Дерево на ветру

Хазан легла спать, оставив дверь в свою комнату открытой на случай, если ночью кто-нибудь — Ягыз или Рекс — проснётся или для любых других непредвиденных ситуаций. Но когда следующим утром она открыла глаза, дверь в её спальню была заботливо прикрыта. Накинув поверх пижамы халат, Хазан поспешила в гостиную, снедаемая тревогой и за своего гостя, и за питомца, и за их (возможно испортившиеся) отношения. Однако оба объекта тревоги были обнаружены ею в целости и сохранности. Рекс грыз косточку на новой лежанке, настойчиво перетащенной из прихожей на кухню, поближе к холодильнику. А Ягыз, переодетый в совершенно другой комплект одежды, что свидетельствовало о его отлучке в собственный дом, мерил широкими шагами кухню, полушёпотом разговаривая по телефону: — А мне всё равно, кто снимал, — гневно высказывал он в трубку. — Я видел снепы, они ужасны! Вся концепция в мусорку, мне ничего не нравится. Нужно переделать! Хазан, впервые видевшая Ягыза в таком состоянии, растерянно застыла у стены, становясь невольной свидетельницей чужого, не касающегося её разговора. Она сделал попытку бесшумно удалиться, но Ягыз, прорычав в трубку что-то неразборчивое на немецком, нажал «отбой» и обернулся. — Доброе утро, — испуганно прошептала Хазан. — Доброе, — казалось, он был напуган не меньше неё. — Прости, разбудил тебя? — Нет-нет, я сама проснулась. А… ты? — Ох, — широкая улыбка вновь превратила его из босса-тирана в прежнего «домашнего» Ягыза. — Я тоже. Отлично выспался! Третий день подряд засыпаю без таблеток, это для меня своеобразный рекорд. И диван у тебя такой удобный, даже ничего не болит на утро. Хазан захлопала глазами, внимая такому бурному потоку информации. — Праздник закончился, — грустным тоном сообщил сосед и помахал телефоном в воздухе, — да здравствует работа. — Ещё же Новый год. — Мы и так затянули с весенне-летним каталогом. Дедлайн был позавчера, как говорится. — Весенне-летним? — опешила Хазан. — Зима же на дворе! — Зима, зима… В конце января первая партия «весны» уже должна лежать на прилавках, а у нас ни рекламных материалов, ни буклетов, ни полиграфии. Полный провал с фотосессией. — И как ты мог такое допустить? — улыбнулась Хазан одним уголком рта. — Да вот, — его взгляд смягчился согревающей душу теплотой, — отвлёкся. Но… всему наступает конец. За чудесными каникулами вновь наступают рабочие будни. — Жаль нельзя отдыхать вечно. — О, нет, — рассмеялся Ягыз. — Ты бы не выдержала меня на вечном отдыхе. Со временем я превращаюсь в ужасного зануду. — Брось! — Да-да, ужасного. Хазан покосилась на Рекса. Щенок выглядел настолько довольным жизнью, насколько вообще может быть довольным типичный представитель семейства собачьих. — Вчера вы поладили, — протянула она, ища глазами миску Рекса. — Ночью он тебе не мешал? — Нет, мы спали до самого утра, как хорошие мальчики. Чтобы скрыть смущение, Хазан потянулась к пакетикам с кормом, на что Ягыз заявил, что покормил щенка. — Ты… что? — не поверила она ушам. — Хазан, я же не безрукий, — принял сосед оскорблённый вид, — да и с собаками имел дело. Даже больше тебе скажу, я с ним ещё и погулял. Комментировать это уже не осталось никаких сил. Хазан просто вытаращила на соседа огромные от удивления глаза. — Там в коридоре разве не его ошейник висел? Она молча и медленно кивнула. — Ну вот, — обрадовался Ягыз, с недоверием всматриваясь в её ошарашенное лицо. — Только пакетиков не нашёл, ну, для этого дела. Пришлось забежать домой. Заодно переоделся и захватил кое-что. Эм-м-м… тапочки. Если ты не против. — Тапочки? — подала, наконец, голос Хазан. — Тапочки, — кивнул сосед. Она опустила взгляд и действительно обнаружила на ногах Ягыза курчавые закрытые тапочки из зелёной шерсти. — Я