Лето в Плесси (1667 год)

Раздался тихий стук в дверь. Недоумевая, кто бы это мог быть в столь поздний час, Анжелика поднялась с постели и осторожно выглянула в коридор. Пегилен де Лозен собственной персоной, чуть не сбив ее с ног, ворвался в комнату и захлопнул за собой дверь. — Слава всем богам! Наконец-то! Я думал, что так и останусь умирать от холода и страха у Вашего порога! Быстрее, моя прелестница, запритесь! — и, оказавшись в безопасности, он оттер со лба несуществующий пот и улыбнулся:  — Уфф! В этом замке решительно и стены слышат, ни от кого не спрячешься! Еле пробрался к Вам, душечка моя! — Пегилен, что случилось?! — Ангел мой, случилось страшное! Я не мог заснуть и грезил Вами. И вот я здесь, у Ваших ног, почтительно прошу поцеловать хотя бы кончик Вашей туфельки. — И он упал на колени, умоляющее воздев к ней руки, словно кающийся грешник. — Прекратите паясничать! — запротестовала она. — Снова вздумали втянуть меня в свои игры? Немедленно убирайтесь вон, — строго сказала Анжелика. — Жестокая! Так-то Вы встречаете путника, претерпевшего столько мук, преодолевшего столько опасностей ради встречи с Вами?! — Он сделал скорбную мину, но глаза его искрились весельем. — Не пытайтесь меня заговорить, Пегилен. Вы — чертовски милы, но я не расположена долго терпеть это. На что Вы вообще рассчитываете? — На приют в Вашей уютной спаленке, моя красавица. Разве Вы откажете бедному, всеми гонимому, Вашему старому другу Лозену? Продолжая стоять на коленях у ее ног, маркиз завладел вдобавок ее рукой, покрывая каждый пальчик легким поцелуем и не спуская с нее умоляющих глаз. — Разве Вы не тосковали по мне, моя прелестница? — И он запечатлел долгий поцелуй на ее ладони. Анжелика вздрогнула, вспомнив против воли их любовные игры в приюте Венеры, в тот памятный вечер в Фонтенбло. Ее охватил трепет. Сложно устоять перед таким искусным Дон Жуаном как Пегилен. Как она истосковалась по милым глупостям и бездумным клятвам веселых и беспечных любовников, по нежным прикосновениям и играм. Женщине нужна ласка, чтобы чувствовать себя счастливой, — подумала она. Благоразумие изо всех сил боролось в ней с желанием предаться утонченной любовной ласке. Интересно, насколько он будет настойчив? Анжелика предприняла последнюю попытку сопротивления. — Послушайте, мой дорогой, я не хочу с Вами ссориться, но кончится тем, что Вы снова выставите меня на посмешище перед всеми гостями, как в прошлый раз! Наверное, мне никогда не забыть позора, который я испытала по Вашей вине в Фонтенбло. Немедленно поднимайтесь и уходите! — Ну, какое посмешище?! Какой позор?! О чем Вы говорите, несравненная моя! — он обхватил ее колени. — Да при Дворе Вам все завидовали, уверяю! Любая из наших дам мечтала оказаться на Вашем месте! А какие великолепные мужчины подрались из-за Ваших зеленых глаз! Сам король вмешался! И потом, я даже не успел истосковаться в своих тюремных апартаментах. Меня отпустили недели через две. Сознайтесь, красавица, это Вам я обязан своим скорым освобождением? — Вовсе нет! Я просила Его Величество за мужа. — Да? Неужели? Вы пронзили мне сердце! Но как странно, ему-то досталось от всех щедрот… Анжелика начала терять терпение. Не так-то просто выпроводить придворного Ловеласа за дверь, когда он столь настойчив! Но если Филипп узнает… Особенно сейчас. Как это некстати. — Пегилен, если Вы не уйдете, я… я… Я разобью кувшин с вином о Вашу голову! — пригрозила она. — Бог мой! Какие кровожадные мысли посещают Вашу прекрасную головку! От кого Вы только набрались их? Это вполне в стиле нашего Главного Ловчего. Ну чего Вы боитесь? В крайнем случае, я снова вызову дю Плесси на дуэль. — Я запрещаю Вам даже думать об этом! — Ну-ну. Вам жаль этого жестокосердного? А между тем, — задумчиво протянул он, — Вам должно быть скучно и одиноко в такой большой постели. — Я не одинока, Пегилен, и мне не скучно. Уходите. — При одном условии, мадам, — невозмутимо заявил неисправимый гасконец. — Вы еще ставите мне условия? — усмехнулась маркиза. — На правах старой дружбы. Вы подарите мне завтра перчатку на удачу. — И Вы уйдете? — Клянусь. Хоть и с огромным сожалением, — любезно добавил он. — Хорошо. Обещаю. Я подарю Вам перчатку, — смилостивилась она. Пегилен де Лозен ловко поднялся, и, поцеловав подол ее пеньюара, поклонился и направился к двери. Анжелика почувствовала укол сожаления — и он уходит?! Но, взявшись за защелку, ее поклонник внезапно остановился. — Вы слышите? — шепотом спросил он. — Голоса в коридоре. Она бесшумно подошла ближе и должна была признать, Лозен не обманывал. Слышался мужской и женский голос. Сердце молодой женщины забилось. Если Пегилена увидят, выходящим из ее спальни посреди ночи, что сделает Филипп? Одно точно — бесполезно будет даже пытаться что-либо объяснять ему. Нет, этого нельзя допустить! Что же делать? Ждать? — Ну что ж! Придется мне подождать, пока все заснут, — между тем, с