3. Вернуть всё. Начать сначала.

      Гена, ничего не замечая вокруг, продолжал целовать Соню, всё ещё пребывающую в забытьи. Толик, все это время смотревший на него в недоумении, наконец, заговорил. - Ген, ГЕНА-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А! – подошел ближе. - Джон уже ушел, получил свою порцию адреналина и ушел. ГЕНА-А-А-А! – стал тормошить его.       Только после этого маневра Геннадий, наконец, отпрянул от Сони. - А, да, Толь. Сейчас..., - запыхавшись, отвечал Гена. - Ген, ты хоть кофту ей надень, а то разорется, проснувшись… - Да, Толь, - приподнял Соню, чтобы надеть кофточку. – Ну, как отреагировал наш Джонни? Сработало? - Как видишь, его здесь нет, - разводит руками. - Думаю, что и в доме тоже. Гениально сработано, - вытянул шею, возгордившись своей находчивостью. – Теперь можно и на отдых. - Спасибо, Толик, - застегивая последнюю пуговицу на Сониной кофте, засиял Гена. - Наконец-то мы с Соней можем уехать, - прикрыл глаза, - свадьбу сыграем. - Размечтался! – покачал головой - А она этого захочет? - Захочет, Толик, захочет! Ей просто деваться будет некуда. Джон не вернется! НИКОГДА! Ты же сам говоришь о гениальности твоего плана. - Я бы не был так категоричен. Это всё конечно суеверия, но ведь не зря говорят: НИКОГДА не говорить НИКОГДА. Мудрость поколений, знаешь ли. На своем опыте проверил, - погрозил указательным пальцем куда-то вверх, в сторону небесной канцелярии. - Думал, Соньку больше никогда не встречу. А тут, вот те на… Ещё Алиска моей дочкой оказалась. Так что,... сложная эта штука – жизнь. - Толик, а ты философ. Только я в это не верю.       Вдруг, они заметили, что Соня, начала приходить в себя.       Голова была, как ватная, не понимала, что происходит. Пелена, какие-то силуэты. Наконец, всё начало проясняться. «Гена и Толя, Толя и Гена. Не помню, что случилось». Вспомнилось, что Джон уезжает. «Джон», - мгновенно вспомнила все события в хронологическом порядке. Только в голове всё ещё роился туман. - Что случилось? – пыталась заполнить пробел. - О Боже, Сонечка, - Гена изображал беспокойство. – Я так за тебя переволновался. Разговаривали, разговаривали и, ты сознание потеряла. Я так испугался. Толю на помощь позвал. - Да, Сонь мы очень за тебя переживали…, - поддакивал Дугин. - Не помню, Боже мой. Надо пройтись, - приняла сидячее положение, опустила голову, в зоне декольте красовался смачный засос. – Блин, Гена, вот, что это? - Гена только плечами пожал, будто он не причем. – Я же просила. Надо же, на самом видном месте… - Пусть все смотрят и завидуют, - самодовольно ухмыльнулся Геннадий. - Ген, что ты несешь, - разозлилась. – Не смешно совсем, - встала с дивана. - Куда ты, Сонечка? - спохватился Гена. – Тебе нужно ещё отдохнуть, мало ли. - Хватит, - не дала договорить. – Пойду отдыхать к себе, а вы тут не шалите, - погрозила пальцем. – Знаю я ваш любительский кружок «макраме». - Соня, ты к нам несправедлива, - обиделся Толик. - Толя, молчал бы. Тебя в больше степени касается. Некогда мне с вами, ушла, - захлопнула за собой дверь.       К счастью, Соня отвязалась от этой назойливой братии. Вышла с четким намерением поговорить с Джоном. «Как же голова болит. Одна польза, меньше думаю о боли сердечной. Простит ли Джон меня? Странно, впервые такая пустота в душе. Как будто вырвали у тебя часть души, часть сердца. Нет никаких сил, нет надежды. Я должна с ним поговорить, – повторяла, как мантру. – А если он не захочет слушать? Если, ох уж эти - если. Нужен план «Б». Письмо, ну конечно, - засомневалась, - или диктофон. Нет, дедовский способ надежнее. Оставлю незаметно в его вещах. Здесь или в Америке, но оно достигнет адресата. Мне жизненно необходимо рассказать ему всю правду». Никогда раньше она так быстро не писала таких откровенных писем. Излив свою боль хотя бы на бумаге, немного успокоилась. Сложила письмо в конверт и, с еще большей решимостью, направилась в комнату Джона.       