Первая любовь

Было так. Первые сутки после новогоднего праздника. Практически абсолютная тишина безлюдных улиц нашего посёлка, нарушаемая разве что гулом изредка пролетающих в небе самолётов, оставлявших после себя размытый след. Пробираясь по заснеженным тропкам, я сетовала и мысленно ругалась на сельчан, которые, пользуясь случаем, отдыхали праздничные дни дома вместо того, чтобы приводить в порядок дороги. В моём совсем еще недавнем детстве, когда я проводила лето здесь же, у бабушки, понятие "выходные" для меня не существовало, ровно как и для односельчан. Заниматься хозяйством нужно было каждый день. Особенно много времени и сил уходило, если имелся хоть какой-то скот. — Бур-ра-а-ан! — закричала я, выпуская клубы разогретого воздуха. Тишина. Что я здесь делаю — зададитесь вопросом вы? Приехала на зимние каникулы к бабушке в деревню. Что я делаю первого января на улице уже битый час, вместо того, чтобы есть оставшиеся новогодние салаты и смотреть повтор вчерашних новогодних фильмов? Ищу собаку. В эту новогоднюю волшебную ночь наш старый хаски по кличке Буран умудрился сорваться с цепи, вероятно, перепугавшись взрывов салютов. Заметили мы это только утром, когда на улице уже хозяйничала сильная метель. И вот, укутанная как капуста, но все равно продрогшая насквозь, я брела по всему поселку, выкрикивая одно и то же: — Бур-ра-а-ан! Но собаки нигде не было. Я шла по старому скрипучему от заморозков мосту, намереваясь перейти на Запруднюю улицу — последняя надежда. Дальше огромное поле и бескрайний лес с оврагами. Начал подниматься порывистый ветер, и без того раскрасневшееся от холода лицо стало неприятно покалывать. Сил утопать по колено в снегу практически не осталось. С носа текли сопли и безумно хотелось есть. Глядя на то, как плавно начинают опускаться синие сумерки, я боролась с жестокой идеей развернуться и уйти домой, а бабушке сказать, что прочесала всю округу, но пса так и не нашла. Тем более, в свои шестнадцать я прекрасно понимала, что такое метель и как запросто может она погубить живое существо. Но что-то ёкнуло в груди: досадная мысль о том, что Бурашка всё ещё может где-то бегать, также утопая в сугробах. И осознание того, что, если я не дойду до конца и не поставлю эту чертову галочку выполненного поручения, то до конца жизни буду мучиться догадками: «А что было бы, если…» Пришлось продолжить путь. Превозмогая усталость и собственное нытьё, я направилась вдоль домов, невольно ужасаясь открывающемуся виду. Еще около пяти лет назад, когда я была ребёнком, заборы у всех были простые, деревянные. Невысокими и редкими зубчиками они торчали, скорее, ограждая территорию от скота, а не от чужого взора. Можно было подойти и опереться локтями о зубчики, переброситься парочкой будничных фраз с работавшей на грядках соседкой, узнать о новых слухах. А теперь я могла наблюдать лишь сплошные высокие стенки металлических заборов, выкрашенных в тёмные цвета. Мне стало грустно и чертовски досадно. Решила сконцентрироваться только на поиске и пробежалась внимательным взором по нетронутым следами сугробов. Сложности мне добавлял белый окрас Бурана, который весьма проблематично выявить на фоне снежного покрывала. На улицы постепенно опускались синие сумерки, и я прекрасно понимала, что еще минут двадцать — и мне в любом случае придется возвращаться домой, ведь дальше искать было просто бессмысленно. Вдруг что-то коснулось моего колена. Я даже не успела рассмотреть чёрное пятно у себя в ногах, как вдруг резко отпрыгнула в сторону и села в сугроб, издав при этом рваный вопль. Тут же залаяли собаки за оградами, прогоняя вторгнувшихся на их территорию непрошенных чужаков. Этим пятном, что так напугало меня, оказался крупный щенок породы больше напоминающей овчарку. Но, скорее всего, он беспородный или намешанный. На нём был явно повидавший не первого пса потёртый ошейник, свободно болтавшийся на шее. Как будто не углядевшие за этим чудом хозяева недавно утратили прежнюю собаку и сразу же завели новую. Пес активно мотал хвостом из стороны в сторону, приветствуя меня. Ошарашенная, я так и сидела в снегу, пока это нечто с ещё не вставшими ушами, забавно прыгающими туда-сюда, скакало вокруг меня и, играясь, покусывало за края старой парки. Иногда щенок замирал, глядя прямо на меня, свесив свой нежно-розовый язык. — Ну вот тебя мне только сейчас не хватало, — я кое-как поднялась на ноги, отряхиваясь от снега. Штаны слегка