2
30 октября 2018 г. в 23:36
Лимузин остановился у студии. Господин Бальза с помощником покинул автомобиль и вошел, бегло осматриваясь. Здесь практически не было мебели. Несколько тематических задников, высокий стул, оборудование для регулирования и направления света. Небольшой уголок выделен под новогодний декор: искусственный камин, ёлка с игрушками и гирляндами, огромные коробки с подарками, большой белый ковер с мягким ворсом. Стильно, модно, то, что любят овцы.
— Добрый вечер, Миклош! Признаться, был удивлен Вашему звонку, но, вероятно, расстрою. Мне совершенно нечего Вам предложить. В последнее время совершенно не выбирался из города и снимков по интересующей Вас военной теме в ближайшее время не предвидится, — открытый, буквально кипящий энергией, всё еще не обращенный, фотохудожник был чертовски харизматичен. Йохан за плечом Миклоша сердито просопел, недовольный фамильярностью, с которой смертный обращался к Нахттотеру. Будь его воля, ученик тхорнисха поучил бы фотографа, как нужно разговаривать с главой Золотых Ос.
Сам Миклош был вполне спокоен. Почти как тогда, на выставке, когда он пожал Владу руку и похвалил его работы. По мнению тхорнисха все люди, само собой, были овцами и пищей, однако же попадались среди них и толковые полезные особи. Как этот. А полезным и тем, кто знал свое дело, Нахттотер милостиво прощал их неведение относительно его природы. Это даже было временами приятно, когда собеседник понятия не имеет о том, кем ты являешься, кроме как коллекционером.
— Я по другому поводу. Просматривая каталог выставки, я наткнулся на еще один лот, который показался мне достаточно интересным. И, насколько мне известно, этот снимок не был кем-то приобретен, — надресированный достаточно, чтобы понимать господина с тени мысли, ландскнехт достал из кармана кожаного плаща небольшую брошюру и передал маркоману. Процесс передачи даже не потребовал от Миклоша усилия что-либо говорить или даже поворачиваться к ученику. Лишь щелкнув пальцами, он получил желаемое и передал фотографу.
Посмотрев на разворот, Бондарь удивленно похлопал глазами, улыбнувшись как-то неуверенно:
— Видите ли… — «этот снимок не продается» он не успел договорить, остановленный жестом маркомана.
— Нет-нет. Всё в этом мире продается и покупается. Дело лишь в цене, — Йохан молча поднял кейс, щелкнул замками и приоткрыл. Уложенные ровными пачками банкноты уже по первой прикидке набирали сумму с шестью нулями. Столько Влад не набрал даже за все распроданные на той выставке фотографии.
— Мне кажется, такой умный и талантливый человек как Вы сможет оценить щедрость и выгоду предложения. Хорошие фото требуют хорошей техники, а хорошему фотографу нужна хорошая студия. Сможете запечатлеть виды жарких стран или вершины Тибета. Думаю, еще что-то останется. Но у меня будет одно условие — не говорите, кто приобрел снимок.
Нахмурившийся Йохан одним взглядом давал человеку понять, что данное условие нарушать не стоит, если фотохудожник не хочет приобрести проблем со здоровьем.
Человек оказался в самом деле умным, не стал задавать лишних вопросов, набивать себе цену и упираться. Проводил Миклоша в смежную комнату, где были собраны работы с той самой выставки. Нашел нужную и под личным надзором Нахттотера позаботился о том, чтобы упаковать её самым тщательным образом. Удовлетворенно кивнув, Бальза пожелал фотографу успехов в творчестве. Миклош проследил за погрузкой покупки в машину и поторопил Йохана, не желая дожидаться дождя или еще какой подлости от хмурого неба. Сел в лимузин и спустя полчаса уже шел по коридору Лунной крепости в сторону зала Хаоса.
Двое солдат и Йохан следовали прямиком за ним, внесли дополнение к собранию и были отосланы прочь. Новой образ пополнил коллекцию Миклоша, расположившись рядом с «Мадонной». Выбивающееся из общей тематики изображение нарушало собой весь порядок, но при этом вписывалось весьма гармонично.
Справа от военного кадра с девочкой посреди руин расположился другой снимок. Черно-белое фото, разбавленное красными деталями. Женщина на фото сидит в кресле с высокой спинкой, откинувшись на неё спиной. Глаза мягко и хитро прищуриваются, повернутая немного голова открывает длинную шею, ключицы. На шее тонкая цепочка, отяжеленная спрятавшимся в декольте кулоном.
Яркие, сочные, красные губы. Глубокие глаза, смотрящие на него призывно, почти томно, с притаившимися в глубине этих, на первый взгляд тихих, омутах бесятами. В них читается вызов, как и в уголках улыбающихся губ.
Чёрные волосы, непривычно короткие. Выраженные, точеные скулы. Белая, как мрамор, гладкая кожа, лучащаяся внутренним светом. Подставленная будто под укус, шея.
Тхорнисх цепко прищурился, поймав себя на шальной мысли. В конце концов, он же задавался вопросом, какова кровь этой девушки на вкус. Почему бы теперь не попробовать? В одном он теперь убедился точно — она вызывала у него Голод. И речь сейчас шла не о простом желании поесть. Он специально заморил овечку, перед тем как отправляться в зал.
— Йохан, доставь Паулу Фэриартос ко мне. Завтра. Отказа я не приму.
Предвкушение — половина удовольствия. Это тхорнисх знал очень хорошо. И готов был потерпеть, недолго, сегодняшнюю ночь. Чтобы насладиться завтра. Всем, что она сможет предложить.
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.