Bienvenido, Alvaro!

      Альваро не спал всю ночь: он не знал, что и думать по поводу Карвахаля. Он не мог даже представить, что могло с ним случиться. Завершает карьеру? Видимо, да. Но почему? По состоянию здоровья, скорее всего. Уйти из большого футбола только из-за насмешек болельщиков было бы глупо. Но что конкретно произошло с Даниэлем? Новые проблемы с сердцем? Какая-нибудь жуткая футбольная травма наподобие разрыва крестообразных связок? Тогда бы он находился в больнице, а не сидел в парке Ретиро. Эти тревожные мысли не давали Одриосоле покоя, и он проворочался всю ночь в постели, не в состоянии сомкнуть глаз.       С утра Альваро отправился на тренировку, но, придя на базу, обнаружил, что вся команда опять в унынии. Марсело не шутит и не рассказывает анекдоты, компания Иско не шумит, а Бейл включил на телефоне какую-то печальную песню. Рамос и Солари никак не могут привести команду в чувство. А Карвахаля всё нет и нет. И вот он появляется… Бледное лицо, опухшие красные глаза… Одриосола хочет подойти к товарищу и спросить, что же с ним случилось, но Даниэль жестом остановил его и, помолчав ещё немного, собрался с духом и сказал, обращаясь к тренеру:       — Сеньор Солари, мне надо с Вами поговорить. Я должен сказать Вам кое-что.       Затем второй номер «Реала» посмотрел на Рамоса и сказал:       — Серхио, я тебе тоже должен это сказать, — потом он обратился к Альваро. — И тебе тоже.       — Хорошо, Дани, я понял, — кивнул головой Солари. — Пойдёмте в спортзал.       Оказавшись наедине с наставником и двумя товарищами по команде, Карвахаль печальным голосом начал свой рассказ:       — Сеньор Солари, Серхио, Альваро, я вынужден вам сказать, что в моей жизни произошло нечто особое. Помните наш домашний матч с «Мелильей», когда я в штангу влетел?       — Прекрасно помню, — сказал Одриосола. От одного воспоминания об этом юношу передёрнуло. — Мне самому тогда было больно, а когда на тебя посмотрел, стало ещё больнее.       — Так вот, тогда я буквально на секунду поднял голову вверх и увидел на трибуне молодую девушку-болельщицу, — продолжал второй номер «Реала». — Её лицо было полно ужаса и жалости. У меня было такое чувство, что, если бы было возможно, она бы закрыла штангу собой. А дальше… я ничего не слышал. Сеньор Солари, простите меня, пожалуйста, я не слышал Ваших указаний.       — А я-то думал… Дани, я тогда тебе кричал: «Играй! Беги! Будь внимательнее!», а ты тогда был как будто где-то в другом месте. Я чуть голос не сорвал! — сказал тренер. — Ну так что было дальше?       — В перерыве я попросил Хесуса найти эту болельщицу и передать ей записку, — лицо Карвахаля залилось краской. — В записке было приглашение в ресторан.       — Ничего себе… — задумчиво произнёс Одриосола.       — И как же зовут эту девушку? — поинтересовался Рамос.       — Лаура, — смущённо сказал Даниэль. — Лаура Мьера. Она из Аликанте, стала болельщицей нашей команды благодаря своему отцу. Так вот, Лаура мне тогда сказала, что ей очень обидно, что другие болельщики смеются надо мной из-за моих травм и прозвали меня стеклянным. «Так нельзя, когда к физическим травмам добавляются душевные, это ещё больнее», — говорила мне Лаура. После этого мы встречались ещё несколько раз, а на Рождество она куда-то пропала. Как потом оказалось, она просто ездила к себе домой в Аликанте. Но я чувствовал себя без Лауры точь-в-точь как в той старой песне конца шестидесятых… А когда она вернулась, то вдруг начала говорить мне буквально следующее: «Футбол — это очень травматичный вид спорта, ты убиваешь самого себя, зачем это тебе?». И умоляла меня закончить карьеру, даже плакала, говорила, что ей больно видеть меня травмированным. Я ей объясняю, что мне не повезло — при внешне крепком телосложении я очень хрупок.       — Кошмар какой-то! — удивился капитан. — Пилар мне никогда такого не говорила, а мы с ней уже давно женаты. А тут просто девушка…       — Самое ужасное, что Лаура присутствовала на всех матчах, — продолжал второй номер. — Я не мог думать об игре, я видел перед собой только её глаза… Хотелось сделать что-то, но не получалось, колени трясутся, в глазах темно… Я приходил в себя уже после финального свистка под насмешки болельщиков. После матча с «Сосьедадом» я почувствовал боль в сердце.       — Что? — удивился Солари. — Как ты себя до этого довёл? И почему ты мне ничего не сказал?       — Понимаете, — объяснил Даниэль, — последние события в моей жизни: сначала моя травма, потом сплошные поражения команды, смена тренера, страшная травма Альварито, появление Лауры — просто выбили меня из колеи. Но я сразу же после матча обратился к врачу. Мне сказали, что если я буду продолжать переживать, то перикардит вернётся, а это уже может быть опасно для жизни. Серхио, ты же помнишь, что позапрошлым летом я уже был на грани смерти. Врачи меня буквально с того света вытащили. Рецидив может привести к тому, что я могу умереть на футбольном поле от больших нагрузок. Лаура права: у меня есть только один выход — повесить бутсы на гвоздь.       — Дани, как так? — в замешательстве сказал Рамос. — Ты же будущий капитан! Подумай ещё раз: нужна ли тебе эта Лаура? Стоит ли из-за неё так переживать?       — Серхио, как тебе не стыдно задавать такие вопросы? — возмутился Карвахаль. — Разве ты не знаешь, что такое чувства? Ты же уже не мальчик…       — И что с того? — продолжал поражённый капитан. — Дани, я считаю, что ты не должен так убиваться из-за того, что говорит Лаура. Поверь мне, это ещё не любовь, а всего лишь влюблённость.       — Да знаю я! — рассердился Даниэль. — Серхио, посмотри на меня: какой из меня капитан?! Нужен ли вам такой капитан, который больше лечится, чем играет, над которым смеются болельщики, который может умереть на футбольном поле?! Мне кажется, ответ очевиден…       — Я тоже мог умереть на поле от болевого шока, когда на меня наступили, — вмешался Альваро. — Я долго лечился и даже сейчас играю осторожно. Дани, мне кажется, что о завершении карьеры думать рано. Просто тебе надо меньше волноваться.       — Я не могу не волноваться! Не могу, понимаешь?! — не унимался второй номер. — Ты знаешь, когда Кукурелья наступил на тебя, я был готов порвать этого идиота на части! Именно переживания из-за постоянных травм привели меня на край могилы.       — Может быть, тебе тоже стоит обратиться в клинику, где я лечился? — предложил Одриосола. — Наверняка там лечат не только мужские проблемы…       — К сожалению, не получится, — покачал головой Даниэль. — Во-первых, ваши традиционные баскские лекарства могут мне не подойти, а во-вторых, врачи сказали, что лучше всего будет завязать с футболом. Поэтому я всё уже обдумал и говорю вам прямо: я завершаю карьеру.       С этими словами Карвахаль покинул спортзал. Оба его товарища по команде и тренер на мгновение застыли, словно громом поражённые. Первым прервал молчание Солари.       — Даниэль, Даниэль… — покачал головой наставник. — Ну ничего, мы проводим его достойно.       — У нас не умеют достойно прощаться с игроками, — печальным голосом сказал Рамос. — Я помню, Икер даже плакал от обиды…       — Неужели нельзя убедить руководство устроить Дани достойные проводы? — спросил Альваро. — Он ведь этого заслуживает…       — Заслуживает — не то слово! — всё также грустно произнёс капитан. — Он наш воспитанник, будучи ещё маленьким, он заложил первый камень в фундамент нашей тренировочной базы.       — Вот что мы сделаем: я пойду к сеньору Пересу и попробую убедить его организовать Даниэлю достойные проводы, — предложил тренер.