промокли, и теперь мне стало ещё холоднее. Нужно было как-то ускоряться, и я уже бодро зашагала по умятой колёсами машин дороге. Щенок с какой-то стати увязался за мной, то гавкая, то усердно пытаясь запрыгнуть на меня. Я периодически с раздражением отмахивалась от него, как от надоедливой мошки, но всё же осторожничала, так как не хотела ненароком ударить его. Внезапно я чуть было снова не упала, запнувшись об это маленькое чудовище. Щенок запутался в ногах, но быстро извернулся и вновь принялся скакать туда-сюда, не отрывая от меня наивного взгляда. Глазки у него тёмно-карие. Красивые и добрые. — А ну, кыш отсюда! — С усилием топнула я ногой в сторону щенка, пытаясь спугнуть его. Нога провалилась в снег. То ли я не внушала достаточного ужаса, то ли щенок не был запуганным, но с места он так и не сдвинулся, а лишь сильнее завилял тонким хвостом. Стараясь не обращать на него внимания и игнорируя нарастающий лай собак с чужих участков, я смогла добраться до конца улицы, однако так и не обнаружила ни каких-либо следов, ни нашего Бурана. Бесконечный разноголосый вой начинал меня злить, сбивать с толку. В желудке противно заурчало. А попытки чёрного щенка допрыгнуть до моих рук и клацнуть зубами у рукавов лишь подливали масла в огонь моего девичьего негодования. К слову, стоя на своих четырёх, он доставал макушкой чуть выше моего колена. Я тихонько оттолкнула разбойника ногой, ещё раз оглядывая небольшую территорию. А между тем становилось темнее и темнее. Здесь череда заборов и оград обрывалась. Дальше только две дороги: одна огибала пруд и вела к моему дому, а вторая выводила в большое поле, граничащее с густым хвойным лесом. Я стояла и размышляла, есть ли смысл сейчас прочёсывать в одиночку целое поле или дождаться завтрашнего дня, надеясь, что за это время больше не выпадет осадков. Щенок за это время наконец-то запыхался приставать ко мне и неуклюже сел на задницу, пытаясь привлечь к себе внимание писклявым лаем. Местные собаки с новым остервенением завыли, и мне уже стало не по себе от этого гвалта. Казалось, сейчас точно кто-нибудь выбежит и треснет мне лопатой по затылку в наказание за нарушенный покой. Только я об этом задумалась, как совсем недалеко с звонким хлопком открылась дверь. Щёлкнул шпингалет высокого забора, и я моментально поняла, откуда исходит звук. Когда-то давно этот высокий тёмно-зеленый забор был простой металлической сеткой, а проживала за ним одна очень занимательная персона: парнишка, с которым я играла в одно чудесное лето в году эдак две тысячи десятом. К нам вышел высокий русый парень лет двадцати-двадцати двух, в чьём возмужавшем лице я практически сразу узнала того самого парнишку. Всё тело тут же будто налилось горячим свинцом, ноги перестали ощущаться. Я в нескрываемом изумлении уставилась на приближающегося человека. Человека, с которым пережила одни из самых ярких воспоминаний своей жизни. Сердце у меня било с такой силой, что в груди стало ныть и саднить. — Что ты здесь делаешь? Потерялась? — совершенно спокойно спросил он, укутываясь в наспех накинутую куртку болотного цвета. Я отрицательно мотнула головой. Мы стояли друг напротив друга; кажется, он был выше на голову. Парень хмуро осмотрел меня, пихнув руки в карманы куртки, и остановил свой взор на моих ногах. — Твоя собака? Опустив голову, я увидела щенка и поняла, что от удивления вообще забыла о нём. — Н-нет, — подняла взгляд обратно на молодого человека, подмечая, что за эти годы он не только вытянулся в росте, немного возмужал, но и сохранил ту самую изюминку, что так нравилась мне. Сохраняя холодность в выражении лица и движениях, он на первый взгляд казался высокомерным, равнодушным и неприятным человеком, в то время как в поведении демонстрировал простоту и открытость. Вот такой вот диссонанс. — Сам за мной увязался. Парень улыбнулся, видимо, найдя в этом что-то забавное, и внутри меня что-то круто перевернулось. Я хорошо помнила эту улыбку с ямочками. — А ты сама откуда? Как зовут? — уже серьёзным тоном поинтересовался он, заметно подмерзая на холодном воздухе. Вот она — минута славы. Мне сдавило воздух в лёгких от мысли, что сейчас я назову своё имя, и он тут же вспомнит наше лето. То, как мы шкодили нашей общей компашкой, как ели шашлыки под гитару и постоянно препирались. Но ответа так и не последовало. Что-то вдруг ударило мне сзади в сгиб коленей и я, мало того, что эмоционально потрясённая, так ещё не ожидающая чего-то