такие в «Икее» видела, — пробормотала Хазан. — А я их там купил, — объявил довольный Ягыз. — И что, он просто так взял и пошёл за тобой? — она вновь подняла глаза на удивительного мужчину перед собой. — Кто? — не понял Ягыз. — Рекс. — Да, пошёл. Или ты сомневаешься, что я способен быть убедительным? — О, нет! — с поспешностью заверила Хазан. — Я могу сомневаться в чём угодно, но только не в этом. — Лапы я ему тоже помыл… Прости, опять звонят, — Ягыз недовольно уставился на вибрирующий телефон. — Там на плите твоя половина омлета, ешь. И не вздумай снова над ним насмехаться! А то омлет превратится в тыкву. Она даже рта не успела раскрыть, чтобы выдать очередной удивлённый возглас или просто поблагодарить, как сосед убежал в гостиную, откуда посыпалась рваная немецкая речь. — Лучше сейчас расторгнуть все договорённости… Что? Тогда я выгоню и её, и её агента! Хазан вздохнула. Она быстро умылась и переоделась, переложила омлет в тарелку и уселась за стол. Вкусно было невероятно. — Ну вот как можно его не любить? — обратилась она к Рексу с риторическим вопросом. Тот поднял свои собачьи брови, смешно скосил глаза на хозяйку и с придыханием зевнул. — И я говорю — никак! — резюмировала Хазан. — С этим агентством мы больше не работаем! — донёсся из гостиной грозный рык. — Потому что я так сказал! Рекс настороженно приподнял одно ухо. — Ух, — поёжилась Хазан. — Страшно. Кстати… Она завертелась в поисках собственного телефона. Радость этого утра вдруг омрачилась невесть откуда взявшимся неприятным и неясным предчувствием. К сожалению, оно не подвело. На экране смартфона горело уведомление о нескольких пропущенных вызовах. В мессенджер. С незнакомого номера с турецким международным кодом. — Этого ещё не хватало. Хазан скрыла уведомление, перевернула телефон экраном вниз и уставилась перепуганным взглядом внутрь себя. Неужели мать всё же выполнила угрозу и дала её номер брату Ягыза? За что? Нет, ну действительно, за что?! — Ах, мама, ах, — прошептала она с горечью. Но ведь Хазан ничего плохого не сделала, даже не подумала сделать! Просто промолчала. Надо было сразу рассказать Ягызу про ту несчастную смску от матери, чтобы теперь не придумывать, откуда внезапно взялись эти пропущенные звонки. Но ведь ещё же не поздно? Внезапно обнаружившийся рядом сосед заставил Хазан вздрогнуть. Ах, эти дурацкие бесшумные тапочки и такое же дурацкое гнетущее чувство вины, поселившееся внутри! Впрочем, Ягыз не обратил на её состояние никакого внимания, выглядел он крайне расстроенным, если не сказать угнетённым. — Что случилось? — Дело дрянь, — покачал он головой сокрушённо, — во всей чёртовой Европе нет человека, который мне нужен. — Поделись со мной, Ягыз. Кто тебе нужен? — Модель, которая бы меня устроила. Человек с лицом. Хазан удивлённо приподняла брови: — Но ведь… ведь ты работаешь с сфере моды, и любая девушка из любого агентства может рекламировать твою одежду! — В этом и загвоздка. Мне не нужна любая, мне нужна та самая. Посмотри. Посмотри, Хазан! Он ловко выудил из заднего кармана джинсов гаджет, по размерам напоминающий то ли огромный смартфон, то ли отпиленную половину стандартного планшета, и, разблокировав его, принялся листать фото на экране. Хазан не успевала следить за сменяющимся калейдоскопом из женских лиц и тел, хотя ей, чего греха таить, очень хотелось бы рассмотреть их повнимательнее. Она протянула руки к гаджету, и Ягыз послушно вручил его ей, а сам сгрёб посуду со стола в раковину и принялся намывать её, бубня под нос: — Вот, посмотри. Разве это лица? Просто разукрашенный картон. Никаких эмоций, ни намёка на чувства… — Я думала, что задача моделей — демонстрировать одежду, не затмевая её. — Да, если мы дефилируем на модном