Просто живи

POV Женя - Держи, солнышко, это тебе! – проговорила я, протягивая Нике свёрнутый пакет, в котором лежали подарки для неё и её мамы. Я почувствовала себя очень неловко, когда поняла, что не захватила подарков для её отца и дядей, но я всегда думала, что Наташа была матерью-одиночкой, так как за тот год, что я прожила в этой квартире, я ни разу не видела возле её порога ни одного мужчины. - Никуль, а почему же ты не говорила мне, что ты живёшь с папой? Я бы тоже привезла ему подарки! – поинтересовалась я у девочки, пока та с интересом вертела пакет, пытаясь рассмотреть его содержимое, но так как целлофан был достаточно большим и плотным, её старания были напрасны. На мгновение девочка прервала своё занятие, а в её глазах мелькнула боль и, отложив подарок в сторону ,она, понурив голову ,начала нервно перебирать свои маленькие пальчики. Моё сердце больно кольнуло от опасения, что я задела непозволительную тему. - Милая, - прошептала я, отползая от чемодана и, подбираясь ближе к малышке и кладя одну ладонь на хрупкое плечико Вероники. - Папа и мама очень часто ругались, а когда ты приехала сюда,он тут почти не бывал. Мама говорила, что он уезжал в долгую командировку, но я знала, что папа просто ушёл, он всё не приезжал, поэтому я думала, что он больше не придёт и не говорила тебе о нём, а потом он опять пришёл как раз после твоего отъезда, - ответила Ника всё так же не поднимая глаз. Я сделала себе заметку поговорить с Наташей по этому поводу. Ведь она знала мой новый адрес и могла хотя бы предупредить, а теперь получилось так неудобно перед мужчинами. Они с Никой были первыми людьми, с которыми я познакомилась, въехав в этот дом. Миниатюрная брюнетка с добрыми и мягкими чертами лица, она сразу смогла расположить к себе, а её по-матерински ласковые глаза небесного цвета так и лучились заботой и лаской. Вдруг девочка краем глаза заглянула в пакет и дрожащими руками вынула оттуда маленькую шкатулку. Миниатюрная вещица из тёмного дуба с маленькой эмблемой на крышке привлекла Нику, и она с интересом начала рассматривать подаренную вещь. - Можно открыть? – спросила она с придыханием в голосе, увидев маленький золотой замочек, соединяющий крышки, и я лишь кивнула в ответ. Приоткрыв шкатулку, Вероника замерла от увиденного. Из маленькой коробочки полилась чудесная мелодия из «Лебединого озера», а на маленькой подставке начала вращаться миниатюрная балерина. Этот подарок предназначался Наташе. Насколько мне помнилось, она любила балет, поэтому я подумала, что ей понравится вот такой маленький сувенир. Вдруг я увидела, как из глаз Вероники просто градом полились слёзы. Её нижняя губка испуганно подрагивала, от природы светлое личико покраснело, а руки, держащие шкатулку, начали дрожать. - Зайчик, что с тобой? – поинтересовалась я шокировано, притягивая хрупкое, тельце к груди. Вцепившись в меня со всей возможной силой, Вероника продолжала плакать. - Тш-ш, успокойся, не плачь, милая, - шептала я, поглаживая девочку по волосам, но сама мысленно начала перебирать возможные варианты столь сильных эмоций. Сердце обливалось кровью, когда я слышала её рыдания. Я никогда прежде не видела её в таком состоянии. Она запомнилась мне такой жизнерадостной, весёлой и беспечной, но здесь я видела совершенно другую Веронику: поддавленную, разбитую и безутешную, и от осознания всего этого становилось не по себе. - Зайчик, что произошло? – спросила я, когда рыдания крошки более-менее утихли, а вместо них теперь были слышны лишь короткие всхлипы. Вероника отодвинулась от меня и, заглянув прямо в глаза, тихо прошептала: - Мама…она…умерла.