Лимит доверия

Слова Пиквери размывались в голове Тины, словно песчаный пляж во время прилива волн, и до осознания брюнетки доносились лишь неразбочивые обрывки фраз. Голдштейн прикрыла глаза в надежде собрать их во что-то хоть отдалённо напоминающее «цельное предложение», но выходило довольно-таки неважно. Словно заколдованные, реплеки переплетались между собой и женщина никак не могла сконцентрироваться на происходящем. — Мистер Грейвс… — львиным прыжком фраза вырвалась из общего потока и всё же добралась до понимания Тины. Она осмотрелась. По обе стороны от неё стояли маркоборцы, их сосредоточенные взгляды были устремлены на Госпожу президента, которая находилась напротив брюнетки. Мысли сами собой вернули Голдштейн к недавнему разговору с Грейвсом в переулке, его слова: «Верь мне, Тина» до сих пор трепетались в недрах её сознания, а она не понимала: прислушаться или же навсегда забыть, выполняя свою работу. Порпентина насупилась. Она снова упустила суть разговора, теряясь в своих воспоминаниях. Авада, чтоб её, кедавра. — Мисс Голдштейн, — маркоборец подняла глаза и встретилась с выжидающим взглядом Серафины. Кажется, её имя из уст президента звучало не в первый раз за последние несколько минут. — Мисс Голдштейн, вы всё поняли? — Да, мэм, — отозвалась брюнетка и быстро кивнула. — Хорошо, — холодно сказала Пиквери, хоть и не была уверена в правдивости слов подчинённой. — Тогда все свободны. — Госпожа президент? — Тина дождалась пока зал опустеет и обратилась к Серафине. — Насчёт мистера Грейвса… — Вы знаете, где его искать? — Нет. Я хотела спросить, что, если он не виноват? — Странно слышать это от вас. Вы были на станции метро и сами всё видели, к чему эти пустые разговоры? — Всё верно, мэм. Но в нашу последнюю встречу, мистер Грейвс уверял, что не виновен, — слова Тины отозвались лишь коротким смешком со стороны президента. — Мисс Голдштейн, — сурово произнесла Пиквери, — вот уж не думала, что вы пойдёте на поводу у своих приземлённых желаний вопреки здравому смыслу. Порпентина не сразу поняла смыл сказанного, но когда до неё дошло, её щёки тут же покрылись лёгким румянцем. — У меня нет никаких чувств к мистеру Грейвсу, — не очень уверенно возразила она. — Если только уважение за все его заслуги, не более. — И лишь из-за уважения вы пытаетесь вступиться за него? — недоверчиво хмыкнула президент. — Да. Разве вы не допускаете мысли, что его и вправду могли подставить? — У вас есть доказательства? — Нет, но… — Тогда разговор окончен. Тине не чем было парировать, она нехотя прекратила диалог и направилась к выходу. У самых дверей её остановили: — Мисс Голдштейн, — позвала Серафина. — Да? — женщина обернулась и взглянула на начальницу. — Я буду рада, если то, о чём вы сейчас говорили, окажется правдой. Однако если вы ошибаетесь… Остерегайтесь опрометчивых поступков, это может стоить вам работы. Снова. — Да, мэм, — с этими словами Порпентина незамедлительно удалилась.

***

Оставшаяся часть дня тянулась для Тины непростительно медленно. Из головы никак не лезли мысли о Грейвсе, и ей казалось, что уже каждый в МАКУСА об этом знает. Поэтому к окончанию рабочего времени, Голдштейн одна из первых покинула стены конгресса. Добравшись до дома, брюнетка столкнулась на лестнице с сестрой и Ковальски. Парочка была так поглащена друг другом, что не сразу заметила появление третьего на их празднике жизни. — О, милая, я так рада тебя видеть, — улыбнулась Куинни. — Думала, ты как обычно будешь работать до поздна. — Не сегодня, — коротко сказала Тина. Она бросила сердитый взгляд на влюблённых, но от комментариев отказалась. Мало ей проблем с Грейвсом на работе, так ещё и дома сестра устраивает веселье, встречаясь с немагом. — Что это! — проговорила Куинни, которая зашла в квартиру первая. Следом зашли Якоб с Тиной. — Вы слышите, там кто-то есть? — как можно тише произнесла блондинка, указывая на спальню сестры. Обе Голдштейн схватились за палочки, но не успели ничего сделать, как Ковальски отодвинул их за свою спину и быстрым шагом прошёл к комнате. — Аха, — вскричал он то ли от удивления, то ли от испуга, когда открыл нужную дверь. Сёстры подбежали к нему и вместе с мужчиной застыли на пороге. Куинни с Якобом удивлённо взглянули на Тину, а та, в свою очередь, не сводила потрясённого взгляда с Персиваля, который в полуобнажённом виде расположился на её постели.