Друзья

Я говорил ей, что могу пойти один. Я бы предпочел не ходить вовсе, но понимал, что это необходимо сделать, как что-то вроде купания или дыхания. Чем скорее я удавлю это в зародыше, тем скорее смогу вернуться к обычной жизни и забыть об этом. Но проблема в том, что я все равно буду волноваться, нравится мне это или нет. В конце концов, у каждого свои недостатки. Я все понимал до того, как Эвелина сообщила мне о письме отца. Я знал, что он обязательно пошлет за мной кого-нибудь. Пошлет, чтобы заставить меня вернуться домой и жениться на какой-нибудь богатой шлюхе ради наследника. Мне хотелось бежать от всего этого, как я бежал из Тевинтера, чтобы сражаться за Инквизицию. Но, если они могли поймать меня даже после того, как я покинул страну, чтобы бороться с общим врагом, значит, что я и не убегал никогда? Так же сильно и бесстрашно, каким меня считают в Инквизиции, я знал наверняка, что Эвелина нужна мне. Само собой, ей я этого не говорил. Я все отрицал, пока ее упрямство не вынудило меня взять ее с собой. Забавно, как работает манипуляция. Хотя, Эвелина такая же остроумная и навязчивая, как и я, не удивлюсь, если то была часть ее инквизиторского плана. Статус Инквизитора должен был привить ей хотя бы немного скромности, это облегчило бы дело. К тому моменту как мы прибыли в ту грязную таверну в Редклифе, я уже знал, что произойдет что-то плохое. Духи говорили мне, что опасность рядом, но опасность всегда рядом. О, да ради Создателя, в небе дыра, из которой демоны сыплются как из ведра. Никто никогда не прислушивается к своим дурным предчувствиям, и я, увы, не исключение. Эвелина тоже поняла, что что-то не так. Она бросила на меня косой взгляд, как делала каждый раз, когда сигнализировала об опасности в наших путешествиях. Разбойники действительно многое видели, и я привык доверять ей. Он был все так же высок и строен, каким я запомнил его с нашей последней встречи, ещё в Тевинтере. Я поймал себя на мысли, что инстинктивно напрягаюсь, точно готовая к атаке кошка. Он хотел заговорить, но сказать ему было нечего. Я бы не позволил ему говорить со мной свысока после всего, чем я пожертвовал, чтобы быть здесь. Я сказал, что не хочу говорить с ним, и именно поэтому я ушел от него в тот раз. Но заговорила Эвелина. Она ниже меня ростом и имеет очень изящное телосложение для того, кто сражается изо дня в день. Иногда она напоминает мне ребенка, который вырос слишком быстро, чтобы суметь адаптироваться в этом мире. Она твердо стояла рядом со мной и строила из себя дьявола, говоря мне слушать то, что он должен был сказать. Я не собирался этого делать, но ее большие карие глаза сузились и заставили меня чувствовать себя безмолвно наказанным. Он воспользовался моим молчанием и заговорил сам. "Я совсем не это намеревался сделать", говорил он, "Не ради этого пришел сюда". Я сказал ему, что я никогда не был таким, каким он хотел видеть меня, что я никогда не был таким, каким стал здесь. Мне хватило того, что он делал, что думал и кем он хотел меня видеть. Я ещё тогда насытился им по горло, и это чувство не пропало до сих пор. Я видел, что Эвелина сдает позиции, недоумение отразилось на ее лице. Она хотела помочь, хотела сделать все правильно, но она не знала всей ситуации. Я не хотел ей говорить. Все, кто знали, оттолкнули меня. Именно это он и сделал. И именно поэтому он сейчас здесь. Дружба не является чем-то распространенным в Тевинтере. Я не совсем понимаю, кто такие друзья, но, тем не менее, я чувствую, что могу называть Эвелину другом. В Инквизиции она имела дело со многими культурами, но сможет ли она принять это? Даже если это касается меня? Обычно я более сдержан в проявлении своих чувств, но от его нахождения на расстоянии в несколько футов мне хочется выскочить за дверь. Итак, я должен рассказать ей. И я рассказываю о своих сексуальных отклонениях и о причинах, о том, почему это является проблемой для него и нашего народа. Как только я закончил свою исповедь, я посмотрел на нее. А