The way of the sword part II

Вакия проснулся от того, что кто-то на него смотрел. Вообще в последнее время спал он очень чутко, тихий голос или чье-то присутствие улавливал сразу. Вот только глаза открывать он не спешил, ведь опасность он бы точно почувствовал, да и в состоянии ками никакой тревоги не наблюдалось. Ну ладно, а ещё кроме всего прочего он безошибочно узнал это посапывание. Узнавать Перца даже таким способом, высший класс... – Я же вижу, что ты уже не спишь. Ты когда просыпаешься, всегда начинаешь хмуриться. – А во сне я этого не делаю? – Нет. Тогда у тебя всегда очень умиротворенное лицо, ты такой... Даже не знаю. Напоминаешь мне ангела из старой детской сказки. – Перестань, я смущаюсь. – Ха, готов поспорить, этого мало, чтобы тебя смутить. А ещё тебе очень красиво с распущенными волосами. Но этим ты похож не на ангела, а на принцесску из того же рассказа. – На ту, которую съел дракон? – Ага. Смотри мне, будь осторожен, а то вдруг тебя тоже когда-нибудь съесть захотят. – Кто, например? – Я не гожусь для такого? – Ты вообще ни для чего не годишься. Только бессмысленную болтовню вести у тебя хорошо выходит. Ты хочешь, чтобы мы шли сейчас? – Почему бы и нет? Чем раньше тем лучше. – Но ведь на улице ещё темно! – Ну и что? Зато твой отец уже бодрствует. – Ну Рантаро, ты настаиваешь, чтоб я с ним всё-таки поговорил? Уверен? – Конечно. Он с тех пор стал более понимающим, всё получится. Конечно, получится... А может, он правда зря так скептически относится к этой затее? Ладно, семнадцать ему стукнет через несколько дней, нельзя оттягивать этот разговор вечность. Перец в него верит. И поддержку ками он теперь всегда ощущает. Да и вообще, он же уже не тот глупый маленький мальчишка, который боится собственного отца. Он уже... Почти официально блейдер. От этой мысли хотелось смеяться от радости. – Чему ты улыбаешься? – Твоя физиономия с утра пораньше никого равнодушным не оставит. – Вот как? Я настолько неотразим? А я то считал своим главным достоинством великолепное чувство юмора. – Оно у тебя странное. – Нет, оно у меня оригинальное. Единственное и неповторимое. – Помолчи хоть чуток, ладно? – если Перец волнуется, заткнуть его обычно почти невозможно. Вакия быстро оделся, кое как расчесался под ехидные комментарии Перца, собрал волосы в высокий хвост. Проверил, чтобы в комнате точно остался идеальный порядок. Выгляну в окно. Ещё раз пересмотрел содержание своей дорожной сумки. – Иди уже, сколько можно тянуть. – Ты ведь меня не забудешь, если вдруг я не вернусь? – Хватит драматизировать. И уж поверь, тебя я на том свете достану. Для большей уверенности он прихватил с собой ножны и наконец вышел из комнаты. Интересно, за полгода он так привык к своему клинку, что уже не мог даже представить себя без него. Как же в доме холодно по утрам, брр. – Папа... Отец сидел за свои рабочим столом. Как всегда там хаотично валялось огромное множество разных бумаг, но сейчас отцу, кажется, не было до них никакого дела. Он внимательно рассматривал что-то у себя в руке и тут же сжал предмет в кулаке, когда заметил сына. – Вакия? Неужели уже пора? – Да. – Но ведь ещё несколько дней осталось. – Мне нужно будет... Помочь друзьям. – Рантаро пойдет с тобой? – Конечно. Вальт и Шу тоже. – Хорошо, – отец устало опустил голову на руки. Волосы у него были собраны в тугой пучок, на блейдерский манер. На самом деле подобную моду он никогда не жаловал, но недавно по какой-то причине перестал регулярно стричься. – Ты даже не позавтракаешь? – Я не голодный, правда. Я пойду? – Подожди, – Вакия непроизвольно напрягся. Светло-голубые глаза отца смотрели на него с непривычной пристальностью. – Папа, всё пройдёт как надо, я скоро вернусь, – через силу он подошел ближе к столу. – Я знаю, – что это, улыбка? Его отец уже сто лет не улыбался... – Посмотри, тебе известно, что это? – Медальон? – металлический, старинный. Вот что отец держал в кулаке. – Да. Он еще и открывается. Взгляни, – внутри там был чей-то портрет. Скорее даже просто чернильный набросок. Вакия вздрогнул, когда понял, кто именно был там изображен. Молчание затянулось. Было видно, что мыслями отец далеко отсюда. Потом он продолжил: – Она подарила мне его очень давно. На удачу... Вроде простая побрякушка, и свой портрет она сама же и нарисовала. Настолько талантливых людей я больше не встречал... Что-то в этом есть. Я очень хочу, чтобы сейчас медальон был у тебя. Чувствую, удача лишней не будет. – Ты уверен? – Когда она умерла... Тогда у меня ничего не осталось, кроме этой железяки, от которой я даже поначалу избавиться хотел, и... тебя. – От меня ты тоже хотел избавиться? – слова вылетело сами собой. Тут же сообразив, что именно ляпнул, Вакия закрыл рот обеими руками. Вот только было явно поздно. Но, как ни странно, отец не выглядел разозленным. – Прости, если заставил тебя думать о чем-то подобном. Ты помнишь, какого цвета у неё были глаза? В таком тоне отец никогда с ним не говорил. Это пугало. Уж