Не теряй меня больше

— Хорошего учебного года тебе, дорогая. — Виктор ласково потрепал по щеке темноволосую девочку, подмигнул, а затем обратил виноватый взгляд к Гермионе. — Точно справитесь сами? — Конечно, — улыбнулась Гермиона. Она стояла в дверном проеме и наблюдала за трогательным прощанием Виктора с дочерью. Сегодня у каждого из них был важный день. У Виктора — ответственный матч, у Розы — первый день в школе. Виктор очень переживал, что не может проводить дочь на поезд, но выбора у него не было. Это понимал и он, и Гермиона, и даже одиннадцатилетняя Роза Крам. Их дочь была не по годам серьезной и ответственной девочкой. Вся в мать. Во всяком случае, так утверждал Виктор, но Гермиона и не думала спорить. Слишком уж напоминала ей кого-то дочь, просидевшая все лето в обнимку с учебниками, которые ей лишь предстояло начать изучать на первом курсе. — Мы справимся, папочка, не волнуйся, — заверила с серьезным видом Роза, обвила шею отца руками, привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку. — Тебе тоже удачи на игре. Ровно в семь утра Гермиона с Розой вошли в Софиевский центр международных магических перемещений. Огромный зал, обычно многолюдный, на этот раз был почти пуст - возле единственного открытого окошка стояла одна молодая волшебница в фиолетовой дорожной мантии. Гермиона с дочерью заняли очередь за ней. Родители предоставили Розе право самостоятельно выбрать себе учебное заведение, и выбор юной наследницы знаменитого ловца болгарской сборной пал на альма-матер Гермионы — Хогвартс. Гермиону это факт, конечно, радовал, но дорога предстояла неблизкая. К счастью, преодолевать ее нужно будет не так часто. Тем более, Роза уже успела заявить, что рождественские каникулы планирует провести у родителей Гермионы. — Доброе утро, — донесся монотонный голос из окошка. — Куда отправляетесь? — Лондон, Великобритания. — Цель визита? — Дочь едет на учебу в Хогвартс. — Хорошо, заполните анкету, подготовьте документы и проходите в портальный зал. Спустя почти три часа Гермиона и Роза уже стояли на платформе девять и три четверти. Девочка с восторгом осматривала все и всех вокруг, а Гермиона, как зачарованная, прикипела взглядом к неизменно величественному алому паровозу. Казалось, это ее вместе с друзьями еще вчера «Хогвартс-Экспресс» уносил в новый, полный приключений учебный год, а сегодня место в уютном купе займет уже ее дочь. На перроне с каждой минутой становилось все многолюднее. Со всех сторон доносилось множество взрослых и детских голосов, беспокойное уханье сов, стук колес багажных тележек, проезжающих по бетонной плитке то тут, то там. — Я пойду, мам? — вопросительно посмотрела Роза на Гермиону. — Я тебе еще из окошка помашу, хорошо? — Иди, — улыбнулась Гермиона. Она понимала, что Розе не терпится оказаться внутри поезда. Не терпится окунуться в новую жизнь. Гермиона не спускала глаз с окон вагона, в который несколько минут назад торопливо нырнула Роза. Она терпеливо ждала, пока за стеклом появится родное детское личико, обрамленное непослушной копной черных волос. Спустя еще несколько безумно долгих минут Роза наконец показалась в окне. Сдержанно улыбаясь, она помахала матери рукой, Гермиона махнула в ответ. А потом в окне рядом с головой Розы появилась еще одна. Рядом с ее дочерью оказался рыжеволосый, веснушчатый мальчик, улыбающийся от уха до уха и машущий рукой кому-то позади Гермионы. Гермиону бросило в пот. Одного взгляда на ребенка было достаточно, чтобы понять, чей он сын. Если она обернется, если посмотрит туда, куда смотрит мальчик — она знала, кого увидит. Того, кто был когда-то ей лучшим другом, затем — мужем, а в конце концов остался