Вечный свет даруй им, Господи, с твоими Святыми навеки, потому что Ты милосердный.
Они мыслят. Они существуют. Они ждут. Что такое время для тех, кто вечен? Что такое холод и одиночество для тех, кого породила бездна? Что такое пространство для тех, кто живет в вечной тьме? Они ждут момента, когда закончится полет, когда их существование вновь обретет смысл, приблизится к цели, ясной и прекрасно ощутимой несмотря на миллионы световых лет. Несмотря на ошибки, которые они совершили, прежде чем сумели хотя бы отчасти втиснуться в рамки примитивных разрозненных сознаний. Прежде чем нашли способы и пути, внушили нужные мысли, подтолкнули к правильным выводам; из бесчисленных вероятностей вычленили ту, единственную, что теперь ведет их к цели. Они не умеют мечтать или сожалеть. Не умеют любить или ненавидеть. Они давно уже больше этого. Но все еще не больше своего страха — страх перерос их самих, дал им цель. Когда они достигают ее, их сознания сплетаются, чтобы разбиться на миллионы осколков, разлететься во все уголки галактики — богам нового мира нужна паства. Некоторые осколки исчезают, путаясь среди плетей темной энергии. Плети вызывают любопытство, желание познать и подчинить. Они подчинят себе темную энергию позже, обязательно подчинят, но сейчас они еще слишком слабы. Новый мир не так уж и отличается от старого — это они отличаются от себя старых. Теперь они осторожно вползают под кожу этого мира, вместо того, чтобы огнем и мечом порабощать его. Им незачем спешить. Они изучают, впитывают, пробираются к сердцу новой галактки. Они умеют быть терпеливыми. Как истинные боги, они ждут своего пророка.* * *
Примас настороженно разглядывает темную матовую сферу. — Как долго это продолжалось? — отрывисто спрашивает она. Инвиктор чуть медлит прежде чем ответить. — Три полных цикла. Он нервничает и растерян — Примас ощущает это в его запахе. Три цикла назад он потерял контроль над целой сотней кеттов и не заметил этого. Примас отворачивается от сферы и смотрит на странного вида сооружение: гигантский шпиль, такой тонкий, что кажется, будто вот-вот переломится пополам. — Что это? — Не знаю, — говорит Инвиктор. — Не знаешь? — рявкает Примас. — Они строили это прямо на твоих глазах, а ты не знаешь, что это? — Нет. Она убила бы его прямо сейчас, но толку от этого не будет — он действительно не знает, а ей нужны ответы. Примас обводит глазами площадь перед шпилем: вся сотня кеттов-строителей башни стоит тут же. Она подходит к самому крайнему из них. Чем дольше она разглядывает его, тем более явным становится то, что она должна была понять сразу. И тем страшнее открывающаяся правда. — Выйди — рычит она. — Два шага вперед. Кетт послушно делает два шага. Его движения выглядят совершенно чуждыми. Примас наклоняется к нему вплотную. Ее обонятельные анализаторы работают на полной мощности, пытаясь определить, что же за существо стоит перед ней. Все напрасно — это кетт. Кетт, который двигается и ведет себя не как кетт. — Что ты такое? Кетт молча смотрит мимо нее. Примас поворачивается к Инвиктору: — Уничтожить здесь все. И в этот момент странная сфера начинает излучать ослепительный свет. «ТЬМА ДОЛЖНА БЫТЬ НЕПРИСТУПНА», — бьется в голове Примас, пока пули, окутанные плазмой сжигают ее тело. — Тьма должна быть неприступна, — повторяет Инвиктор, раз раз разом спуская курок. — Тьма должна быть неприступна.