лучше бы он начал кричать. А ещё страшнее стало от резкого осознания, что он не помнит. Совсем. Мамины глаза всегда смотрели на него с любовью и особой нежностью, но их цвет... Вакия поймал себя на мысли, что и целостный мамин образ он больше не мог восстановить в памяти. Картинка выходила слишком расплывчатой. – Карие, – любезно подсказал отец. – Очень красивого светлого оттенка. С золотистыми искорками. Возьми, – он надел медальон на шею сыну. – Спасибо... – Ты можешь идти, – Вакия не посмел оглянуться. Уже выйдя из комнаты, он спрятал медальон под куртку. Так будет лучше. Почему произошедшее так сильно его потрясло? Это ведь должно было быть очевидно, что отец любит маму. Но чтоб так сильно и до сих пор… Долгое время родитель был для него почти чужим человеком. И думать, что никаких сильных чувств он не испытывает вовсе, всегда было проще, чем представлять себе его богатый внутренний мир. Перец ждал его возле выхода. – Что-то не так? – Порядок, можно выдвигаться, – еще не хватало, чтобы друг из-за него волновался, ну серьёзно. – Вакия, ты плачешь? – Перец легонько провел пальцами по его щеке. – Нет! Я не плачу! Хватит ерунду молоть! По улице они шли молча. Шу дома не оказалось. Вакия надеялся, что это потому, что он уже у Вальта. И что Фри в этом никак не замешан. Не доверял он этому парню, ничего не скажешь. Вот только вчера сложно было ему не поверить. Слишком убедительно он говорил. И слишком невероятными были все те вещи для того, чтоб их можно было специально придумать. Но на месте Шу Вакия уж точно не стал бы предлагать подобному типу переночевать у себя. Это у него на радостях от возвращения в родной город мозги отбило? Дверь им открыла Ника. – Не шумите, пожалуйста, – прошептала она. Парни только удивленно переглянулись и зашли в прихожую. Там что-то тихо обсуждали Шу, Вальт и Фри. На некотором расстоянии от них сидела Рувей. Поникшие плечи, красные, воспаленные глаза. Если бы Вакия не был знаком с ней лично, мог бы предположить, что она полночи плакала. – А где Ксандер? – спросил Перец с порога. Как никак, остаточно решал именно он, можно ли им будет пойти вместе со всеми. От звука его голоса Рувей вздрогнула. К ней подбежала Ника и крепко обняла. Девушка только прикусила губу, чуть ли не до крови, и зажмурилась. Тревожное чувство внутри Вакии только нарастало. – Что происходит? – Садитесь, не стойте, – Вальт похлопал по лавке рядом с собой. – Как раз решаем, как лучше поступить. – Что тут решать? И так всё ясно. Идем я, Шу, Рувей, Вальт и вы двое. Без лошадей. Большая часть дороги проходит через горы, да и снега слишком много, – Фри демонстративно зевнул. – А с чего вы всё-таки решили взять нас с собой? Ксандер ведь был против? И где он? – Вакия начал вертеть головой, словно надеясь увидеть этого великана прячущегося за печкой или под столом. – Просто Шу уверяет, что вы в любом случае в самое пекло полезете. Так лучше уж изначально держаться вместе. А Ксандер, он... – С ним всё будет хорошо, – в комнату зашла Чихару. – Но как минимум день ему требуется отлежаться, вдруг опять хуже станет. – Я не пойду с вами, – пробормотала себе под нос Рувей. – Почему? – Шу обеспокоенно повернулся к ней. – Не могу оставить Ксандера одного. Да и от меня так проку будет мало. Мы отправимся в путь завтра утром. Постараемся вас догнать. Или хоть успеть до послезавтра. – Да, успеть нужно обязательно. А мы заранее предупредим Зака. Если повезет, то ещё и Луи встретим, – Фри встал и расправил плащ. – Все готовы? – Я ещё не завтракал! – Вальт повис на локте у Шу. – И ты ничего не ел! – Вот голодными я вас точно никуда не пущу! Булочки почти готовы, – Чихару начала накрывать на стол. По всему дому разносился божественный запах свежей выпечки. – Пс, – Перец кивнул в сторону крепко спящей прямо вот так, сидя, Рувей. Что же могло произойти с Ксандером...

***

– Могу вас поздравить, мы идем в обход. Дольше на несколько часов, опаснее тоже. Уверяю, если кто-нибудь из вас сорвется с обрыва, плакать я не буду. Они стояли на пригорке и смотрели на дорогу внизу. По ней двигалась странная процессия: людей было очень много, не меньше тысячи. Хотя в таких больших числах Вакия всегда терялся. У кого-то в руках были вилы, у кого-то простые палки, кто-то вооружился кухонными ножами. Ни одного блейдера. – Знаете, куда ведет эта дорога? К дворцу императора, – изо всех сил Фри пытался казаться невозмутимым. – Но разве до столицы не несколько дней пути? – Именно. Но, как видите, некоторых энтузиастов это не останавливает. – Чего они хотят? – в глазах у Вальта отражался настоящий ужас. – Гарантий хоть на что-то. А чего ещё могут хотеть люди, потерявшие дом, семью, да и вообще всё, что теоретически можно было потерять? Вакия поднял взгляд к небу. Оно было... белым. Подозрительно однотонным. Если повезет, снега сегодня не будет. В обход... Это намного дальше, успеют ли они? На кон поставлено слишком много. Как бы ему хотелось тоже иметь хоть какие-то гарантии...