Одиннадцатое ноября

      Я проснулась от лёгких толчков и материнского бормотания на тему того, что у всех людей «дети, как дети», а у неё две беды на её немолодую голову. Звук голоса госпожи Чамкыран резал хуже бритвы, и мне пришлось открыть глаза, чтобы столкнуться взглядом со своей непримиримой матерью. — Проснулась, лентяйка?! — торжественно вопрошала Фазилет, будто от этого вопроса я должна была ощутить себя самым ничтожным существом на планете. На часах всего десять. Десять утра, которые никак не могли повлиять на решение глобальных проблем. Если коротко, то мой сон не мог помешать никому из смертных. Но не все в этом доме были согласны. Увидев, что слова возымели эффект, мама усилила громкость, и теперь нас могли слышать дружелюбные соседи. Мы переехали в этот район всего пару месяцев назад. С тех пор много воды утекло. Семейство Эгемен развалилось на маленькие отдельные частички. И одна из частичек отныне была прочно связана со мной. Ягыз. Мысль о нём оказалась приятной и тёплой, по моему сонному лицу расползлась довольная улыбка. — Улыбается она! Улыбается! Тебе было сказано, что сегодня мы едем в банк, а ты спишь, как сурок! Совсем скоро обленишься! В твои годы девушки мечтают о другом. О детях, муже, доме! Тут она была неправа. Я мечтала. Только это не были абстрактные мечты о том, как всё должно быть. Надежды были связаны с одним человеком, имя которого — Ягыз Эгемен. Именно с ним мне хотелось вышеперечисленных ценностей. — Мама, мы с Ягызом… — залепетала я в оправдание, но была прервана новым потоком. — «Мы с Ягызом» говорит! «Мы с Ягызом»! Что вы с Ягызом? Он не появляется в этом доме, приезжает за тобой, увозит и привозит. Вот и всё твоё «мы с Ягызом»! Мне опять нужно его подталкивать и лично разговаривать?! Мысль о том, что мама могла воплотить угрозу в жизнь, заставила меня подорваться с максимальной скоростью. Порыв приятно удивил госпожу Фазилет, она усмехнулась и с видом хищника, который вот-вот сомкнёт челюсти на горле жертвы, заявила: — В банк мигом! А потом заедем за сестрой. У тебя есть пять минут! Я собралась в рекордные сроки и отправилась в злополучный банк. Госпожа Фазилет наотрез отказывалась оплачивать коммунальные платежи через интернет, заявляя, что одна беда от этих электронных машин. Ей нужно было лично вручить деньги кассиру, как это делало большинство пенсионеров, а потом с видом победителя отправиться домой с квитанцией и печатью банка. Я не могла бороться с предрассудком, потому мы с Эдже раз в месяц по очереди покорялись судьбе. Смяв в руках номерок и ожидая очереди, я мыслями была в другом месте. Вчера привезли документы из офиса, который мы снимали вчетвером. Ягыз, Синан, я и Ниль. После разлада между учредителями, компания развалилась. Ссора бы рано или поздно случилась при любом раскладе. С тех пор Эгемен ни разу не затронул тему прошлого, не вернулся в тот проклятый вечер и не назвал Синана по имени. Кусок солидного «прошлого» я решила спрятать на антресолях до лучших времен, однажды мы снова поговорим об этом. Но не тут-то было. Чёрт дёрнул меня перебрать каждую бумажку и добраться до личных дел сотрудников. На папке Ягыза Эгемена я задержалась дольше всего. Сначала я бездумно листала, не понимая для чего. Остановилась на копии его удостоверения. Одиннадцатое ноября. Он родился одиннадцатого ноября. Безупречный человек с идеальным прошлым. У меня не было прошлого в хорошем смысле этого слова. Бедный район, плохое образование, скандальная семья и отсутствие воспитания. Я всегда жила далёкими мечтами о том, что всё изменится. Должен был найтись человек, который ворвётся в мою жизнь и вытащит из