(Не)случайные

      Главврач шла по аллее, которая вела прямо к уже такому привычному Склифу. Несколько часов здорового сна и умелый макияж отлично скрыли все следы вчерашней истерики. Выдать могли только глаза. Радует, что их читать умеют далеко не все.       Недалеко от Марины остановился шикарный черный джип, а из него вышел очень презентабельный мужчина в явно дорогом костюме. Блондинка на несколько мгновений закрыла глаза и тяжело вздохнула, стараясь подавить эмоции.       — Уходи, — выдохнула она и открыла глаза, встречаясь взглядом с этим мужчиной.       — Маринка, ну чего ты. Не начинай, а? — он достал из-за спины букет и попытался обнять женщину. Она мгновенно оттолкнула его, а кое-кто непонятно почему улыбнулся.       Они еще несколько минут о чем-то говорили (кажется, даже спорили). Но этому кое-кому (разумеется, в лице Брагина, курящего на крыльце), к сожалению, ни черта не было слышно. Вторая сигарета как-то незаметно сама собою скурилась, а мужчина, наблюдающий за этой ссорой, так и продолжал стоять, опираясь о колону.       — Ну, наконец-то, — едва слышно прошептал он, когда эти «голубки» разошлись.       — Что? — уточнила Марина, не расслышав реплику коллеги, но догадываясь, что обращается он к ней.       — Не из-за него ли вы, Марина Владимировна, сырость разводили вчера? — перефразировал реплику хирург.       — Ой, Брагин, отстань, а? — женщина склонила голову, вспоминая, что он как раз таки прекрасно разбирается в глазах. — Главное, что не из-за тебя.       — Кто знает, кто знает, — протянул Олег, уклоняясь от удара, которое начальство попыталось нанести по такому ценному кадру.       — Кстати, Лена когда на работу выходит? Она же отпрашивалась на три дня, — немного разрядившаяся атмосфера как-то мгновенно зарядилась обратно. — У нас не хватает кадров. Рита в декрет ушла, Вера приболела…       — У нее там какие-то проблемы, только послезавтра приедет.       — Скучаешь?       — Безумно, — как-то средне между искренностью и сарказмом сообщил мужчина.