Джон, тем временем, ехал в аэропорт. Всё еще не мог поверить, а скорее смириться: «Она, она... Хватит, я не должен больше вспоминать. Забыть всё, забыть, как страшный сон». Но, как забудешь. Эти поцелуи. Ни с кем, ни с одной женщиной ему не было так хорошо. И вряд ли уже будет. Есть с чем сравнить. Сердце разрывалось на части. - Приехали, - таксист остановился у входа в аэропорт. - Сдачи не надо, - расплатившись, Джон вышел из машины и, забрав чемодан, направился в зал ожидания.       До начала регистрации оставалось еще целых четыре часа. Четыре мучительных часа на этой земле, такой теплой и такой холодной. Земле его предков. Он прошел через пропускной пункт, зашел в зал ожидания. Сел в кресло. По телевизору показывали «Касабланку», фильм шел к своему завершению. Конец фильма, конец истории, конец отношений, конец всего. Они тоже расстались. Джон достал наушники, включил музыку, нашел их с Соней песню. Come What May – Будь, что будет. Ностальгия - истинно русская черта. Никогда не мог и представить, Что способен на такие чувства. Это словно ты в первый раз увидел небо. Я хотел бы раствориться в твоём поцелуе. С каждым днём я люблю тебя всё сильнее. Прислушайся – слышишь, как поёт моё сердце?       Джон погрузился в приятные воспоминания. Картинки одна за другой всплывали из его памяти. Мучительно сладкие и горькие одновременно, чередой проносились эти последние месяцы его жизни. Почувствовал чью-то руку на своем плече, встрепенулся. - Эмилия? – не верил своим глазам. - Джон, я думала, не успею, - пыталась отдышаться девушка. – Я знаю, что произошло. Очень боялась не успеть. Не знала точное время рейса. Джон, не уезжай, я люблю тебя…, - надежда в глазах.       Джона будто ледяной водой обдало. Он предполагал, что Эмми ему симпатизирует, но любит. Хотя, ладно, он догадывался. Допустим, даже знал, но то, что она сюда придет. Это было большим сюрпризом. Они же расстались, он сам сказал, что не любит, не хочет с ней оставаться. Что тут было непонятного? Только «Мистер Хороший парень» не мог обидеть девушку. - Мне очень приятно, что в меня влюбилась такая красивая девушка. Ты замечательная, правда. И тебе ещё встретится тот, кто сможет сделать тебя счастливой, по-настоящему. Понимаешь. Прости, Эмилия. Я не хочу тебя обидеть. Мне просто нужно забыть всё, что тут произошло. А ты часть этих воспоминаний. - Джон, - взяла его за руку. - Я помогу тебе забыть, излечу твоё раненное сердце. Мы… - Прости, - не дал договорить, убрал руку. – Другого выхода нет. Тебе лучше уйти. Не рви душу не мне, не себе. Занавес. Я не хочу делать тебя несчастной.        Эмилия была в шоке. «Нет, нет. Как он...?» Джон стал другим, что-то явно изменилось. Странно, а может он всегда был таким, просто она не замечала. Наверное, все американцы такие. Или в этом она виновата? Эмилия застыла на месте. - Мне нужно побыть одному, проводы, лишние слезы. Иди… Ты будешь счастлива, но не со мной. Не со мной. Ни одна женщина не была счастлива со мной, - с грустью сказал Джон, подумав о Соне.       Эмилия направилась к выходу. - Ни одна, - слова в пустоту.       Джон думал, что и Соня не была с ним счастлива. Думал, думал. Хотел увидеть ее на прощание, хоть издали, хоть мельком. Он, конечно, был зол, но его душа, она болела, уже скучала. «Как ее забыть, как…?»       