотрела на мужа. Что привело его в такое состояние? Что происходит? Но почему Филипп сказал — «с начала кампании»? Не с Фонтенбло? Неужели у него был повод подозревать ее в связи с Лозеном во Фландрии?! В конце концов, она ни в чем не виновата! И она горячо заговорила: — Филипп, я клянусь Вам, между нами ничего не было! Вас ввели в заблуждение! Он меня даже не целовал! Он просто хотел такой же турецкий халат как у Вас! Умолял меня передать ему выкройку. В ту ночь мы услышали голоса в коридоре, я испугалась, что до Вас дойдут слухи и выпроводила его через окно. Больше ничего не было! Это правда! — и, судорожно сжав листок с незаконченным рисунком, она протянула его мужу. — Ах, я ничего не буду ему посылать, заберите его! Маркиз стоял перед ней словно пораженный громом. Через секунду придя в себя, он вырвал листок и уставился в него. Но ее признание, как ни странно, не успокоило его, напротив, он побагровел. — Что за …? Вы меня за идиота держите?! Маленькая дрянь! Какая выкройка? Что Вы несете? Прекратите лгать! Где шифровка? — Я не понимаю! — повторяла Анжелика, пыталась вырваться из его рук. — Какая шифровка?! Пустите меня! Письмо с античной басней, так удивившее Анжелику, наконец попалось маркизу на глаза. Он оставил жену и поднял пропажу. Убедившись в целостности послания, Филипп продолжил допрос. — Вы успели переписать текст? — и поскольку молодая женщина замотала головой, настойчиво уточнил, — выучили наизусть? Как и где Вы должны передать его Лозену? Отвечайте! Отвечайте, черт Вас дери! Он занес руку. — Я не знаю, о чем Вы говорите! Я ничего не поняла! Какой Зевс? Что за бастард? Причем здесь Лозен? Я пришла только за выкройкой, клянусь Вам! — почти рыдала она. Что-то в ее виде, вероятно, вызвало у него сомнение. Перестав трясти жену, маркиз строго спросил: — Лозен не просил Вас найти это письмо? — Нет! Разумеется, нет! И поскольку ответом ей было недоверчивое лицо Филиппа, продолжила: — Я бы никогда не согласилась! Залезть в Вашу переписку. Вы что же думаете, я могла что-то у Вас украсть? — Даже ради маркиза де Лозена? — Да какая разница для кого? — У Вас большой опыт по части похищения чужих тайн, — процедил он, — впрочем, Вы могли не знать, что в письме. Женщины не умеют хранить секретов. Вас могли попросить переписать его, как о незначительной услуге… — Кажется, это Вы держите меня за идиотку. Я бы не поверила ни в какую «незначительную услугу». Кто посмел бы просить меня о воровстве в собственном доме?! По лицу Филиппа она поняла, что его гложут сомнения. — Как мне поклясться, чтобы Вы поверили мне, — холодно поинтересовалась она. — Клянитесь на распятии. Анжелика подошла к старинному распятию на туалетном столике и произнесла слова клятвы. Это, наконец, успокоило маркиза. Он спрятал шифровку, тяжело опустился в кресло и заметил: — Вы так неопытны. Снова стали марионеткой в чужой игре. Когда Вы научитесь не попадаться в паутину придворных интриг, мадам? И зачем только Вы полезли ко Двору… Анжелика почувствовала обиду. Где он был, когда она познавала правила игры в Версале? И, видя ее неопытность, ни разу не предостерег ее. Ведь Франсуаза Скаррон говорила ей, что Филипп прекрасно осведомлен обо всем, что происходит при Дворе, но ни во что не вмешивается. Она поправила выбившийся локон и достоинством ответила: — Я и не участвую в чужих интригах, месье. Он цинично усмехнулся. — А мадам де Монтеспан? Или это не Вас она использовала? И, поскольку Анжелика молчала, уязвленная его тоном, он прищурился и уточнил: — Вы хоть понимали, какую роль Вам отвели? — Так Вы знали? — с горечью в голосе спросила она. — Разумеется, знал. С тех пор как Его Величество даровал Вам личные апартаменты в Версале. Ни Вы первая, ни Вы последняя. Вы что же думали, их раздают за красивые глаза? Понимая его правоту, молодая женщина смолчала. А ведь она искренне восприняла тот дар как жест извинения со стороны короля и радовалась ему как ребенок. Теперь уж всё кончено, еще во время последней военной кампании она приняла решение порвать все связи с прекрасной Атенаис. — Вы знали и ничего не сказали мне, — уже утвердительно повторила она. — Я же обещал Вам, что добьюсь, чтобы Вы покинули Двор, — процедил Филипп, думая о чем-то своем. — Глупо было бы помогать Вам там удержаться. Пока он говорил, Анжелика мерила шагами комнату. Остановившись, она спросила: — Вы правда подумали, что я могу по чьему-то поручению завладеть Вашими бумагами? Рыться в Ваших вещах? Обманывать Вас? Маркиз не поднимал на нее глаз, но ей показалось, что он покраснел. — Уходите, — буркнул он. Анжелика поняла, что разговор окончен, и вышла.