Find me

Возможно, ей стоило поделиться с Мэдди и Джейкобом. Сказать им о том, что с ней что-то произошло, что ее память каким-то загадочным образом исчезла. Они, наверняка, смогли бы найти этому какое-нибудь объяснение. Может, с ней происходило что-то в последнее время, а она этого просто не помнит. Наверняка, должны были быть какие-то предпосылки к полной потери всех воспоминаний. Не исключено, что она получила какую-нибудь черепно-мозговую травму какое-то время назад, сильно ударившись обо что-то или попав в аварию, а последствия проявились только сейчас. Естественно, она не могла вспомнить, что с ней случилось. Все эти доводы и размышления вели ее к тому, что стоило бы поговорить с теми, кто был рядом с ней до того, как она все забыла. Она не может угадать причину, не зная первоисточника. Ощущение того, что ответ лежит где-то на поверхности, а она просто не может дотянуться до него, не покидало девушку. Каждый раз, когда она пыталась вернуться на пару дней назад, напрягая каждую извилинку своего мозга, ей казалось, что ее прошлое прямо перед ней - нужно только схватить его. Но у нее не получалось сделать этого, не получалось ухватиться за свои воспоминания, как она ни старалась. И это просто выводило ее из себя. Милли простояла под душем около часа, игнорируя попытки Мэдди вытащить ее. По-началу Зиглер активно пыталась заставить подругу покинуть ванную и начать собираться, ведь иначе они опоздают на учебу. Но не получая никакого ответа, не говоря уже о действиях, со стороны Браун, которая, казалось, решила полностью абстрагироваться от реальности, Мэдди сдалась и, в последний раз предупредив подругу о том, что она не собирается прикрывать ее перед учителями, оставила все свои старания. Через какое-то время Милли, сквозь шум воды, услышала, как хлопнула дверь в комнату. Завернувшись в большое полотенце, Милли вышла из ванной комнаты, выпуская вслед за собой пушистые облака белого пара и оставляя мокрые следы на полу. Комната моментально наполнилась запахом кокосового геля для душа. Браун окинула помещение быстрым взглядом. На небольшом столе стоял чайник, по прозрачным стенкам которого медленно стекали капельки, говоря девушкe о том, что он закипел не так давно. Рядом с чайником валялось несколько чайных пакетиков и стояли три большие кружки. Милли на автомате взяла кружку, напоминающую своим внешним видом объемную вафлю. Почему-то, она была уверена, что это не кружка. Оставшиеся две, скорее всего, принадлежали Мэдди и Джейкобу. Закинув туда пакетик и залив кипятком, девушка заглянула в чуть приоткрытый ящик стола, надеясь найти там хотя бы что-нибудь, что могло бы сойти за завтрак. Она была настолько голодна, что сейчас с удовольствием съела бы большой гамбургер. Не обнаружив ничего, кроме парочки шоколадных батончиков, - не гамбургер, конечно, но в качестве легкого перекуса сойдет - Милли присела на краешек своей кровати, откусывая маленький кусочек сникерса и медленно пережевывая его. Она не знала, искренне не представляла, как ей лучше поступить дальше: одеться и пойти на учебу, притворившись, будто ничего не случилось, или запереться в комнате и не впускать никого, кроме Мэдди и Джейкоба, пока хотя бы часть воспоминаний не начнут проклевываться в ее голове. Она была уверена - или хотела заставить себя верить - в том, что ее память не могла просто взять и полностью и бесповоротно исчезнуть, не оставив никаких следов; рано или поздно она должна вернуться, открыв девушке доступ к ее прошлому, и тогда все встанет на свои места. Немного успокоив себя мыслями о том, что ее состояние временно, что буквально через несколько дней все уже будет хорошо, Милли откинулась назад, положив голову на подушку и уставившись в верхнюю полку кровати. Вся деревянная поверхность была заклеена какими-то фотографиями. Детально изучив каждый снимок, Браун пришла к выводу, что та, прежняя, Милли была очень веселой девчонкой. На всех фотографиях она либо смеялась, либо улыбалась, либо корчила забавные рожицы. Девушка даже немного расстроилась, глядя на все эти картинки: в прошлом у нее было столько запоминающихся и незабываемых моментов, которые должны были сохраниться в закоулках ее сознания на всю жизнь, а она, странным образом потеряв память, не могла вспомнить ни один из них. Почему-то эти фотографии не казались ей чем-то важным. Она чувствовала, что они не помогут ей вернуть потерянные воспоминания. Она как будто смотрела чужие снимки. Да, несомненно, люди, смотрящие на нее с этих картинок, были счастливы. Они веселились, и Милли хотела бы оказаться среди них, хотела бы стать частью всех этих событий. Ей хотелось бы верить, что когда-то все это происходило. По-настоящему происходило. Происходило с ней. Но все это казалось неправдой. Она не