подобного, рухнула на снег. Задела головой своего знакомого, завалилась набок, словно неуклюжая матрёшка. Услышав протяжный приглушенный стон боли, прерываемый нецензурной бранью, я подняла голову и увидела следующую картину: парень тоже лежал, упираясь одной рукой в снег, а второй хватаясь за промежность так, будто кто-то ему только что хорошенько дал ногой в это самое место. Не обращая на меня внимания, он жмурился и поджимал губы. Сама ещё толком не понимая, что происходит, я обернулась назад с внезапной мыслю, что на нас напали, но увидела лишь щенка. Позже до меня дойдёт, что именно псина вдавила лапами мне под колени и что именно я нанесла урон по мужскому достоинству своего знакомого, при падении весьма удачным способом задев головой. Попытка быстро подняться не увенчалась успехом. Тяжёлый щенок прыгал на мне, играясь, покусывая за капюшон и пытаясь его отодрать. Прекрасно понимая тот факт, что момент нашей судьбоносной встречи уже никак не спасти, что, как бы не постаралась, ничего красивого из этого уже не слепить, я не стала обременять себя мучительным чувством неловкости. Собрала последние остатки сил и села на снег, сбрасывая с себя собаку. Мне хватило нескольких секунд на то, чтобы встать, бросить последний взгляд на знакомого, а затем пуститься наутёк в сторону своего дома. «Какой позор…» — с укоризной отзывался голос в голове. Вслед мне летело что-то вроде «Постой!», но я слушала только эхо внутреннего голоса и бежала так, как не бежала никогда. Прыгала по сугробам. Спотыкалась, падала, поднималась и продолжала бежать. Уже у самого пруда убедившись, что погони нет, я позволила себе отдышаться, обжигая горло морозным воздухом. Теперь, когда сознание прояснилось, меня пугала одна простая истина: только что я протаранила лбом причиндалы человеку, который когда-то был моей первой любовью.

***

Медленно ступая вдоль кромки замёрзшего пруда, я мысленно причитала над всей этой нелепой ситуацией и отнюдь не сразу заметила, что за мной вновь увязался тот злополучный щенок. Большая обида затаилась во мне, когда я взглянула в эти счастливые глаза цвета жжёной карамели, но я ни за что и никогда не смогла бы выместить её на животное. Разве что вслух призналась своему новому другу, голос слегка подрагивал от всплеска раздражения, стыда и досады: — Ты испортил очень важный момент в моей жизни. Возможно, даже самый значимый. Ясно тебе? Но, судя по отсутствию реакции, его моя драма мало волновала. Мы выступили к оврагу, и я мельком бросила взгляд на не естественно красное пятно, возникшее в зоне периферийного зрения. В самом низу оврага, на белоснежном снегу среди брызг крови и многочисленных собачьих следов, я увидела окрашенную в грязно-красный светлую шкурку. Кролик — сначала подумалось мне, но потом я пригляделась получше и ужаснулась. У кролика не может быть такой большой шкуры и… Собачьего хвоста. Вот и нашёлся наш Бурашка… Сначала меня одолел внезапный порыв спуститься вниз, чтобы проверить наверняка, но я довольно быстро взяла себя в руки, предполагая, что обратно самостоятельно уже не выберусь. Неприятная мысль, что Бурана, скорее всего, разодрали уличные собаки свербила сознание, сдавливала грудь. А о том, как рассказать об этом старой бабушке, я не имела ни малейшего представления. Чёрный щенок влез мне под подмышку и коснулся холодным мокрым носом моей щеки, привлекая к себе внимание. Я громко шмыгнула носом и перевела взор на него. Несмотря на горечь несчастья, что-то натолкнуло меня на одну причудливую идею. Что, если этот щенок не просто так увязался за мной? Вдруг это некий дар судьбы взамен нашей утраты? Да, может, он не такой белоснежный и не с небесно-голубыми глазами. Может, он совсем не породистый, но вдруг станет самым послушным, преданным и верным, в отличие от Бурана, который норовил сбежать при любом удобном случае? В конце концов, Бураша наш был очень старым, и мы давно уже готовили себя к его уходу. Бабушка моей затеи не поняла и по началу сильно бранилась. Даже выставила щенка за дверь, где он просидел всю ночь, не отлучаясь ни на шаг. В конце концов, она всё же решила впустить его в дом и начать выхаживать, пока я буду продолжать искать Бурана, а заодно и хозяев этого чертёнка. К слову, про увиденное в овраге я ей так никогда и не рассказала. А собака оказалась девчонкой, к тому же шустрой, бойкой, и как-то сама прижилась в нашем доме. Назвать решили Пирой — сокращено от слова «пират».