показе или в каком-нибудь шоу-руме. Но я-то искал другое. Даже специальный кастинг проводил. Мне хотелось видеть за ширмой образа какую-нибудь историю. Чтобы лицо на рекламном баннере цепляло. Чтобы заставляло задуматься и взглянуть ещё раз, по-новому, а не просто подумать: «О, блузочка прикольно смотрится, ну конечно, на такой фигуре всё сидит идеально!». Скажи, разве не так считает подавляющее большинство женщин при виде рекламы одежды? — Возможно, и так… — пробормотала Хазан. — Не знаю. У меня сложные отношения с одеждой и, тем более, магазинами, в которых её продают. — Как иронично, — вздохнул Ягыз. — Листай, листай, там полное фиаско. Хазан в упор не видела никакого фиаско. Наоборот, облачённые в модные кусочки ткани юные нимфы с идеальными, как пропорции «золотого сечения», телами и лицами красиво стояли, красиво сидели и, в целом, красиво находились в кадре. — Я ничего в этом не понимаю, — разочарованно протянула Хазан. — Мне кажется, красиво. — Ну да, — хмыкнул Ягыз. — Красиво. Стерильно. Без души. Он поставил мокрую посуду в сушку, вытер руки, подошёл к Хазан сзади и нежно обнял. — Прости, что гружу тебя рабочими моментами. И это ещё мизерные дозы моего трудоголизма. Не знаю, выдержишь ли ты меня в обычные будние дни… — Это довольно обидно, знаешь ли, — Хазан провела по его руке ладонью и положила подбородок на бицепс. — Звучит так, будто ты нужен мне только по праздникам, свободный от дел и готовый тратить на одну меня все свои силы и время. — Рад, что это не так, — Ягыз чмокнул её в макушку и убрал руку. — А я была бы рада быть полезной тебе, но правда ничего не смыслю в рекламно-модельной сфере… — Довольно спорное утверждение, исходя из того, что я видел на улицах Берлина. Глаза Хазан сами собой принялись закатываться под веки. — Вот только не начинай про наш злосчастный проект, Ягыз Эгемен! Я так надеялась, что все о нём позабудут. — Что, опять-таки, было бы крайне странно, — загадочно поигрывая бровями, проговорил Ягыз, — учитывая недавнее интервью фрау Берг, которое она дала кабельному телеканалу… — Какое ещё интервью? — подпрыгнула на стуле Хазан. — Так, стоп. Погоди. Ты что, следишь за моей начальницей? — Я бы не назвал это слежкой, — хмыкнул он. — Обычное любопытство. — А я бы именно так и назвала! О чём она говорила в том интервью? — Скажем так, ваш отдел ждёт много новых и увлекательных приключений. — Божье наказание! — Хазан уронила голову на сложенные на столе руки и принялась биться о них лбом. — Наказание, наказание, наказание… За что мне это, Ягыз? Он присел рядом и аккуратно убрал с её лица выбившуюся из причёски прядь тёмных волос. — Я могу чем-нибудь тебе помочь? — Не знаю, — шмыгнула носом Хазан и поднялась. — Мне надо поговорить с Линн, э-э-э… с коллегой. — А мне надо работать, — вздохнул Ягыз и встал. — Созвонимся? — Да, — кивнула Хазан, испытывая лёгкую грусть оттого, что им придётся ненадолго расстаться. — Ягыз! Он обернулся и замер, ожидая её дальнейших действий. Хазан подошла, привстала на цыпочки и крепко обхватила соседов торс — обняла. — Ягыз, спасибо тебе, — прошептала она, — спасибо тебе за то, что… За то, что ты такой. Он усмехнулся, и его глаза при этом засверкали довольным, счастливым блеском. Притянув Хазан к себе, Ягыз наклонился и подставил губы под поцелуй. Поколебавшись полсекунды, она всё же поцеловала его, легко, невесомо, почти не соприкасаясь. Его усмешка стала ещё шире, а взгляд вспыхнул поистине пугающим лукавством. Но задерживать и целовать по-настоящему он её всё же не стал. Обхватив ртом и слегка оттянув её нижнюю губу, Ягыз выпустил Хазан из плена своих рук и губ, игриво подмигнул ей и удалился, оставив о себе лишь напоминание в виде зелёных шерстяных тапочек в прихожей.

