100 Things Crowley Would Do Before the World Ended

— Но добродетель… — Вечно на страже. Знаю, — сказал Кроули. — Хотя, — не удержался он от ехидного замечания, — на старых книжных ярмарках иногда бывает пятиминутный перерыв. — Не в этом дело! — запротестовал Азирафаэль. — Я знаю, что если лягу и закрою глаза на несколько минут, ты воспользуешься этим, чтобы опять натворить что-то серьезное. — Ты думаешь, я не делаю этого, пока ты на старых книжных ярмарках? — Кроули усмехнулся. — Ложись, ангел. Отдыхай. Я постараюсь не дать Апокалипсису случиться без тебя. Азирафаэль глядел все так же подозрительно. — Если ты что-то задумал… — То ты можешь покарать меня, когда проснешься, — заверил Кроули. — Противодействие моим уловкам может подождать до утра. Поверь мне. Выражение лица Азирафаэля было словно у ребенка, который не хочет ложиться спать, потому что боится, что все устроят вечеринку без него. Он недоверчиво уставился на Кроули. — Почему ты так настаиваешь? — Потому что это самый странный опыт, который когда-либо открывали люди, а ты даже ни разу не попробовал, — твердо сказал Кроули. — Спи, ангел. Смотри сны. Создавай бесконечные реальности, которые не имеют смысла и будут забыты при пробуждении. — Никто не может создать реальность, — заспорил Азирафаэль. — Никто, кроме, ну… Демон рассмеялся. — Поверь мне, люди делают это каждую ночь. Поэтому и тебе стоит попробовать. Он не сказал: «потому что сон разгладит тревожную морщинку между твоих бровей, которая появилась, когда ты понял, что это не просто моя игра». Он не сказал: «у нас мало времени, и если есть восемь часов, когда ты можешь забыть, от чего мы бежим, то сон будет временем, потраченным с пользой». Он не сказал: «мне нужно, чтобы ты поспал за меня, потому что когда пытаюсь я, мне снятся кошмары о грядущем, и я не могу остановить это». Он ничего из этого не сказал. Но когда Азирафаэль заснул, Кроули сидел и смотрел на него, пока спокойное выражение лица ангела не погрузило в сон и его самого.