всё потому, что я был уверен, что не смогу взглянуть на нее во время нее. Я ожидал, что красноречивый взгляд ее будет полон отвращения или даже ненависти, а, может быть, она даже сделает несколько шагов назад. Вместо этого я увидел как маленькая злючка вскинула голову с настолько легким намеком на ухмылку, какую могли себе позволить лишь действительно саркастические личности. Я ожидал, что она возненавидит меня, смутится или вовсе бросит здесь одного. Вместо этого она удивила меня, позволив вздохнуть свободно, спросив, неужели столько проблем из-за такой ерунды. Это не уменьшило мой гнев, но ее поддержка еще больше укрепила моё мнение о ней. Я копаю глубже, не давая ему возможности защитить себя. Я рассказал ей о том, насколько важны семейные связи на моей родине и о ритуале магии крови, который он хотел испытать на мне. Раньше это никогда не срабатывало, если целью колдовства не являлось превращение подопытного в овощ. С каждым вырываемым из сердца мучительным воспоминанием я наблюдал, как его лицо вытягивается все больше и больше. Это должно заставить его заткнуться и, наконец, открыть глаза. Не знаю, как долго я говорил. Внезапно придя в себя, я понял, что сжимаю спинку стула до побелевших костяшек пальцев. Мне не хватало воздуха, я задыхался. Она была бы прекрасной матерью, если бы мир не стоял на грани пропасти. Она убрала свою руку от моей, но не отошла. Небольшой, но очень важный жест. Я взглянул на отца в последний раз и, не сказав ни слова, вышел из таверны. Правильно ли это, только Создатель знает. Не знаю, как я буду себя чувствовать, когда адреналин закончится, не знаю даже, закончится ли это вообще. Знаю только, что после того, как я вышел на улицу, дверь снова открылась за моей спиной. Миг, и эта удивительно маленькая, но удивительно стойкая женщина стоит позади меня. Если бы все было по-другому, я бы, вероятно, отдал ей свое сердце после этого фиаско. Мы не разговаривали на обратном пути в Скайхолд. Эвелина хорошо читает настроение. Я, как всегда, пошел в библиотеку, но вместо того, чтобы продолжить читать пропаганду о моей родине или искать информацию о Корифее, я безучастно смотрел в окно. И снова я пришел в себя только после того, как мягкая женская рука коснулась моего безжизненного плеча. Я обернулся, и она отступила, давая мне личное пространство. Она, казалось, не чувствовала ко мне отвращения, но я должен был уточнить, так ли это. Она рассмеялась. Она смеялась не ради того, чтобы скрыть неловкость. Она действительно считала идею своего отвращения ко мне смешной. Она удивительная. Она сказала мне, что удивилась, обнаружив, насколько это важно для меня и моей семьи. Я не был уверен, как это понимать, но ее улыбка немного согрела мое холодное сердце. Она спрашивает, все ли со мной в порядке, и я, ни секунды не колеблясь, выдаю свой фирменный саркастический ответ. Она закатила глаза и покачала головой, будто задаваясь вопросом, почему она должна беспокоиться о таком дьявольски красивом некроманте, как я. В конце концов, я заверил ее, что на данный момент со мной все в порядке, хотя эта встреча – слишком большой кусок, который так просто не проглотишь. Она дарит мне нежную улыбку и говорит, что все это ерунда, она ценит меня и тянется обнять. Она знает, как я это ненавижу, но я не нахожу в себе сил оттолкнуть ее. Эвелина отстраняется от меня и говорит, чтобы я приходил к ней, когда мне это нужно. Сейчас она была очень похожа на друга. Может быть, это потому, что она и была моим другом. Мой друг. Никогда не думал, что доживу до того дня, когда смогу кого-то так назвать. Всё это для меня было очень серьёзно, но Эвелина находчива, надежна и заслуживает доверия. Не счесть её достойной было бы предательством с моей стороны. Я просто надеюсь, что смогу быть таким же хорошим другом для нее. И пока ее руки обнимали меня словно теплое одеяло, я молча поклялся защищать ее каждый раз, когда будет нужно. Возможно, это будет началом. В конце концов, я не слишком хорош в дружбе.