лишь болезненным воспоминанием. На протяжении долгих пяти лет после их расставания Гермиона пыталась найти способ возобновить общение с Роном, регулярно узнавала через Гарри и Джинни, как и чем он живет, злится ли по-прежнему на нее. Таким образом, она знала очень многое о его жизни. Знала, что через несколько месяцев после их расставания он начал встречаться с Лавандой Браун. Знала, что через полгода они поженились. Гермиона тогда послала ему поздравительную открытку, но ответа не получила. Ровно через год после расставания с Роном в конце сентября у Гермионы родилась Роза, а спустя еще четыре месяца у Рона появился сын — Хьюго. Гермиона знала о мальчике много — Джинни в письмах часто упоминала племянника. А вот увидеть его довелось лишь однажды, и то не вживую, а на присланной Гарри колдографии, где юные Поттеры были запечатлены вместе с кузеном. Со временем Гермиона прекратила попытки наладить общение с Роном, перестала интересоваться его жизнью. Болезненные воспоминания тревожили ее все реже, и она, можно сказать, на протяжении всех прошедших лет чувствовала себя совершенно счастливой (Виктор, несомненно, все делал для того, чтобы так и было). Но теперь один лишь вид маленького Уизли воскресил все ее переживания. Гермиона не знала, правда это или игра воображения, но она буквально чувствовала на своем затылке прожигающий взгляд Рона. С застывшей улыбкой она продолжала махать рукой дочери, а в душе, тем временем, поднималась целая буря, казалось, давно пережитых и забытых тяжелых чувств. Наконец Роза послала маме воздушный поцелуй, сказала что-то стоящему рядом Хьюго, мальчик утвердительно кивнул, и оба, еще раз махнув на прощание родителям, скрылись в глубине вагона. Похоже, Роза уже успела с ним познакомиться. Может, они станут друзьями, как и их родители когда-то? Сердце кольнуло острой иглой — лишь бы эта дружба не закончилась как у них с Роном. Рон… С трудом управляя одеревеневшим от волнения телом, Гермиона медленно обернулась. Впрочем, возможно, она увидит там вовсе не бывшего мужа, а Лаванду? Возможно, он занят или… Нет, ничего подобного. Судя по всему, занятой оказалась как раз Лаванда — ее не было. Рон Уизли стоял в метрах семи от Гермионы и смотрел прямо на нее. Он почти не изменился. Все те же взъерошенные рыжие волосы, та же худощавая, нескладная фигура. Лишь лицо казалось чуть более уставшим и взгляд стал тусклее. Они, наверное, почти минуту просто стояли и смотрели друг на друга. Никто не решался ни нарушить тишину, ни разорвать зрительный контакт. Гермиона сглотнула и поежилась, ей казалось, что Рон вот-вот должен взорваться потоком обвиняющих слов, продолжить разговор двенадцатилетней давности, словно и не было всех этих долгих лет. В ее голове даже мелькнула мысль о том, чтобы просто сбежать, но внезапно произошло то, чего она никак не ожидала — уголок губ Рона дрогнул в робкой улыбке. Брови Гермионы удивленно взлетели вверх, а с души, казалось, именно в этот момент сорвался и стремительно покатился вниз огромный камень. В один миг стало легче дышать. Гермиона сделала неуверенный шаг с сторону Рона и замерла. Он улыбнулся чуть смелее, и она сделала еще один шаг, и еще, и еще. Остановилась лишь когда оказалась прямо перед ним. Так близко, что могла отчетливо разглядеть и посчитать каждую веснушку на его лице. — Здравствуй, Рон, — тихо сказала она. — Привет, Гермиона. В его голосе, как и во взгляде, больше не было ни капли леденящей душу отчужденности. Казалось, это снова был тот самый Рон, которого она больше не надеялась встретить. — Ты все же простил меня? — прошептала Гермиона. — Что? — переспросил он озадаченно, но спустя несколько