Хроники города Энск

Майор Агеев помогал Хаякаве, доделывая последние штрихи. Несмотря на то, что «машина с автопилотом» как ее в шутку называли обитатели острова, была только прототипом, молодая женщина хотела, чтобы она выглядела максимально аккуратно и красиво. Залив полный бак бензина и подключив аккумулятор, Хаякава с майором отошли на безопасное расстояние. Затем молодая женщина сняла с шеи кристалл люсита, направила его на машину и произнесла заклинание, прочтенное в дневниках Люситы. Камень озарился изнутри голубым свечением. Хаякава замерла в ожидании, но ничего не происходило. Свет люсита погас, а с машина продолжала тихо и неподвижно стоять. Когда женщина уже отчаялась, в машине внезапно сам по себе затарахтел стартер, загорелись фары и завелся двигатель. Несколько секунд постояв на месте, машина внезапно сорвалась с места и, угрожающе набирая скорость, покатилась на них. Майор уже хотел, схватив Хаякаву за руку, оттащить ее с дороги, но машина сбросила скорость и остановилась рядом с ними. - Кейв? - осторожно спросила женщина, робко подходя ближе и аккуратно берясь за ручку двери. Ответом ей послужил гудок и рычание двигателя, от которого она с испугом отпрянула от машины. Судя по всему то, что было заключено в ядре радовалось тому, что снова может самостоятельно передвигаться. - Тебе нравится твое новое обличие? Это, конечно, не гигантский робот-садовник, но хоть что-то… Кейву нравилось. Он вновь тронулся с места и сделал вокруг Хаякавы, на всякий случай сжавшей в кулаке кристалл люсита и готовой в любой момент произнести формулу остановки, круг почета. - Ты нас не покатаешь? - неуверенно спросила женщина. - Ну, чтобы проверить, как ты освоился с новым «телом»? Ответом ей послужили пригласительно щелкнувшие дверные замки. Нажав на ручку, она без труда отворила дверцу. Машина не двигалась с места, ожидая, когда пассажиры устроятся внутри. Хаякава, несмотря на отсутствие у нее водительских прав, сама села за руль, предложив майору занять пассажирское место. Тот так и поступил. Пристегнув на всякий случай ремни, они приготовились к пробной поездке. - Поехали! - скомандовала женщина, легонько тронув педаль газа. Та сама опустилась, едва носок туфли успел коснуться ее, мотор взревел пуще прежнего и машина, словно ее пришпорили, резко сорвавшись с места и набирая скорость, покатилась по дороге. Хаякаву и майора в момент старта отбросило на спинки сидений и вжало в них. - Тише, не так быстро, пожалуйста! - взмолилась молодая женщина, силясь дотянуться до педали тормоза, но ей это никак не удавалось сделать из-за далеко отодвинутого назад кресла. Впрочем, Кейв внял ее просьбе и, плавно сбросив ход, поехал на скорости около двадцати километров в час. Хаякава испытывала при этом детский восторг. Она ласково гладила руль машины, будто она была живым существом. Кейву это явно нравилось, он начинал вилять из стороны в сторону и сигналить. Накатавшись вдоволь и пообещав дозаправить машину при первой же возможности, Хаякава попросила остановиться у жилого комплекса. Высадив их у входа в кают-компанию, машина сама по себе покатилась в гараж, откуда ее не так давно выкатили для модернизации. Тут как раз все и случилось. Майор, видя, что у Хаякавы самое благодушное настроение, решил, что сейчас самое время поговорить с ней на тему, которую он тщательно старался избегать. С тех пор, как по его вине Лапута едва не потерпела крушение, прошло уже больше полугода, но у него до сих пор не выдавалось подходящего случая извиниться перед молодой женщиной. - Я хотел поговорить о том, что тогда произошло, - неуверенно начал он, видя, что она находится в хорошем расположении духа. - Когда мы Лапуту побили… - Да, очень грустно получилось, - вздохнула Хаякава. - Сколько растений тогда от холода погибло! - В общем, я хотел извиниться, - продолжал Агеев, не чувствуя, что портя своей собеседнице настроение он сам себя ставит под удар. - Я надеюсь, ты на меня не сердишься? - Сержусь, - полушутя-полусерьезно ответила женщина. - До сих пор. Немножко. И извинений не приму! - Но ведь там ничего же страшного не произошло, - продолжал развивать свою мысль майор. - Только