***

      Когда Солари сообщил Пересу о решении Карвахаля завершить карьеру, президент Королевского клуба был очень удивлён. Он стоял как вкопанный, не зная, что сказать. Наконец, собравшись с мыслями, он спросил:       — А почему Даниэль вдруг решил закончить карьеру? Он же недавно изъявлял желание поиграть в Англии… Не рано ли уходить из футбола в двадцать семь лет?       — Понимаете, в чём дело: у него не идёт игра из-за того, что у него было много травм, — объяснил тренер. — Он совершает глупые ошибки, над которыми смеются болельщики. После матча с «Сосьдедадом» у него снова заболело сердце. Врачи сказали, что продолжение карьеры опасно для жизни.       — Тогда это разумное решение, — сказал Перес. — Что ж, мы организуем ему прощальный товарищеский матч. Он же наш воспитанник, чуть не отдал свою жизнь за нашу эмблему. Его всегда недооценивали, а раскрыться ему постоянно мешали травмы. Достойная смена ему есть: Одриосола показывает хорошую игру, а когда он окончательно восстановится, будет точно не хуже Карвахаля. Какой у нас следующий матч?       — Выездная игра с «Бетисом», — ответил наставник.       — Хорошо, это достойный соперник, — продолжал президент Королевского клуба. — Это и будет последний официальный матч Даниэля. Потом устроим ему ещё и товарищеский прощальный матч. Для начала надо организовать пресс-конференцию.       — Хорошо, я понял, — одобрительно кивнул головой Солари.       На самой пресс-конференции собралась целая толпа журналистов и болельщиков. Все они ждали Карвахаля, и вот он пришёл. Даниэль понимал, что это для него начало конца. Конца его карьеры, которая его чуть не погубила. С трудом сдерживая слёзы, второй номер поздоровался и начал свою речь:       — Мне бы хотелось обратиться к Вам сегодня только с одной просьбой: выслушайте меня и постарайтесь меня понять. Вы знаете о том, что позапрошлым летом у меня был перикардит. Тогда я просто чудом остался жив, но моё здоровье продолжало подводить меня. Я знаю, как меня прозвали — «стеклянный Карвахаль»… Причина моих неудач на поле — это последствия всевозможных повреждений. Я признаю свою вину в неудачах команды и вашем недовольстве. После матча с «Сосьедадом» моё сердце окончательно сказало футболу «нет». Если я продолжу играть, то сам себя сведу в могилу. Для меня это будет сродни самоубийству. Мне тяжело вам это говорить, но у меня нет выхода. Я заканчиваю карьеру. Мне очень горько это сознавать, но это так.       — Собираетесь ли Вы в будущем стать тренером? — прозвучал вопрос из зала.       — Скорее всего, нет, — грустно ответил Карвахаль. — Врачи не разрешают заниматься тренерской работой людям с больным сердцем. Посмотрим, конечно, но, честно говоря, вероятность этого крайне мала.       После пресс-конференции Даниэль поспешил покинуть стадион. Он понимал, что стоит ему столкнуться с кем-то из одноклубников — и он будет не в состоянии сдержать слёзы. Лаура. Вот кто сейчас ему нужен. Эта скромная красавица из Аликанте очень редко носила футболку «Реала» на матчи, предпочитая простое чёрное платье. Свои чёрные, как вороново крыло, волосы она заплетала в косу. «Надо будет пригласить Лауру на мой прощальный матч», — размышлял Карвахаль. И вдруг, как сквозь какую-то пелену, он увидел до боли знакомую худощавую фигуру юноши. Он с трудом узнал своего младшего товарища по правому флангу обороны.       — Дани, что с тобой? — спросил Одриосола.       — Альваро, оставь меня в покое! — крикнул второй номер не своим голосом и убежал прочь. Он не хотел плакать на глазах у молодого защитника.