- На последнем слове Ника не выдержала и вновь разрыдалась с новой силой. Всё внутри меня оборвалось в одно мгновение. Слова, произнесённые малышкой, эхом раздавались в ушах с каждым разом всё громче и громче. Всё это казалось нереальным, словно старинный фильм, который быстро перемотали, а затем плёнка попросту оборвалась. Я всё также продолжала сжимать Веронику в объятиях, а она так и продолжала плакать. А я не знала, не понимала как вести себя в этой ситуации: позволить себе расплакаться и показать Нике свои истинные чувства или же глотать их как я делала обычно. - Мне плохо без мамы, - прошептала Ника, шмыгнув носом. Мне по сердцу нанесли очередной удар, растеребив больную рану. Как же я её понимала! Эти слова я произносила практически ежечасно. Я всегда была самостоятельной, отвечала за свои действия и поступки, и в моей жизни никогда не было поддержки. Сколько себя помню, моими друзьями были лишь пара потрёпанных мягких игрушек. Но я бы променяла всю свою самостоятельность на то, чтобы на одно мгновение увидеть своих родителей или хотя бы маму. Просто прижаться к ней и позволить себе расплакаться в родных объятиях. Мне всегда было наплевать на то, по каким именно причинам она отдала меня в приют, просто увидев, её я бы простила ей всё на свете! - А тебе плохо без мамы? – вдруг послышался надломленный голос, тем самым выводя меня из раздумий. Стоило мне взглянуть в такие знакомые глаза малышки, как я смогла разглядеть в них себя саму. Мы были как две израненные души- такие же подавленные и разбитые, и единственное, что разнило нас- это возраст. - Очень, родная, очень, моя хорошая, - прошептала я, поглаживая Веронику по волосам и целуя её в макушку. – Но у тебя есть папа и дяди! Они любят тебя, - проговорила я более оптимистично. - Папа не любит меня, - выпалила она со злостью. Мои глаза шокировано распахнулись. - Ну, что ты такое говоришь? Папа не может не любить свою дочку, тем более такую замечательную, как ты! – воскликнула я, отодвигая Нику от себя и вглядываясь в её милые черты. - Папа сейчас другой. Он всегда грустный, на всех кричит и совсем не улыбается, - с болью в голосе произнесла малышка. В моей памяти начали воспроизводиться картинки нашей первой встречи с Сашей: мужественные и правильные черты лица были неестественно худыми и бледными, единственное, что выдавало в нём жизнь - глаза: большие и по-юношески озорные. Но даже в них уже успела поселиться боль, в них не было огня, который- я была уверена- горел в них прежде ярким пламенем. - Ну, ему тоже сейчас тяжёло, ведь он любил твою маму, и она была ему дорога. Ты главное не ругайся с ним, знаешь, как говорят, молчание - золото. Вот, например, когда он опять начнёт ворчать, неважно на кого, на тебя или вообще, ты просто подойди к нему и поцелуй! – предложила я, улыбнувшись. - Он будет ворчать ещё больше, я уже не помню, когда он меня обнимал. Он всё время сидит у себя в комнате, - с грустью сказала Ника, вновь потупив взгляд, а в её столь очаровательных глазках цвета тёмного шоколада вновь начали зарождаться слезинки. - Ну-ну, не плачь, зайчик, не нужно, – прошептала я, приподнимая хрупкое личико за подбородок и заставляя посмотреть мне в глаза. - А ты всё равно, обними и поцелуй, побурчит, побурчит и перестанет. Вот увидишь! Ты главное не ругайся с ним- он у тебя один, а родителей нужно беречь! И знай, что он всё равно тебя любит, что бы там ни говорил! – проговорила я как можно жизнерадостнее, но внутри меня бушевала целая битва в которой, к сожалению, я изначально была проигравший. - Почему они меня оставили? – спросила я однажды. - Потому что ты никому не нужна! Твои родители так и сказали, отдавая тебя, – раздался властный голос директрисы детского дома. Не нужна! – эти слова до сих пор раздаются в моём сознании как раскат грома, и даже по истечении времени боль от них не утихла, а эта фраза преследует меня даже во снах. Я не хочу, чтобы и этой девочке однажды сказали подобные слова. Она заслуживает нормальной жизни! Жизни в семье! - А ты сегодня поможешь мне с уроками? – попросила Ника, выводя меня из горестных воспоминаний прошлого. – Пожалуйста, пожалуйста! За конфетку! За две конфеты?! – воскликнула девочка, поднимаясь с пола и, глядя на меня сверху вниз и задорно подпрыгивая на одном месте. - За две конфеты? Ну, хорошо, я согласна! – сказала я, улыбнувшись. По всей квартире вновь разнёсся радостный смех. Никогда прежде я не думала, что всё может начаться с конфет…