***

      Уехавшая жена и выходной — отличное сочетание. Такой шанс Олег Михайлович упустить не хотел, поэтому бутылочка холодного пива, большая пачка чипсов и любимый фильм были заранее заготовлены. Эту идиллию уже ничего не могло бы испортить.       На всю квартиру заорал дверной звонок. Все-таки смогло. Мужчина отставил бутылку, бросил рядом с ней открывашку и направился в прихожую, проклиная того, кого принесли черти в этот чудесный вечер.       Он, готовый разразиться гневной тирадой, раскрыл дверь и замер. На пороге стояла…       — Марина?       Женщина была промокшей до нитки. Присмотревшись, он понял, что лицо было мокрым не только от дождя, а красные глаза моргали чаще обычного.       — Пустишь? — каким-то странным для нее голосом прошептала леди, до вчерашнего дня казавшаяся каменной.       — Проходи, конечно, — кивнул Олег, отступая в сторону.       — Спасибо, — Нарочинская попыталась улыбнуться, но вместо этого как-то слишком уж жалобно всхлипнула, а Брагин, повинуясь неведомому инстинкту, прижал ее к себе.       — Это из-за него? — вроде осторожно, но как-то не совсем тактично уточнил мужчина. Марина подняла голову. — Вот мразь.       Свежий синяк на ее скуле безумно разозлил мужчину. Он прикоснулся губами ко лбу, мол, все будет хорошо. Лишь спустя пару мгновений почувствовал, как его одежда становится мокрой, а Марина лишь сильнее дрожит. Олег внезапно отстранился от нее, которая так сейчас нуждалась в защите. Женщина проводила его непонимающим взглядом, так и оставаясь стоять в его прихожей.       — Сходи в душ. Еще заболеть не хватало… — с этими словами он протянул большое полотенце и еще какие-то вещи.       — Спасибо, — Нарочинская смазано улыбнулась и скрылась в ванной. Струи теплой воды смывали дождевую воду и слезы, которые, впрочем, тут же возвращались на место. Скула болела, но еще сильнее болела душа. Вдох-выдох. Соберись, тряпка.       Брагин же тем временем приготовил ее любимый чай, который стоял на их кухне специально для Марины с тех пор, как они с Леной подружились. Шум воды прекратился, а примерно через минуту раздался щелчок, оповещающий о том, что дверь ванны открыта.       — Твой чай, — улыбнулся Олег, не сомневаясь, что это то, что сейчас ей нужно.       — Нет, спасибо, — Нарочинская, такая хрупкая в этой огромной мужской футболке, присела напротив него. — А есть что-то покрепче?       Олег достал из холодильника бутылку пива, которую спрятал туда, пока она была в душе. Марина удивленно вскинула бровь, мол, за кого ты меня принимаешь.       — Только это, — усмехнулся Олег. — Прости, глупая шутка.       — Шутка? — блондинка провела пальцем по ободку кружки с горячим чаем. — Знаешь, а я и правда сейчас с удовольствие выпила бы что-то. Устала.       В этой искренней фразе было столько горечи. Он. Она. Бутылка коллекционного коньяка, выуженная откуда-то из неприкосновенной заначки. Шоколад и почему-то молчание. Нет, они общались. Но почему-то беззвучно. За них говорили жесты, красноречивые взгляды и отчего-то тяжелое дыхание.       Внезапный поцелуй. Сначала успокаивающий ее слезы. Потом какой-то требовательный, на который она отвечает с не меньшим энтузиазмом. И вот она лежит, разбросав светлые волосы по его широкой груди. Он хаотично поглаживает ее макушку, спину.       — Брагин, это неправильно, — как-то нехотя шепчет, выводя пальцем узоры на его горячей коже, вслушиваясь в обжигающее дыхание где-то в районе виска и в стук сердца.       — Пойдем покурим? — предложил он, игнорируя ее совершенно ненужную фразу.       — И это тоже неправильно, — шепнула Марина, вставая с кровати.       Ночная Москва, умытая окончившимся дождем, блестела бликами проезжающих машин, ярких вывесок и прозрачных капель, что лежали повсюду. Они курили одну сигарету на двоих, передавая друг другу по очереди. Последнюю у него, как оказалось. А она просто бросила курить позавчера.       Он рассказал какой-то несмешной анекдот, а она неожиданно искренне засмеялась, сделала очередную затяжку и обвела взглядом счастливых заплаканных глаз ночной город. Красиво. На ней его футболка и старая спортивная куртка. Хорошо.       — Олег, ведь ты же ее не любишь, — как-то горько и сначала совсем несмело начала она. — Она тебя очень любит, но не ты ее. Признайся ведь, тебе с ней тяжело. Ты разве счастлив? Нам так хорошо вместе. Черт, да я, кажется, люблю тебя, Бра-гин! — его фамилию Марина произнесла по слогам и, заметив его затянувшееся молчание, добавила: — Прости, так уж получилось.       То ли коньяк шептал ей эти фразы, то ли она так устала от поглощающей боли, то ли говорила совершенно искренне, в кое то веки забыв надеть маску грозной начальницы.       — Застегнись, замерзнешь, — прошептал Олег, потушив докуренную сигарету.       Она на мгновение задохнулась, словно получила удар под дых. Вот так просто? И внезапно действительно стало холодно. Леденящий холод прокрался откуда-то из глубины души, разросся по всему телу (прямо до кончиков пальцев). Она не заметила как схватила еще мокрую одежду, поспешно надевая, от чего становилось еще холоднее. Он и не смотрел, допивая ее холодный чай. Марина надеялась, что он сейчас скажет что-то про глупую шутку, остановит или хотя бы обнимет. На пару мгновений замерла на пороге и, прошептав что-то среднее между «пока» и «прощай» буквально вылетела из квартиры.       Он вернулся на балкон, наблюдая за убегающей тенью, по щекам которой, наверняка, снова текли горячие слезы. Он ненавидел того мужика, причинившего ей боль. Теперь, возможно, отчасти и себя. И что же из этого неправильно?