***

      Настал день выездного матча с севильской командой «Реал Бетис» — последнего матча для Карвахаля в карьере. Альваро сегодня наблюдал за ним и другими товарищами по команде со скамейки запасных. В голове у юного латераля была только одна мысль, один-единственный вопрос: как он сможет носить номер Карвахаля, воспитанника Королевского клуба, пожертвовавшего своим здоровьем ради команды? «Мне никогда не стать таким, как Даниэль, — думал Одриосола. — Я недостоин носить второй номер».       Между тем Карвахаль уже на тринадцатой минуте побежал с мячом в атаку. И хотя его собственный удар был заблокирован, на выручку товарищу пришёл Модрич, который и отправил мяч в ворота. В конце первого тайма Бензема при падении сломал себе палец и был заменён на Кристо Гонсалеса. Однако после перерыва нападающему «Бетиса» Серхио Каналесу удалось-таки забить гол в ворота Королевского клуба. Но одноклубники Карвахаля не могли позволить себе испортить ему прощание ничейным результатом, и Каземиро заработал штрафной. К мячу подошли Рамос и Себальос. Капитан команды посмотрел на младшего Даниэля и прошептал: «Давай, Дани, у тебя получится. Ты сможешь». Себальос ударил так сильно, что мяч перелетел через стенку и угодил прямо в ворота. Младший Даниэль посмотрел на своего тёзку, которому он посвятил свой гол, но внезапно на стадионе раздался оглушительный свист болельщиков — испанец забил гол в ворота своего бывшего клуба. Вместо празднования Себальос извинился перед фанатами «Бетиса» за забитый мяч, но свист трибун не утихал. Молодой полузащитник Королевского клуба был единственным, кто не испытывал радости победы в тот вечер.       После игры Альваро в раздевалке утешал Себальоса, который от обиды был готов не просто плакать, а реветь белугой.       — Почему они так поступили? — спрашивал непонятно у кого расстроенный младший Даниэль. — За что они так со мной? Я не праздновал гол, даже извинился, а они…       — Успокойся, Дани! — сказал Одриосола, обнимая товарища по команде. — Не бери в голову! Самое главное — ты поступил как человек, остальное не имеет значения. Если я когда-нибудь забью гол «Сосьедаду», я тоже не буду праздновать и точно так же попрошу прощения у своей родной команды. И всё равно найдутся болельщики, которые будут меня освистывать…       Вдруг к молодым игрокам подошёл Рамос. Услышав слова молодого баска, капитан не мог не отметить это.       — Альварито, ты меня поражаешь! — похвалил Серхио Одриосолу. — Ты не только потрясающий игрок, но и очень хороший человек. А это намного важнее футбола.       Молодой латераль почувствовал, что к щекам приливает жар, и опустил голову.       — Спасибо, Серхио… — еле слышно прошептал он.       — Кстати, ребята, на прощальный матч Карвахаля к нам приедет «Севилья», — сообщил Рамос. — Соперник, конечно, серьёзный, но это же товарищеский матч. Поэтому мы постараемся сыграть красиво.