дерьмовой лужи собственных страхов. Невольно данная миссия была возложена на Синана. Как я ошибалась! На меня смотрел серьёзными серо-зелёными глазами господин робот с фотографии, прикреплённой к документам. Холодильник и самый лучший человек во всём мире. Я не заслуживала его. Но любила. Любила до дрожи в руках и полного отключения органа, который именовали мозгом. —  Хазан! Я с кем разговариваю?! — грубо окликнула мать и мне пришлось вынырнуть из собственных мыслей, чтобы возвратиться в реальность, — ты на ходу спишь! Идём, я оплатила! По дороге домой маман невзначай поинтересовалась о том, должен ли приехать Ягыз. — Не знаю, — жалобно протянула я, в надежде, что мои молитвы будут услышаны Аллахом, она перестанет задавать вопросы. Но похоже, Всевышний был бессилен перед напором госпожи Фазилет. Молитвы улетели не в ту сторону, а намерение матери поговорить о моём мужчине осталось прежним. — А что ты знаешь, дурья голова? Что? Вы вместе два месяца. К чему ведут эти отношения? Почему он не показывается мне на глаза и не просит твоей руки? — Потому что рано, мама! Рано! Не вздумай ему об этом говорить! — Это ещё почему? — возмутилась приставучая родственница, и я поняла, что пропала. Пропала навсегда. Бороться с мамой было невозможно, а если она рискнёт прийти к Ягызу с разговорами о браке, то я не смогу посмотреть ему в глаза. Глупая гордость твердила о том, что мужчина должен принимать подобные решения самостоятельно. Любимая маман заставила Синана сделать предложение. Это закончилась скандалом, разбитым стаканом, расставанием на набережной и грандиозной местью. А ещё сердце Ягыза было ранено. Поэтому допустить подобный вариант развития событий я не могла. Всё должно произойти само. — Он предлагал, я отказала. Кажется, мать готовилась меня проклясть. Её лицо покраснело, на шее вздулась вена, а рот открылся, чтобы окатить отборным потоком брани. Должно быть, мне собирались высказать то, что я кусок идиотки. Или что ни на что не гожусь. Но госпоже Фазилет удалось удивить. Она выдохнула и заявила: — Хазан, ты дура. Это было новое словосочетание в мамином лексиконе. Либо она тайком от меня закончила курсы о нормах поведения в обществе, либо устала бороться. Скорее второе, чем первое. — Локти потом будешь кусать, да будет поздно. Ей делают предложение, а она разбрасывается. Ты кричала мне, что любишь его. Что тебе помешало? — Слишком рано, — пробормотала я, краснея и проклиная свою нерешительность. Почему я не могу, как прежде, рявкнуть, чтобы не смели лезть в мою жизнь? Когда я влюбилась, то вся смелость была потеряна. Запахнув ворот пальто посильнее, я поёжилась от пронизывающего ветра. Стамбульская осень умела быть холодной и обманчиво тёплой. На душе было паршиво. Я обманула мать. Но чувство вины зрело именно перед Ягызом. А если госпожа Фазилет вздумает к нему пристать на тему того, что надо бы повторить предложение строптивой дочурке? Всё-таки сбагрить меня замуж побыстрее — основная цель моей дорогой матери. — Я пригласила Ягыза к нам на ужин, — уведомила драгоценная родственница, когда мы занялись на кухне приготовлением обеда. Огромный кочан капусты буквально укатился из моих рук и упал со стола вниз под громкие причитания матери. — Зачем? — Затем, что надо собраться. Он совсем не общается со своей семьёй. Человек живёт один. Тебе и в голову не пришло, что ему может быть одиноко? Не пришло. К моему стыду не пришло. Мне казалось, что горе нужно пережить внутри себя. И тогда появятся силы на то, чтобы смело смотреть в глаза окружающим. Но мама была права. — И что он ответил? — Приедет, приедет твой Ягыз. Фазилет ещё никто не отказывал!

