Ты оступаешься

Жизнь — странная штука. Порой бывает то, что она даёт тебе всё, что ты хочешь, а потом внезапно забирает всё. Да и цена получения этого "всего" была слишком высокой. Эван пережил такую ситуацию. И, знаете, это было довольно трудно. С самого детства Эвана преследовали мысли о том, что он может мешать кому-то своим существованием. Он видел то, что маме сложно и возникла вполне логичная мысль — а что, если бы его не было? Было бы маме легче? Но тогда эти мысли быстро исчезали, заменялись чем-то лёгким и беззаботным. Время шло, а вот мысли никуда не исчезали. Они наоборот, накапливались и ухудшали и без того невеселое психологическое состояние Хансена. Всё пролетело как-то слишком быстро. Первая попытка, вся эта муть с фейковыми письмами и "проектом Коннор". Хорошее дело, построенные на лжи и причинении боли людям, которые в тот момент были близки Эвану. И вот он здесь. В полном, не таком уж и гордом одиночестве. Результатами всей той лжи, которую Эван так усердно вливал сотне, тысяче читателей. Результатами его собственного эгоизма, жалости к самому себе и многих других не самых весёлых вещей. И, будем честны — после конца Эван не раз думал о том, чтобы попробовать повторить попытку самоубийства. Причин было более чем предостаточно. И что иронично, его собственные слова по поводу того, что "Никто не заслуживает быть забытым" казались ему неприменимыми к себе. Если быть еще честнее — один раз Эван даже взял в руки нож, планируя перерезать себе вены. Но остановился, потому что для жизни была одна большая причина. Мама. Единственный человек, который остался с Эваном, когда вся штука с проектом закончилась. Она ведь делала всё, чтобы Эван ни в чём не нуждался, всегда пыталась ему помочь, даже если сам Хансен этого не замечал. Она так сильно старалась быть хорошей матерью и... Два раза парень уже причинил ей боль. Он не мог поступить так еще раз. Просто не мог. Слишком эгоистично ему это казалось. И раз уж сам Эван считал, что ему лучше исчезнуть, то он решил жить потому, что он нужен его маме. Даже если ему так не казалось.