Соня, тем временем, зашла в комнату Джона. Его там не было. Испуг, паника. Шкаф открыт, вещей нет. Ванна пуста. «Нет, нет, она не успела. ОН уехал, Нет…» Соня опустилась на диван, из глаз градом потекли слезы. В груди защемило, перестало хватать воздуха. «Что делать? Где искать? Стоп. Время, - посмотрела на часы. - Ещё есть время. Ближайший рейс не меньше, чем через 3 часа. Успеваю». Не раздумывая ни секунды, Соня пулей вылетела из дома. Села в свой автомобиль, педаль в пол. Она должна успеть, должна. Боже, московский пробки – это беда. За это время её человек успел сообщить ей номер и время вылета рейса Джона и ещё много интересной информации. Время бежало неумолимо, а она все стояла в плотном потоке машин. Наконец, проехав развязку, пробка, наконец, рассосалась сама собой. Времени оставалось всё меньше. Соне было плевать на ограничения скорости, она гнала, как ШУМАХЕР. Поставив машину на стоянку аэропорта, Соня со всех ног понеслась туда, К НЕМУ… Ее остановили. - Ваш билет! - У меня нет билета. Мне нужно срочно поговорить с одним человеком. Вопрос жизни и смерти. - Я не могу вас пропустить, не положено. Регистрация на рейс окончена. Самолет готовится к взлету. - Но мне очень срочно нужно поговорить с одним человеком. - Не могу ничем помочь.       Соня с грустью направилась к выходу. У нее был такой скорбный вид, что ей все же решила помочь проходящая мимо стюардесса. - Женщина. Я могу вам помочь?       Соня радостно побежала обратно, но: - Вы можете написать записку, её передадут, тому, кому попросите. Я лечу этим рейсом. Только быстро, меня уже ждут. «Ну, хоть это», - подумала Соня. - У меня есть письмо, - достала конверт из сумочки, - я только напишу, кому передать.       Надпись на конверте гласила: «Джону Гудмэну». - Спасибо вам от всего сердца! - протянула конверт стюардессе. - Не за что, - улыбнулась девушка и скрылась за дверью.       Соня побрела назад. Она не успела. Одинокая слезинка скатилась по её щеке. Хорошо ещё, что написала это письмо.       Джон уже сидел в своем кресле в бизнес классе, когда к нему подошла стюардесса с конвертом в руках. - Вы, Джон Гудмэн? - Да. - Вам просили передать, - протянула конверт. - Спасибо.       Хотел расспросить стюардессу, но передумал. Сразу узнал её почерк, сердце предательски сжалось. - Соня, - прошептал в пустоту, продолжая вертеть конверт в руках.       Соня в это время уже вышла из здания аэропорта, посмотрела в небо и прошептала: - Прощай Джон! – из её глаз градом потекли слезы.        В это время в самолете Джон всё теребил письмо в руках, посмотрел в иллюминатор. - Прощай Соня! – прошептал он, сунул письмо в папку и сжал голову руками.       Соня увидела, как его самолет взлетает, всё выше и выше, а потом исчезает за горизонтом, как солнце. Человек, осветивший её жизнь ярким светом. Он так близко и так далеко. - Прощай Джон, - слезы продолжали литься из глаз нескончаемым потоком.       Вдруг, они очнулись. ОН у себя в офисе, а ОНА в самолете. Они спали, а во сне видели всё, что произошло с ними за всё это время. Только каждый видел свою правду, свои воспоминания. Они и не подозревали, что были и козни, и подставы. Но это, неведомое им, тоже часть их жизни, часть истории, которая закончена. Поставлена жирная точка. Ими ли? Этот этап жизни пройден, каждый вынес из него свой урок, от которого так сильно жгло в груди. Они не прошли испытание не любовью, не прощением. Горечь обид оставалась в их сердцах. Правда, эта горечь смягчалась приятными моментами, а их было больше, много больше. Только – это прошлое, а им давно пора захлопнуть эту дверь и идти вперед к новым горизонтам.       Джон подошел к окну. Нью-Йорк, Нью-Йорк, бесконечные небоскребы. Перебирал рабочие папки, из одной из них вывалился конверт. Поднял его: «Джону Гудмэну». В груди снова защемило, присел на диван. Включил телевизор. Показывали мюзикл «Moulin Rouge», заиграла песня: Come What May Come What May…        А самолет, в котором летела Соня, уже снижался. Все радовались, все, кроме неё. - ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В БАНГКОК!