секунд понял, о чем она говорит и утвердительно кивнул. — А… Конечно же, простил. Давным-давно уже. — Рон умолк, на несколько мгновений задумался. — Да и не за что, если честно, мне тебя прощать. Ты же права была. Как и всегда. Но я это только потом понял, намного позже. Простил? Давным-давно? Но не сказал ничего? Знал, что она терзается и молчал? Как же так? Но знал ли? Задумывался ли? Может, просто жил своей жизнью и полагал, что она делает то же самое? На самом деле, она тоже так научилась. Но ведь не сразу. И не до конца. — Но почему же ты?.. — начала Гермиона, но тут же умолкла, вздохнула и покачала головой. — Нет, это не имеет значения, не отвечай. — Когда ты прислала поздравления со свадьбой, я был еще слишком зол. — Рон решил все же ответить на незаданный вопрос. — Дурак, да, знаю. Но так было. Да и Лаванда очень напряженно реагировала на любое упоминание о тебе. Я просто поначалу раз или два назвал ее твоим именем, ну и… сама понимаешь. — Рон виновато развел руками. — А потом… Потом — не знаю. Наверное, я привык жить, делая вид, что тебя не существует. Так было спокойнее и уже привычно. Но на самом деле я всегда помнил о тебе. Однажды решился спросить Джинни, счастлива ли ты. Она ответила, что счастлива. И все, этого мне было достаточно. Я тоже был счастлив. И я, наверное, боялся все испортить. Поэтому все получилось вот так… — Джинни не говорила мне ничего… — Да, — кивнул Рон, — я попросил ее не говорить. Гермиона молчала, пытаясь осознать услышанное. — А что ты мог испортить, Рон? — Она искренне не могла понять. Рон смущенно улыбнулся. — Ну, не знаю… — пожал он плечами. — Боялся, что кому-то может не понравиться, если я появлюсь в твоей жизни. Не хотел мешать. И Лаванду боялся обидеть. Опасался, что если мы с тобой снова будем общаться… — Он замялся, щеки порозовели. — В общем, я не был уверен, что получится у меня быть другом, как раньше. — И сейчас не уверен? — спросила Гермиона, пристально глядя в глаза бывшего мужа. Сердце взволнованно отбивало каждый удар в ожидании ответа. Рон улыбнулся и окинул ее нарочито внимательным взглядом. — Любопытно, какой ответ вы хотите услышать, Гермиона Крам? — хитро прищурился он. — Боюсь, что сейчас уже никакой надежды вам дать не могу. Я люблю свою жену. — Опять твои глупые шуточки, Рон… — нахмурилась Гермиона, а Рон весело рассмеялся. — Ну извини, такой уж я есть. Не зря ведь ты меня бросила. — Рон! — еще громче возмутилась Гермиона. — Да ладно, не хмурься. — сказал он, добродушно улыбаясь. — Шучу я, шучу, прости. В голубых глазах Рона играли озорные огоньки, он снова был тем самым Роном, которого она знала когда-то давно. Очень давно… Кажется, утерянный друг детства только что вернулся в ее жизнь. — Джинни, ущипни меня, пожалуйста, — прозвучал позади голос, определенно принадлежащий Гарри Поттеру. — Я почти уверен, что сплю. Чуть позже, когда "Хогвартс-Экспресс" вместе с их детьми отправился в путь, четверка старых друзей аппарировала в дом Поттеров, чтобы выпить по бокалу сливочного пива и побеседовать в спокойной обстановке. Все они пребывали в приподнятом настроении, даже сложно было определить, кого больше радовало воссоединение полного состава их дружной компании: Рона и Гермиону, которые помирились в этот день, или Гарри и Джинни, которые могли наконец-то спокойно общаться с обоими своими друзьями вместе и не раздумывать, стоит ли упоминать при одном из них имя другого. Они, наверное, с радостью провели бы вместе целый день, однако всех ждали дела. Маленькая Лили, которой еще было рано в Хогвартс, изнывала от скуки без братьев и все настойчивее требовала внимания родителей. Рон тоже не мог задерживаться — дома