***

Линн удалось вызвонить с большим трудом. Когда она наконец ответила на вызов, её голос утонул в странных выкриках, собачьем лае и Бог весть ещё каком шуме, доносящимся из трубки. В итоге они договорились обменяться текстовыми сообщениями, и с этим дела пошли лучше. Выяснилось, что Линн со Штефаном заняты последними приготовлениями к предстоящему мероприятию, после окончания которых госпожа Ларссон совершенно свободна. Они встретились в небольшой кафешке недалеко от места работы. Этим праздничным вечером народу там было битком, и им с трудом удалось найти свободный столик. — Ты придёшь? — спросила Линн. — В смысле, на наше грандиозное объединение? — Даже не знаю. Если нужно… — От пары рабочих рук я бы не отказалась. Даже от двух пар, так что соседа своего тоже бери. — И снова не знаю, — понурилась Хазан, — у него там что-то с работой, вряд ли сможет. — И-и-и-и! — издала писк умиления Линн. — Значит, у вас всё серьёзно? — Ага, настолько серьёзно, что он в курсе о каком-то Карлином интервью, а я даже ни сном ни духом! — О, не напоминай… — И ты тоже не сказала мне! — Хазан нахмурила брови. — Что затеяло это божье наказание? — Я сама толком не поняла, — хмыкнула Линн, разливая по чашкам принесённый официантом зелёный чай. — А если поняла правильно, то можно смело заявлять, что у фрау Берг поехала крыша. Она решила устроить социальное реалити-шоу! — Реалити-что? — Шоу, Хаззи. Шоу. Из нашей долбанной жизни и работы. Это будет довольно унылое зрелище… — В смысле, шоу? Как? Зачем? И, самый главный вопрос, давно ли она проверялась у специалиста? — Будь трижды неладен их с Лукасом проект, но его заметили в прессе и на телевидении, и они там у себя в начальственных верхах решили, что это будет отличной возможностью популяризировать профессию соцработника в народе. Мы будем таскаться по неблагополучным семьям, а за нами следом оператор с камерой. Звучит, как сценарий дурацкой мелодрамы. — Ну, нет! — Хазан протестующе воздела руки к небесам. — Всё, что угодно, но только не это! Я в подобном учавствовать не собираюсь! — Ты же понимаешь, Хаз, что нас никто особо спрашивать не будет. Что-то не нравится — дверь там. У нас в отделе и так уже очередь из тех, кто хочет в телек попасть. А если ты со своими беженцами на пару взбунтуетесь, то тебе быстро найдут замену, потому что беженцы — это остросоциальная тема, и под них уже написан сценарий… — Вот именно! Сценарий! Вряд ли телевидение захочет показывать реальные проблемы и те условия, в которых живут или выживают эти люди. Максимум, что они придумают, это какую-нибудь сопливую историю про разлучённых на границе Сирии возлюбленных. Все мы знаем, для кого снимаются подобные шоу. — Молчи, грусть, — вздохнула Линн. — Карле за этот телесериал уже чуть ли не орден пообещали. Она костьми ляжет, но воплотит его в жизнь. — Тогда я уволюсь! — выпалила Хазан в сердцах. Линн удивлённо приподняла бровь: — Ты это серьёзно сейчас? — Сама не знаю, — тут же пошла Хазан на попятную. — Если потеряю работу, то меня выпрут из страны. — То-то и оно. — Дурдом. Категоричность и твёрдость, вдруг породившие внутри неё это решение, напугали Хазан, которая раньше и думать не могла о том, чтобы рассматривать себя вне социальной работы под началом Карлы Берг. Но что-то вдруг поменялось в самой Хазан и вокруг неё, и теперь мысль о том, чтобы покинуть отдел, не казалась ей такой уж фантастической. Погруженная в раздумья, она не сразу заметила, что лежащий на столе телефон вибрирует — на экране вновь высветился турецкий номер. — Только не сейчас, — сморщилась она. — Кто это? — поинтересовалась Линн. — Это… Господи, долго объяснять. Турок один, прицепился и названивает! — Что ты как маленькая? Дай сюда. Линн выхватила у неё смартфон и заорала в трубку на взрывной смеси из немецкого и ломаного английского: — Халлё? Халлё! Шпрехен зи дойч? Спик джёрман, заге! Халлё! Хазан? Ху из Хазан? Хир гибт ес кайнен Хазан! Хазан нихт, ферштейн? Ю мистейк! Ауфидерзеен! Чао! Пока Хазан ошалело наблюдала, как куражится коллега, та закончила свою сверхдипломатичную беседу с представителем иностранного государства и ткнула ей под нос светящийся экран: — А чёрные списки для кого изобретены? Вот смотри, «заблокировать номер». Нажимаем — вуаля! Никаких больше турков, кроме твоего горячего соседа, единственного и неповторимого. И ещё чат почистим. «Пожаловаться на спам»? Ладно, пусть живёт… На, держи, чистенький телефончик без нежелательных контактов. Не благодари! — Да нет уж, спасибо… — проблеяла Хазан, с трудом приходя в себя после этого фееричного представления. — Интересно, ты все проблемы так решаешь? — Ну да, — Линн пожала плечами, — а чего с ними сюсюкаться? — Не знаю, — пребывая в растерянности, Хазан помешала ложкой чай и сделала небольшой глоток. — Но как-то уж больно радикально. — Это говорит человек, который из-за телешоу увольняться собрался! — возмутилась Линн. — Ответь, ты это правда на полном серьёзе? Покусывая губы, Хазан судорожно обдумывала ответ. — Знаешь, — наконец произнесла она, — да. Я серьёзно. Буду искать другую работу. Мои дела с фрау Берг окончены.