my one and only

      Брюнет проснулся в мягкой постели, завернутый в одеяло. Приветливые лучи майского солнца проникали сквозь сетку на окне. В комнате — застеленный темно-синим ламинатом пол; стены, покрытые белыми обоями в крапинку; серый деревянный комод с телевизором; такого же цвета рабочий стол; стул с мягкой обивкой; прикроватная тумбочка и шкаф-купе. Несмотря на чудесный интерьер, Кихён сначала обратил внимание на нечто металлическое, издающее надоедливый звук, и аккуратно выключил будильник на «телефоне» (инструкции и демонстрации, данные днём ранее, должны были спасти его от неловких или неожиданных ситуаций). Парень зажмурился и вылез из кровати. В углу комнаты он заметил зеркало в полный рост: взглянув на него, Кихён увидел юношу, все еще выглядящего на 19 лет (хоть он технически и достиг 119-летия в феврале), чуть худощавого, одетого в серую футболку и шорты, с непривычно длинной чёлкой на лбу. Хмыкнув, парень размял суставы, убедился в реальности отражения ещё раз и с уверенностью в своих действиях открыл шкаф, вспомнив всю информацию и объяснения насчёт современных вещей.       Всё шло по тщательно выстроенному плану: выбрать одежду на сегодня; не облажавшись, принять душ (необычайно сложный для использования, как показалось Кихёну); сделать бутерброды из продуктов в холодильнике, принять их в пищу; одеться; сложить учебные принадлежности, телефон и чехол для денег (ему не нравится слово «кошелёк») в рюкзак; выйти из квартиры; путем довольно трудоёмких манипуляций закрыть дверь ключом и направиться в университет. Парень шёпотом произнёс короткую молитву и покинул здание.

***

       — Могу я сесть здесь?       Чеён, полностью погружённая в процесс работы над портретом, даже не стала поворачиваться на источник голоса, незнакомого ей, пробормотала что-то, выражающее согласие и продолжила выводить глаза на рисунке. Кихён улыбнулся и занял свободное рядом с ней место. На её стороне стола лежали раскрытый учебник по английскому языку, розовый блокнот на кольцах с наклейкой в виде флага Великобритании и стоял тубус с карандашами. Черный телефон в прозрачном чехле показывал девять часов пятьдесят пять минут утра, двенадцатое мая 2019 года. Распущенные волосы девушки покоились на спине, на одной стороне заколотые двумя невидимками. На мочках ушей висели черные сережки-кольца. В этот раз Чеён надела лёгкое черное платье с рюшами и открытыми плечами, затянутое поясом, длиной до середины бедра. Взгляд парня зацепило её лицо: довольно мягкие черты, губы покрыты малиновым блеском, а нос немного вздёрнут. Кихён затем отвернулся, чтобы не попасться за таким бесстыдным рассматриванием девушки.       В тот же момент Чеён, не глядя, взяла в руки тубус и открыла его. Будто не хотя отвлекаться от творчества, она лениво подняла взгляд на содержимое. Спустя пару секунд девушка зажмурилась, выдохнула и потянулась за своей сумочкой, чтобы достать оттуда отсутствующую в тубусе чёрную ручку. Боковым зрением она заметила бейджик на пиджаке парня: надпись гласила, что его имя — Ю Кихён. Удивившись такому совпадению, девушка аккуратно подняла свой взгляд и чуть не вскрикнула: рядом с ней, уткнувшись в книгу, сидел парень с лицом точь-в-точь как на её портрете; более того, его имя тоже соответствовало. Она в недоумении уставилась в рисунок. Про такие ощущения говорят, будто «вся жизнь перед глазами пролетела». Выстраивая разнообразные конспирологические теории в голове, Чеён то и дело тихо выдыхала и мычала с разной интонацией в течение десяти секунд.         — Милашка, — сам того не заметив, прошептал Кихён, обратив внимание на озадаченность Чеён. Та вопросительно хмыкнула, не ожидая услышать подобных слов даже в чужой адрес. — Ох… забудь, — Кихён слегка улыбнулся девушке, хоть и в своих мыслях уже отвесил себе пощёчину несколько раз. Тут же телефон Чеён завибрировал, напоминая о том, что лекция должна начаться прямо сейчас. В аудиторию вошёл преподаватель, и оба приложили все усилия, чтобы думать о правильной расстановке запятых в сложных случаях, а не друг о друге.