его ждала Лаванда и двухлетние дочки-близняшки, с которыми в одиночку справляться было очень непросто. А Гермионе еще предстояло возвращение в Софию, где ее, скорее всего, дома уже ждал Виктор. *** За окном невозможно было ничего разглядеть, нескончаемые мириады крупных снежных хлопьев все летели и летели вниз, укрывая землю толстым белым покрывалом. Где-то там, снаружи, яростно завывал ветер, а внутри дома было тепло и уютно. Оранжевые огненные языки в камине весело пританцовывали, любуясь собственным отражением в сотнях разноцветных стеклянных шариков, которыми была щедро увешана высокая пушистая елка, едва не подпирающая острой верхушкой потолок празднично убранной гостиной. Сумерки, как всегда в это время года, сгущались с поразительной быстротой, и пламя с каждой минутой, казалось, становилось все ярче и ярче, освещая комнату теплым, переменчивым светом. Виктор и Гермиона обосновались прямо на ковре, перед самым камином. Гермиона задумчиво глядела в огонь, ее голова мирно покоилась на плече мужа, а он сидел рядом, опираясь спиной на стоящее позади них кресло, и просматривал свежую почту. — Родители передают тебе привет, — сказал Виктор. — Спрашивают, заглянем ли мы к ним на рождественский ужин. Гермиона утвердительно кивнула. — Хорошо. — Виктор отложил письмо в сторону. — Жаль, что Розы не будет. Они по ней соскучились. — Я тоже соскучилась, — сказала со вздохом Гермиона. — Кстати, утром пришло от Рона письмо. Он благодарен, что Розе разрешили пригласить Хьюго провести каникулы у моих родителей. Пишет, что мальчик просто в восторге от возможности прожить две недели в магловском мире. Виктор тихонько хмыкнул, Гермиона подняла голову и взглянула на него. — Что? — Да ничего, — пожал плечами Виктор. — Просто сложно не заметить, что он стал часто писать тебе письма в последнее время. Гермиона смотрела на мужа с сомнением. — Неужели ты ревнуешь? — спросила она удивленно. — Ревную ли? — Виктор слегка нахмурил брови, как делал всегда, если был чем-то обеспокоен или недоволен. — Я не знаю. Давай я задам тебе сейчас вопрос, а ты просто искренне ответишь и закроем эту тему, хорошо? Гермиона едва заметно кивнула и с трудом сдержала улыбку. Отчего-то ей нравилось осознавать, что Виктор, хоть и не желает этого показывать, ревнует ее. Он несколько мгновений задумчиво смотрел ей в глаза, словно надеялся найти там ответ на свой вопрос не задавая его, но потом все же заговорил. — Скажи, Гермиона, у меня есть причина волноваться? Есть причина, пусть даже самая маленькая и пустяковая, ревновать тебя к нему? В этот раз Гермиона уже не сдержала улыбку и отрицательно покачала головой. — Ни единого повода, — заверила она мужа. — Ни наименьшего. Он мне как брат. Точно так же, как и Гарри. — Но ведь было же по-другому… — начал Виктор. — Мы с ним совершили большую ошибку и дорого заплатили за нее, — настойчиво прервала его Гермиона. — Повторять снова не собираемся. Он любит свою жену, он счастлив с ней. А я… — она запнулась, серьезно поглядела в черные, отражающие огненные блики глаза мужа. — А я люблю тебя, — добавила она, понизив голос. — И никто другой мне не нужен. — Хорошо, — кивнул Виктор с явным облегчением в голосе. — Хорошо, — повторил он и, мягко улыбнувшись, притянул ее поближе к себе. Гермиона закрыла глаза и прижалась щекой к широкой, обтянутой черным свитером груди мужа. Затаив дыхание, она слушала мерный стук его сердца и наслаждалась едва ощутимыми касаниями его пальцев, бродивших по ее затылку. С ним ей было хорошо. С ним она была счастлива. И, наверное, в целой Вселенной не существовало другого места, в котором Гермиона сейчас хотела бы находиться больше, чем здесь.