царапина, и ту быстро заделали… - Давай не будем больше вспоминать об этом? - предложила Хаякава, которой самой не доставляло никакого удовольствия вспоминать прошедшие события. - Может, ты согласишься принять от меня этот скромный подарок в качестве извинений? - Агеев порылся в кармане и достал из него две белых бумажки. - Завтра в кино «Дети капитана Гранта», можешь сходить с мужем или дочерью… Это было уже слишком даже для Хаякавы. Променять несколько оранжерей с самыми редкими, выращенными тяжелым трудом и ее собственными руками растениями на какие-то билеты? - Знаете, Александр, - грозно начала она, задыхаясь от возмущения, - я была о вас куда более высокого мнения. «Только царапина», говорите? Да вам за такую «только царапину» было бы лучше на всю жизнь остаться… Архинея!!! - в порыве гнева выкрикнула она и, не останавливаясь и не обращая внимания на метаморфозы, происходящие с ее собеседником, продолжила свою грозную тираду. Немного придя в себя, молодая женщина наконец обратила внимание на сидящего на полу и укоризненного глядящего на нее в ожидании, когда она закончит свой монолог, птеродактиля и решительным шагом направилась к столу. Майор деликатно отодвинулся с ее пути, зная, что, пребывая не в духе, Хаякава, может бесцеремонно пнуть его. Подойдя к столу, она набросала коротенькую записку с извинениями и просьбой превратить Агеева обратно в человека, свернула ее в трубочку и повернулась к птеродактилю, холодно глядя поверх него. Майор, понимавший, что зашел слишком далеко, с трудом передвигая перепончатыми крыльями, подполз к ней и, запрокинув клюв, как птенец в ожидании кормления, замер. Несколько секунд подумав, словно размышляя, достаточное ли наказание потерпел ее обидчик, Хаякава вложила ему в усеянную мелкими зубами пасть записку и сдавила ее ладонью, чтобы бумага не потерялась. Это означало, что извинения приняты. Агеев благодарно поклонившись, пополз от нее, пятясь, из опасения, что она передумает и отнимет записку, отполз подальше, после чего выскользнул в щель неплотно закрытой двери. Оказавшись на безопасном расстоянии от темпераментной женщины, он смог, наконец, выдохнуть с облегчением. Тяжело хлопая крыльями, майор поднялся в воздух и направился к приоткрытому для проветривая выходу летающего острова. Оказавшись за пределами купола, он взял прямой курс на авиаотряд, где поджидал его спаситель и наставник Юрий Задорожный. Добравшись до аэродрома, он не долго думая приземлился у здания командования. - Привет! - улыбнулся радист Цукуров, сидевший за столом в штабе, когда дверь, которую до этого несколько минут отчаянно царапали снаружи когтями, наконец, открылась и внутрь протиснулся птеродактиль. - Опять с Хаякавой повздорили? Я смотрю, ты буквально окрылен от счастья! - Очень смешно, - прокаркал майор, все же про себя оценив иронию сослуживца. - Генерал где? - Уехал, - лицо радиста внезапно посуровело. - Никому ничего не сказал, просто снялся и куда-то уехал на штабной машине. Мы сами теряемся в догадках, что могло произойти. Оставил только записку, что вернется через семь дней… Эй, ты куда? Ничего не ответив, Агеев выскользнул обратно на улицу и вновь поднялся в небо, намереваясь вернуться на Лапуту. Окончательно успокоившаяся Хаякава очень удивилась внезапному возвращению майора. Она всего пару раз из обиды превращала Агеева в птеродактиля и каждый раз тот не показывался по нескольку дней. - Александр Александрович? - удивилась она, вновь увидев птеродактиля и бросаясь ему навстречу. - Извините, пожалуйста, не сдержалась! Сама не знаю, что на меня нашло… - Ничего страшного, - прокаркал Агеев. - Я не в обиде. На самом деле, это моя вина, не следовало нам предаваться воспоминаниям. - Да, пожалуй, - покусывая губы от волнения, ответила Хаякава. - А почему ты до сих пор не стал человеком? Товарищ генерал не хочет? Давайте, я ему позвоню, попрошу?.. - Юра уехал, - объяснил майор. - А из всех, кто владеет заклинанием, осталась только ты и господин Рейфорд. - Давайте, я вас обратно в человека превращу! - спохватилась Хаякава, отступая на шаг от птеродактиля. - Архинея! - Ничего не произошло. - Архинея! Архинея! - На