***

… Собрав волосы в высокий хвост, несмотря на то, что они были короткими. Я придирчиво оглядела себя в зеркале. — Готова? — в комнату заглянула любопытная мордочка младшей сестры. — Сестра! Ты невероятная красавица. Ягыз будет очарован. — Он сто раз меня видел. На сто первый что ли будет очарован? — проворчала я и отвернулась, покрутившись перед зеркалом несколько раз. — По-моему, он не успевает выйти из состояния очарования, влюбляясь с каждым разом больше, — отметила Эдже и подошла ближе, чтобы поправить на мне ярко-красную кофточку. — Не болтай ерунды! — отмахнулась я и поспешила к матери на кухню, чтобы завершить все приготовления. Сегодня кудряшки на голове любимой родственницы были накручены мельче обычного и залакированы более тщательно. Мать готовилась к мероприятию. Оставался вопрос: к какому. Ягыз не заставил себя ждать. Он явился ровно в семь и галантно вручил всем по букету цветов, легко коснувшись моей щеки губами. Поцелуй был невинным, но мама грозно сверкнула в нашу сторону глазами. Эгемен никак не выказал возмущения или обиды, пожал плечами и занял отведённое место за столом. Ужин протекал в тишине и ничего не предвещало беды. А потом Фазилет прокашлялась. И моё сердце заныло. Интуиция не обманула. Мужчина улыбнулся, отложил прибор в сторону и ласково посмотрел на меня. Я знала этот серьёзный, задумчивый взгляд. Он проникал в самую душу и вынимал сердце. И сил сопротивляться не было. Я была готова растаять и пойти за ним, не спрашивая куда. От моей гордости и здравомыслия всегда оставались ошмётки после пронзительного укола любимых глаз. — Хазан, я давно собирался с мыслями и хотел сказать тебе. То есть спросить. Мать одобрительно кивала после каждого слова, как китайский болванчик. Мои руки непроизвольно сжали скатерть. Нет, нет, нет. Нельзя. Не так. — Я испытываю к тебе самые глубокие чувства. У меня серьёзные намерения, и я понимаю, что… Фазилет заёрзала в нетерпении, улыбаясь и готовясь в любой миг зааплодировать. Эдже тревожно следила за моей реакцией. — И я понимаю, что любые отношения должны куда-то вести. Неужели с ним успели поговорить? Алая краска стыда залила моё лицо, и я в смятении умоляюще посмотрела на Ягыза. Он встал и подошёл ко мне, а я уткнулась невидящем взглядом в пустую тарелку не в силах поднять голову. Мама поговорила с ним. Она заставила. В этом больше не оставалось сомнений. Его протянутая рука помогла мне подняться. Эгемен обратил внимание, как дрожит ладонь. Он заметил моё волнение. — Хазан, выходи за меня замуж. Повисла пауза. Кровь прилила к ушам, и я замотала головой. Как мама могла вмешаться? Как Ягыз мог повестись? Зачем? Почему именно так? Глаза наполнились слезами, я вырвала руку из его ладони и твёрдо произнесла: — Нет. Фазилет громко выдохнула, Эдже закашлялась, а Ягыз смотрел на меня и не верил в то, что я отказала. Сердце в груди было не согласно с моим решением. Оно билось, как ненормальное, но не желало принимать на веру сказанные слова. Я сглупила. Как выяснилось моя гордость никуда не делась, а лишь спала под тёплым пуховым одеялом, согретая любовью желанного мужчины. Но теперь пришла пора проснуться. — Прости? — вежливо переспросил Ягыз и сделал шаг назад. Он больше не смотрел на меня, всё было ясно без слов. — Она перенервничала, — залепетала мать и поспешила встать рядом с нами, чтобы в случае чего вернуть мужчину на исходную, если бы вдруг он решил попытаться сбежать. — Я ответила. Нет. Твёрдости в моём голосе мог позавидовать любой грецкий орех. Упрямству тоже. Но лидировала разумеется глупость. Именно она занимала почётное первое место на пьедестале. — Простите, я вынужден вас покинуть. Госпожа Фазилет. Эдже. — Яркий изумрудный взгляд устремился мне в самую душу. — Госпожа Хазан. Хорошего вечера. Он назвал меня госпожой. И ни разу не обернулся, когда шёл к дверям.