чувствовала, что была там. Браун могла поклясться, что она никогда не делала того, что запечатлено на этих снимках. Но ведь это несомненно была она. Ее лицо, ее прическа, ее друзья. Так почему же тогда ей кажется, что все это происходило не с ней? Почему ей кажется, что той, прежней, Милли вообще никогда не существовало? Это уже совсем какие-то глупости. "Если ты не можешь вспомнить свое прошлое, это не значит, что его вообще не было", - упрекнула себя Милли, внимательно рассматривая фотографии: одну за другой, слева направо, справа налево, сверху вниз, обращая внимание на каждую деталь. Вдруг то, что поначалу может показаться неважным, и есть ключ к разгадке? Внезапно Милли, резко оторвав голову от подушки, села, срывая одну из фотографий, которая затерялась в самом углу всей композиции. Как она умудрилась не заметить ее сразу! На этой фотографии она была немного младше, чем сейчас. Ее волнистые волосы были короче, поэтому просто неряшливо торчали во все стороны. Это показалось Милли очень милым. Видимо, она сидела на диване и смотрела телевизор, когда кто-то окликнул ее, заставив обернуться. Клетчатая рубашка, казалось, была ей на несколько размеров велика. Скорее всего, она вообще была мужской. Девочка широко улыбалась, оголяя ряд ровных белых зубов, на щеках играли ямочки. Казалось бы, обычная фотография. Наверное, она была сделана, когда ей было около тринадцати лет. И что же тогда так сильно привлекло внимание Милли, заставив ее буквально подскочить, чуть не получив удар по голове, аналогичный утреннему? Возможно, дело было в том, что на всех остальных снимках она была немного старше. Или потому, что ей казалось странным, что та Милли, даже в тринадцать лет, носила мужские рубашки. Да и выглядела она скорее как мальчишка. Глядя на все остальные снимки той Милли и на ее вещи, Браун почему-то была уверена, что та Милли никогда бы не стала одеваться в мужскую одежду и стричься под мальчика. Отложив фотографию в сторону, девушка задумалась. Скорее всего, это просто паранойя. В этом снимке не присутствует никаких существенных отличий от остальных изображений. Но с другой стороны… Что-то ведь заставило ее рассмотреть внимательнее именно этот снимок. Интуиция? Браун снова взяла фотографию в руки. Появилось смутное, но навязчивое, ощущение того, что за все утро она еще ни разу не была так близка к разгадке. Она, нахмурив бровки, сделала еще одно усилие вспомнить. Хотя бы что-нибудь. Что угодно. И на этот раз у нее получилось. Возможно, не совсем то, что ей было нужно, но это было хотя бы что-то. Милли с уверенностью в сто процентов могла сказать, какую передачу крутили по телевизору в тот момент, когда был сделан снимок. А еще в той комнате пахло вафлями. И там, сидя на этом диванчике, она была дома. В своем настоящем доме. Возможно, с родителями, этого она не помнила. Но ведь она сирота и выросла в детском доме, разве не так? Что-то тут не сходилось. Неужели единственное воспоминание, которое ей удалось вернуть с таким трудом, - неправда? Самообман, просто пришедшая в голову мысль, альтернативное развитие событий. Наверное, она просто выдумала всю эту историю, увидев свой детский снимок. Вполне возможно, что на деле все было иначе. И почему же тогда это "выдуманное воспоминание" казалось ей реальнее, чем все фотографии, заполонившие всю комнату: снимки были не только на кровати, но и на туалетном столике, и на столе, аккуратно запрятанные в фоторамки всех цветов и размеров. Очевидно, та Милли очень любила фотографироваться. Девушка недовольно фыркнула, откинув снимок в сторону и поднимаясь на ноги. Ее серьезно начиналo бесить это непроизвольное деление ее единой сущности на ту Милли и эту Милли. Еще пару раз взвесив все за и против, Браун пришла к единственному верному, как ей показалось, на тот момент решению: она поговорит с Мэдди. Не в силах ждать возвращения подруги с занятий, Милли принялась быстро одеваться и приводить себя в нормальное состояние. Она всей душой надеялась, что подобранная одежда не окажется одеждой ее соседки или что-то в этом роде. Она и так чувствовала себя паршиво, а непонимающие взгляды со стороны ее однокурсников и, конечно, Мэдди могли окончательно угробить ситуацию. Глянув на себя в зеркало и убедившись в том, что выглядит она не так уж и плохо, Браун покинула комнату. Факт того, что ноги сами знали, куда идти, ни капельки ее не удивлял. Кажется, после того, как, проснувшись одним чудесным утром, она поняла, что забыла совершенно все, ничто уже не сможет ее удивить. Милли, решив, что на ближайшие пару часов хватит с нее попыток вернуть потерянную память, просто шла по мощеной дорожке, наслаждаясь солнцем, которое обдавало приятным теплом ее бледное лицо, заставляя девушку немного щуриться. Полностью закрыв глаза