разные лады повторяла молодая женщина, ожидая результат, но все оказалось тщетно. Видя, что ей не удается трансформировать майора, Хаякава тут же бросилась звонить Оуэну-Рейфорду-третьему. Выслушав ее сбивчивый рассказ, старик тяжело вздохнул: - Когда ты превращала его, то пожелала ему навсегда остаться птеродактилем. - Но как же… - У Хаякавы задрожал голос. - Я же не могла! - Ты на самом деле очень сильная колдунья, - объяснил старик. - Хоть твои способности и не раскрыты до конца. - Что же теперь делать? - У молодой женщина защипало в носу, а на глаза навернулись слезы. - Даже и не знаю, - понимающе вздохнул Оуэн-Рейфорд. - Я поищу что-то в своих книгах, а пока… Пока майор может обратиться за помощью к вашему пушистому другу, вдруг он что придумает? - Товарищ майор, - Хаякава присела подле птеродактиля и ласково погладила его по клюву, - вам нужно лететь к Генри. Простите меня, пожалуйста!.. - Внезапно она разразилась рыданиями. Утешив ее как мог и ободрив, майор поспешил улететь, чтобы не расстраивать женщину. Хаякава же, отирая тыльной стороной ладони мокрое от слез лицо , направилась к Дону Феандиллю за консультацией. Старик не дал никаких утешительных прогнозов. Он хоть сам и мало смыслил в явлении, именуемом в нашем измерении магией, но полностью полагался на авторитетное мнение своего ученого-коллеги. Посоветовав ей напоследок слетать за помощью на Землю Лем, он сообщил, что устал и хочет поспать, после чего медленно просочился сквозь пол, оставив Хаякаву наедине с собой. Пребывавшая в отчаянии молодая женщина вернулась к себе в каюту, быстро оделась в первое, что подвернулось под руку, подманила к себе ближайшего грифона и, взобравшись ему на шею, полетела к голубятне, служившей порталом между измерениями. *** - Но что я могу сделать! - воскликнул пришелец, заламывая лапки. - Я только доктор, а не волшебник! - Ты же как-то вернул Акиро облик человека, - похрипел майор. - Может, так же попробуешь? - Акиро просто не мог сам настроиться на верный лад! - заламывая лапки от волнения, жалобно воскликнул пришелец. - А в твоем, Саша, случае я не представляю, что придумать и с чего начать. - Вот что, - решительно объявил брат-сержант, молчаливо наблюдавший за этим диалогом. - Давайте все сначала как следует поедим, а то на голодный желудок вы точно ничего не придумаете, да и картошка остынет. Майор, тебе во что насыпать, в таз, или, может, в графин? - На лице Василия проскользнула едва различимая усмешка. Они закончили ужин, после чего Генри, отведя Василия в гостиную, попросил его хоть как-нибудь развлечь их гостя, пока он ищет какое-нибудь средство. Брат-сержант утвердительно кивнул и вернулся к ожидавшему их майору. Пришелец же отправился в спальню, сел за свой стол и, разложив вокруг себя многочисленные тетради и блокноты, в которые тщательно и аккуратно заносил все, что ему удалось изучить или узнать, принялся искать все, что имело отношение к трансформации. В доме пришельца воцарилась тишина, нарушаемая только шорохом и тихими разговорами с кухни, тиканьем часов да сопением Найджела, ни на шаг не отходящего от своего хозяина. Внезапно на кухне послышалась какая-то возня. Обеспокоенный Генри отложил книгу и быстрым шагом направился на звук. Василий стоял, беспомощно прижавшись к углу, а на полу бился, хрипя, задыхаясь, высоко запрокидывая голову и широко разевая клюв, птеродактиль. Повсюду на полу белели разбросанные костяшки домино в которое, судя по всему, они и играли. - Подавился! - брат-сержант успел произнести только одно слово. Генри, отлично изучивший анатомию птеродактилей, знал, что делать. Подскочил к пострадавшему и, упершись тому в затылок коленом, тем самым заставляя его наклонить голову к полу, с силой хлопнул ладонью по спине. Из пасти майора на пол со звоном выскочила одна из случайно проглоченных костяшек. Птеродактиль, получивший, наконец, возможность спокойно вздохнуть, растянулся на полу, благодарно глядя на своего спасителя. - Кто же с птеродактилем в домино играет? - осуждающе спросил пришелец, возвращаясь к прерванной работе. - Лучше спать ложитесь, пока еще до шашек, или того хуже, до шахмат дело не дошло.