деланным разочарованием промурлыкал Пегилен, возвращаясь в комнату, и потянув ее за собой. — Давайте посидим на этой тахте рядышком как в старые времена и немного побеседуем. Анжелика позволила усадить себя, приготовляясь дать отпор слишком назойливым ухаживаниям, если они последуют. Но вместо любовных воздыханий, он неожиданно завел совсем иной разговор: — Кстати, душечка моя, раз уж речь зашла о Вашем оригинальном муже, у меня есть к Вам одна крошечная просьба. Вы же исполните ее ради меня — Вашего старого и верного друга и поклонника? И, приблизив к ней свое лицо, маркиз требовательно прошептал, — но прежде скажите — Вы видели его турецкие халаты? — Что?! — воскликнула Анжелика, окончательно сбитая с толку. Чего-чего, а этого она никак не ожидала. Пегилен воздел руки к небу, призывая его в свидетели. — Это немыслимо, моя невинная красавица! Весь Двор только о них и говорит. — Пегилен, о чем Вы? Что за чушь Вы несете? Уж не перегрелись ли Вы днем на солнце? — рассмеялась Анжелика, шутливо прижав ладонь к его лбу. — Вовсе нет! Это никакая не чушь! Я запрещаю Вам смеяться! У меня такое чувство, что Вы не бываете при Дворе! Я говорю о турецких халатах! Понимаете? Два шелковых сокровища, — втолковывал он ей, словно глупому ребенку, — привезенных нашим маршалом из военной кампании против турок. Голубой и палевый. С тех пор, как о них стало известно, я не нахожу себе места. Вы знаете, что Его Величество недавно получил в подарок от персидского шаха похожий, золотого цвета с алой подкладкой — Вы знаете, как сир любит это сочетание, но сомнение не покидало его, и Бонтану было велено разузнать, так ли хорош подарок, как его расписали. Дошло до того, что во время утреннего одевания сир осведомился у Вашего мужа, что он думает об обновке и о его покрое. Неужели Вы ничего об этом не слышали?! — изумился он, и поскольку молодая женщина отрицательно покачала головой, еле сдерживая смех, он серьезно спросил. — Вам хотя бы известно, что Плесси — первый модник Двора? Мне никак не привыкнуть к этой бестолковой суете мелких амбиций, царящей в Версале, — подумала Анжелика. — И что же Филипп думает о покрое халата Его Величества? — не в силах сдержать улыбки, уточнила она. — Что он как никакой другой подходит Его Величеству, разумеется — нетерпеливо махнул рукой Пегилен. — Но к делу! Вы должны помочь мне! — Чем же я могу Вам помочь? — изумилась Анжелика. — Так Вы согласны! — Обрадованный маркиз, схватил ее за руку и запечатлел на ней несколько горячих поцелуев. — Всё очень просто. Я уже придумал. Слушайте внимательно. Завтра все будут на турнире. Участники, разумеется, покинут свои комнаты раньше, и отправятся размяться. В этот момент Вы под каким-нибудь невинным предлогом зайдете в спальню к мужу и вынесите на мгновение одно из сокровищ. Если повезет, возьмите палевый. Мой камердинер, я покажу Вам его, будет наготове. Его отец портной, так что, нам достаточно будет пары мгновений, чтобы стало ясно, как сшить такой же. Вы всё запомнили, красавица моя? Анжелика, не перебивая этот поток красноречия, гадала, стоил ли расхохотаться ему в лицо или отвесить пощечину. — Дорогой мой, — наконец насмешливо уточнила маркиза, — так Вам нужна я или халат Филиппа? — Ну, разумеется Вы, моя повелительница! Как Вы можете сомневаться?! Но, если Вы раздобудете мне это сокровище, я буду пребывать коленопреклоненным перед Вами всю оставшуюся жизнь! Но, стоять на коленях так неудобно! Вы позволите мне прилечь? Я так устал… Ох, уж эти придворные, — подумала Анжелика. — Если я не избавлюсь от него сейчас же, мало ли что может случиться. — Нет, мой дорогой, Вы сейчас же уйдете. Окно в Вашем распоряжении. — Жестокосердная! А если я сверну себе шею? — Не свернете, я Вам подскажу. И, подхватив его под руку, она потянула незадачливого любовника к подоконнику. — Вот здесь, слева, нащупаете ногой выступ в стене, такой небольшой камень. Потом, чуть ниже будет еще выступ поменьше. Главное, спуститесь пониже, не прыгайте слишком высоко, а то перебудите весь замок. — Как хорошо Вы знаете подходы к Вашему бастиону, мадам! Или это пути быстрого отступления? — восхищенно поразился он. — Могу я надеяться на прощальный поцелуй? — Нет! Спускайтесь. Пегилен, задержался, ухватившись за карниз. В окне маячила только его веселая мордочка. — А если я выиграю турнир? Один невинный поцелуй в любое местечко на Вашем теле? На мой скромный выбор. Ну, и Вы осуществите мою маленькую шелковую мечту, да? Чтобы прекратить этот разговор, Анжелика быстро ответила: — Посмотрим. Спускайтесь же! Умоляю, маркиз, торопитесь! Пегилен вздохнул, и начал осторожно спускаться, следуя указаниям хозяйки. Ночь была тиха, казалось, замок крепко спит. Анжелика перегнулась через подоконник, всматриваясь в темноту. Хоть бы его никто не увидел! Благополучно спустившись, Лозен послал ей воздушный поцелуй. — До завтра, моя прекрасная дама! Я буду биться в Вашу честь!