***

      Наступил день прощального матча для Карвахаля — товарищеской игры с «Севильей». Собрался полный стадион «Сантьяго Бернабеу», болельщики на трибунах держали в руках плакаты с надписями: «Дани, пожалуйста, ещё один сезон!», «Даниэль, не уходи! Ты же лучший правый защитник мира!», «Рефери, не давай финальный свисток! Пойми! Дай нам в последний раз увидеть Карвахаля на поле!».       Флорентино Перес решил, что воспитаннику Королевского клуба нужно устроить красивые проводы, и в качестве соперника была выбрана команда с самым красивым стилем игры в испанской Ла Лиге — «Севилья». Обычно это очень неуступчивый соперник, но сегодня всё было иначе.       Весь первый тайм Карвахаль ничего не давал сделать севильцам, превосходно отрабатывая в обороне. Но до перерыва забить не удавалось никому. Зато в середине второго тайма второй номер внезапно пнул мяч настолько сильно, что он прилетел на противоположный фланг прямо в ноги Регилону, который отдал изумительную голевую передачу Каземиро. Казалось бы, это товарищеский матч и добавлять время не нужно, но судья откликнулся на просьбу болельщиков и добавил три минуты. Да, ровно три минуты, как в сказке. Модрич решил сделать подарок уходящему товарищу по команде и, отобрав мяч у защитника «Севильи» Даниэла Каррису, забил великолепный гол. Но время было неумолимо, и матч закончился. Закончился великолепной победой Королевского клуба, родного клуба Даниэля Карвахаля, лучшего в мире, но невезучего и недооценённого защитника, отдавшего своё здоровье своей команде и чуть не отдавшего ей жизнь.       И вот Даниэль последний раз выходит на газон, держа в руках микрофон, чтобы навсегда проститься с футболом. Рядом с ним стоит молодой паренёк, который должен будет теперь держать оборону на правом фланге — Альваро Одриосола. Карвахаль, хотя чувствует, что его глаза становятся влажными, всеми силами старается не дать волю слезам и начинает свою прощальную речь:       — Я бы хотел сказать спасибо моему родному клубу за то, что он сделал меня тем, кем я являюсь. Я горд и счастлив быть частью этой команды. Я люблю вас. Признаюсь честно, мне страшно… Я не знаю, как я смогу дальше жить без футбола. Но для меня солнце закатилось. Череда травм привела к тому, что я стал посмешищем, а сердечный приступ чуть не лишил меня жизни. И вот моё больное сердце опять напомнило о себе. Врачи не могут ответить на вопрос, сколько я проживу. Если я продолжу играть в футбол, то я могу умереть в любой момент на поле. Даже без футбола неизвестно, сколько мне осталось жить. Поэтому я принял тяжёлое для себя решение — я покидаю вас. Покидаю с тяжёлым сердцем. Свою футболку со вторым номером я передаю Альваро Одриосоле, — с этими словами он снял футболку и вручил её молодому защитнику. — Альваро, держи. Теперь ты основной правый защитник нашей команды. Второй номер теперь принадлежит тебе.       Щёки юноши вспыхнули. Сердце забилось настолько сильно, что Альварито показалось, что даже Даниэль слышит каждый его стук. Будучи бледнокожим, да ещё и рыжеволосым, он очень страдал от того, что в подобные моменты смущения румянец на его щеках был очень заметен. Альваро знал ещё с детства, что в таких случаях наилучший выход — опустить голову вниз. Уставившись в землю, юный защитник покачал головой и сказал:       — Нет, Дани, я не могу. Я недостоин носить второй номер. Он принадлежал тебе, так пусть он принадлежит тебе вечно. Я буду играть под своим, девятнадцатым, номером, — с этими словами Одриосола взял футболку и обратился к президенту Королевского клуба. — Сеньор Перес, можно ли закрепить второй номер за Даниэлем? Мне кажется, это будет справедливо.       — Альваро, я понимаю твоё желание отдать дань уважения Карвахалю, но позволь мне напомнить тебе кое-что, — спокойным голосом сказал Перес. — По международным правилам номер может быть закреплён за игроком в трёх случаях. Первый — если это игрок-легенда, много сделавший для клуба. Второй — если футболист трагически погиб. Третий — если игрок получил тяжёлую травму, вынудившую его завершить карьеру.       — Мне кажется, что Даниэль, отдавший своё здоровье за команду, заслуживает такой чести, — настаивал молодой защитник. — Его карьера прервалась из-за болезни сердца — страшного недуга, который поставил под угрозу его жизнь. Разве этого недостаточно?       — Хорошо, Альваро, я тебя понял, — сказал президент Королевского клуба. — Давай мне футболку. Мы закрепляем второй номер за Даниэлем Карвахалем.       Увидев, что футболка с номером 2 поднимается под своды «Сантьяго Бернабеу», Карвахаль не выдержал и разрыдался как ребёнок. Вместе с ним плакал весь стадион и вся команда, даже Рамос, Кроос и Бейл не смогли сдержаться. Сам же Даниэль совершил круг почёта и ушёл в подтрибунное помещение, запретив журналистам следовать за ним. Собственно, в раздевалке его и обнаружил Одриосола. Юноша крепко обнял плачущего Карвахаля.       — Спасибо тебе, бельчонок, — сквозь слёзы проговорил Дани. — Не знаю, сколько я ещё проживу, но помнить твой поступок я буду всегда.       — Ах, Дани, это то, что я должен был сделать, — сказал молодой латераль, обнимая теперь уже бывшего одноклубника.

***

      Сегодня ночью Одриосола не мог уснуть. Он долго прокручивал в голове события сегодняшнего дня. В конце концов юноша встал и подошёл к окну. В небе светила огромная полная луна. Последний раз такую луну Альварито видел в родных горах. От одной мысли об этом у него защемило в сердце. Нет, отныне Мадрид он больше не покинет, его место здесь. Да, ему, горцу, очень тяжело вдали от родной природы, но он знает, что на свете есть человек, который страдает ещё сильнее. Его зовут Даниэль Карвахаль. Неизвестно, сколько он ещё проживёт на этом свете. Альваро же должен постараться ради команды и ради друга, путь которого в футболе закончился раньше времени.