Alteri te

      Анечка увлечённо крутилась перед зеркалом, примеряя платья, одно за другим. В её больших серых глазах искрились задорные смешинки. Ей нравилось подбирать наряды для предстоящего бала. Надев кипельно-белое платье с золотистой окантовкой и прозрачными рукавами, она радостно захлопала в ладоши и закружилась в импровизированном танце. Девушке очень хотелось показаться в новом наряде отцу и брату, услышать их одобрение. Торопливо надев серьги и любимое жемчужное ожерелье, Анна выбежала из комнаты. Отец давно собирался поговорить с ней о чём-то очень важном, и вот сегодня назначил ей некоторое подобие аудиенции.       — Ну как? Вы готовы?       — Думаю, что да… — криво улыбнувшись, Каренин нервно захлопнул книгу и положил её на журнальный столик.       — Эх, ничего себе! — Серёжа взял книгу и задумчиво повертел её в руках. — «Бедная Лиза»? Да-а-а… прелесть какая, — иронично хмыкнул он, — мне, казалось, что «История России» Карамзину удалась всё же лучше.       — Может быть, тебе виднее, — отец пожал плечами, — это ты у нас знаток истории, я больше классику, политику и финансы люблю.       — Эх, папа… не ищите тайных знаков, суетность всё это. Нет никакой связи между именами «Анна», «Алексей» и судьбами героев рассказа. Нет никакого фатума, слышите?       — Гм, а что ход моих мыслей настолько очевиден? Даже как-то печально… старею, что ли, — Каренин невесело улыбнулся и растерянно заморгал, — не знаю, не знаю, Анна, Алексей… не находишь, что много совпадений? Сначала жена, я, Вронский, а теперь всё то же самое, но с дочерью. Как-то всё странно. Есть в этом какая-то предначертанность, что ли. Вдруг, история повторится? Я не хочу потерять и её… ещё раз я этого не перенесу!       — Ух! Да вас послушать, и правда страшно становится. Если непрестанно обо всём этом думать, так и с ума сойти недолго.       — А вдруг, это я был во всём виноват? Не дал развод, загнал этим Анну в бездну отчаяния и сам довёл до самоубийства?! — схватившись за голову, Алексей потрясенно зашептал:        — Получается — я чудовище! Я её погубил.       — Оххх, папа, папа! Ну, не начинайте по новой, не надо! — Серёжа взял со стола чашку и, присев на диван рядом с отцом, участливо похлопал его по руке. — Вот, успокойтесь, чаю выпейте. Я тоже очень много размышлял об этом, а как известно, со стороны оно виднее. По моему мнению, правда в том, что в случившемся виноваты все и одновременно никто. Отец, не надо обвинять себя во всех грехах мира. То, что произошло с мамой — это страсть, помрачение, наваждение. Немалую роль в ситуации сыграли и обстоятельства: от неё отвернулось общество. Вы и сами говорили, что это очень сильно подкосило её. Ладно, давайте не будем ворошить прошлое, хорошо? Шшш… сестрёнка идёт.       Скрипнула дверь, и в гостиную заглянула Аня:        — Здравствуй, папа! Привет, Сержик!       — Здравствуй, дорогая, прекрасно выглядишь! Тебе очень идёт этот наряд! Да, Серёж?       — Да! Анечка, ты великолепна! Просто ослепительна! — подойдя к сестре, молодой человек галантно поклонился и взяв ее за руку, провел в комнату. — Mademoiselle, vous êtes extraordinairement belle! *       Мило покраснев, девушка присела в лёгком книксене и застенчиво ответила:        — Merci, monsieur! **       — Анна, мне надо поговорить с тобой! — Каренин невольно вздрогнул. Реплика получилась точь-в-точь такой же, как некогда сказанная жене, почти двадцать лет назад. — Присядь, пожалуйста.       — Да? Хорошо, папа, и о чём же?       — Тебе предстоит в этом году пойти на Рождественский бал, доченька. Ты уже совсем взрослая, и поэтому, думаю, пришла пора рассказать тебе нашу семейную тайну. Всё равно от прошлого нам не уйти, догонит. Мне бы очень не хотелось, чтобы тебе об этом поведал кто-нибудь другой. Доброхотов-то у нас, как известно, полно, — девушка озадаченно смотрела то на отца, то на старшего брата. — Анечка, милая, ты только не пугайся… дело в том, что я… я не твой родной отец, — тяжело выдохнув, Алексей внимательно всматривался в лицо дочери, пытаясь понять её реакцию, — вот. Надеюсь, ты сможешь это пережить и хоть как-то принять.       — Ка-а-ак… не может этого быть… — потрясённая Анна поднялась с кресла и, закрыв лицо руками, застыла в напряжённой позе. — Разве, это может быть правдой? Серёжа? Так, что же теперь мне делать? А? Уходить?       — Сестрёнка, да ты что! — молодой человек подбежал к девушке и крепко прижал её к себе, успокаивающе поглаживая её по спине. — Не надо никуда уходить! Мы же тебя очень-очень любим! Папа, так вообще даже больше, чем меня! Да, отец?       — Папа? Ммм… — отняв от лица трясущиеся руки, Анечка испуганно выглянула из-за плеча брата. — А что же теперь скажете вы?       — Аня, дочка! — поставив пустую чашку на стол, Каренин подошёл к детям и крепко обнял их. — Ты у меня самый любимый и родной человечек. Я никогда даже и мысли не допускал, чтобы отказаться от тебя, а уж тем более выгнать, что ты! У меня ведь кроме тебя и Серёжи ближе никого на свете нет. Эх, была бы моя воля, так я бы вообще ничего не стал рассказывать, но я считаю, что ты должна знать всю правду, какая она есть, наравне с братом. Ещё живы свидетели нашей драмы, которые могут представить тебе историю так, как выгодно им. Гм, наверное, не совсем так я хотел рассказать, — Алексей Александрович погладил детей по голове.       — Папа, а ты не обидишься, если я спрошу…       — Кто же твой настоящий отец? Нет, не обижусь, доченька. Когда-нибудь этот вопрос всё равно бы встал между нами, — разомкнув руки Каренин, усадил дочку и сына на диван и сел рядом с ними. — Твой отец, дорогая, — граф Вронский. Историю своей матери ты, наверное, знаешь хотя бы поверхностно. Да, мама полюбила другого человека, и я не осуждал её за это… теперь не осуждаю. Общество не приняло таких вот открытых отношений.       — А что же граф? Он меня бросил?       — Доченька, милая, он не смог бы забрать тебя к себе. Понимаешь, по законам Российской Империи, Вронский твоим отцом не являлся.       — А если бы ты отказался от меня, папа? Я осталась бы тогда с ним, да?       — Папа, — подключился к разговору сын, — а вы не будете возражать, если я возьму инициативу в свои руки, хорошо? Перипетии законодательства всё же моя стезя, — Серёжа вопросительно посмотрел на отца и, дождавшись его одобрительного кивка, продолжил говорить:        — Сестрёночка, моя дорогая, — брат ласково сжал её руки в своей ладони и приобнял за плечи, — папа любил маму вопреки всему и ни за что бы не бросил нас на произвол судьбы. Пусть он тебе не родной по крови, но разве это что-то меняет? Неужели, этот факт теперь помешает тебе жить? Понятное дело, что как раньше уже вряд ли будет, но вспомни, как папа занимался с тобой в детстве? Как вы вместе учили уроки? Читали книжки? Как он переживал за тебя, когда ты болела, сутками сидел рядом, держал тебя за руку? Никаких нянек и близко не подпускал. Скажи, ну, разве тебе было плохо с отцом? Со мной? Ну, а что касается твоего вопроса… гм, Анечка, пойми, если бы ты осталась с Вронским, то для общества стала бы бастардом — незаконнорожденной. Таковы у нас законы, и ничего с этим не поделаешь. Отец, конечно же, такого допустить не мог. Чем бы все закончилось, не вмешайся он в свое время? Я не знаю точно. Скорее всего, очень печально для тебя. Поверь мне, милая сестричка, стараниями нашего отца грязная сторона этой истории практически не коснулось нас. Он принял весь удар на себя.       Обеспокоенно посматривая на дочь, Каренин предостерегающе стиснул Сергею плечо:        — Ну, ладно-ладно, сыночек, успокойся! Хватит уже меня защищать и расхваливать! Не дави на Аню, дай девочке прийти в себя.       — Мне надо подумать… — нервно заламывая тонкие пальцы, девушка тревожно всматривалась в глаза своим самым близким и родным людям. — Можно, я пойду к себе? А? Пожалуйста?       — Да, конечно, дорогая, ступай! Отдыхай. Тебя проводить?       — Спасибо, папа, не нужно. Я сама… сама дойду. Спокойной ночи.       Проводив дочь до двери и перекрестив её на прощание, Каренин прислонился к стене и, скрестив руки на груди, устало прикрыл глаза.       — Ну что, отец? Мы молодцы? Мы справились? — молодой человек подошёл к Алексею Александровичу и улыбнувшись, осторожно погладил его по плечу.       — Как думаешь, я не слишком, гм, сгустил краски? А?       — Нет, на мой взгляд, всё прошло хорошо. Если честно… я вообще не рассчитывал на спокойный разговор. Анечка у нас девушка темпераментная. Думал, что будет море слёз, истерика с киданием вещей по комнате, а прошло всё относительно спокойно. Ну, я, конечно, рад, что обошлось без эксцессов.       — Да, я тоже удивился. Мне кажется, что это просто шок. Думаю, когда она окончательно осознает суть нашей беседы, то поднимется такая буря… Аннушка и правда очень темпераментная. Темпераментная и красивая. Прямо как мама, да? Нужно будет проведать её попозже, посидеть с ней, поговорить.       — Да, вы правы. К ней наверняка будет повышенное внимание на балу и не только из-за нашей скандальной истории. Сестричка, действительно, внешне — копия мамы. Трудно ей будет из-за этого… поздно уже, я пойду?       — Да, конечно… спасибо за поддержку, сынок! Ты мне сегодня очень помог. У меня к тебе будет одна просьба… сопроводишь Аню на бал? Уж извини, я туда ни ногой. Возраст не тот, да и приятного мало. А тебе, дорогой мой, «проветриться» не мешает. Отдохнешь от канцелярских бумаг.       — С удовольствием, даже не беспокойтесь! Не волнуйтесь, я попозже ещё раз навещу Аню, попробую разговорить, — пожав отцу руку, он убежденно зашептал:        — Всё будет хорошо, вот увидите!       — Спасибо! И что бы я без тебя делал! — Алексей Александрович крепко обнял сына на прощание. — Доброй ночи!       — Не переживайте! Всё образуется! Спокойной вам ночи, папа!