и отдавшись ласковым лучам, она продолжила свой путь, медленно ступая, в надежде на то, что следующий шаг не подарит ей какую-нибудь кочку, споткнувшись о которую, она упадет на асфальт и сломает нос. - Осторожно. Чей-то писклявый, но громкий голос заставил девушку широко распахнуть глаза и шарахнуться в сторону. Если бы она не сделала этого, то в нее бы на всех парах влетела маленькая девочка в розовом платьице. Она не видела лица. Девчонка пронеслась мимо на какой-то невероятной скорости. Если бы не розовое платье, то Милли бы решила, что это мальчик - из-за коротко подстриженных, почти обритых волос. - Эй, погоди, - крикнула Браун, побежав вслед за малышкой. - Ты попала в беду? Тебе требуется помощь? Постой же ты, мы можем позвонить кому-нибудь. Я знаю, кому позвонить. - Ну тут она приврала. Она понятия не имела, кому звонить и как вообще следует поступать в таких ситуациях. Но Мэдди, наверняка, в курсе. И с чего она вдруг так завелась? Может, девочка просто играет в догонялки. Или опаздывает куда-то. Последняя фраза о телефоне немного притормозила убегающую. Она, остановившись прямо посреди дорожки, робко обернулась. - Майк? - неуверенно спросила девочка. Когда Милли думала о том, что удивить ее невозможно, она явно и подумать не могла о том, что случится с ней в недалеком будущем. Если бы можно было оценить ее удивление по десятибальной шкале, то данная ситуация получила бы все одиннадцать. Казалось, челюсть Милли отвисла до самого асфальта. Она отвисла бы еще дальше, если бы ее не остановила нагретая солнцем темно-серая поверхность. Стоит начать с того, что девочка выглядела в точности так, как выглядела бы Браун в возрасте лет двенадцати, если бы ее побрили налысо и одели в странное кукольное платье, которое пылилось в шкафу с семидесятых годов прошлого, двадцатого, века. Она выглядела как уменьшенная копия Милли. Но больше, чем внешность, Браун смутило имя, которое назвала незнакомка. Майк. Не могло же это быть простым совпадением? Милли просыпается утром, не в состоянии вспомнить из своего сна ничего, кроме имени какого-то парня, мальчика или мужчины, а через несколько часов врезается в девочку, которая мало того, что выглядит как она, так еще и произносит то самое имя. Теперь она точно должна ее догнать. - Стой, - истеричным голос завопила Милли, срываясь с места. На самой высокой скорости, которую только могли развить ее ноги, она устремилась к девчонке, которая, широко распахнув испуганные глаза, начала убегать, периодически оборачиваясь, чтобы убедиться в том, что дистанция между ней и ее преследовательницей не сокращается. А эта малышка чертовски быстро бегала. Внезапно Милли почувствовала сильноe головокружение. Осознав, что если она не притормозит, то просто упадет на землю, девушка остановилась. Ее как будто раскрутили на карусели, а потом заставили бежать определенную дистанцию, стараясь не упасть. Перед глазам все кружилось, ноги подкашивались. Браун почувствовала, как что-то струйкой потекло по лицу, спускаясь от носа к подбородку. Она прикоснулась рукавом розовой толстовки к ноздрям, немного прижимая ткань. Отстранив руку от лица и посмотрев на нее, девушка обнаружила красные пятна. Видимо, от крови. Кажется, и ту и эту Милли объединяло только одно: ужасная физическая подготовка. Неужели небольшая пробежка привела к тому, что у нее из носа хлыщет кровь? Паршиво. Если бы не приторный вкус крови на губах, тяжелая отдышка и досада от того, что девочка убежала, Милли, наверное, рассмеялась бы. Ее почему-то ужасно забавляла вся эта ситуация. Пропавшие воспоминания, ее близнец, Майк… И как это, черт возьми, понимать? Связано ли всё это между собой? И если связано, то каким образом? И поможет ли эта связь вернуть ей ее воспоминания? Еще раз вытерев кровь рукавом, Браун сделала шаг по направлению к университету. Бежать за незнакомкой все равно не было смысла. Она уже, наверняка, успела убежать и скрыться где-нибудь. Вряд ли Милли смогла бы найти ее, даже если бы знала город, как свои пять пальцев. Сделав пару шагов, Браун снова остановилась. Взор затуманился из-за пляшущих черных точек, ноги заплетались, кровь продолжала тонкими струйками спускаться вниз по ее лицу. Милли поняла, что падает, только когда ее рука, рефлекторно откинувшись назад, защищая тело от сильного удара, дотронулась до теплого асфальта. Черная пелена, закрывающая глаза, упорно не хотела пропадать. В ее голове кто-то кричал. Кажется, звали Майка. Да кто же такой Майк? Ей снова показалось, что она падает. Но как можно падать, когда уже и так лежишь на земле? Милли попыталась пошевелить рукой или ногой, но все ее попытки закончились неудачей. Не в состоянии сдвинуться с места, она продолжала, по ощущениям, лететь вниз, полностью погружаясь в темноту.