Сладости или гадости!

      Пёстрые фейерверки грохочут за окном уже несколько минут, после разливаясь по глубокому синему небу тонкими, кривыми дорожками, сверкающими блестяшками да затухающими искорками. Острые колючки очередного лопнувшего фейерверка, который своим великолепным выходом нагло не дал завершить торжественное выступление другого «цветка» на небесном холсте, привлёк взор сотен, а может и тысяч человеческих глаз. «Одуванчик».       А в глазах мальчика всё плывёт и размывается, поэтому колючки «Одуванчика» мутируют в потёкшие капли щедро разбавленной водой краски на полотне небосвода, как это делают вновь и вновь взрывающиеся огни. Будто разозлённый художник с кипятка смачно швыряет рукой влажные комья гуаши на собственную картину. «Некрасиво, — лениво вползла в голову унылая мысль, звучащая уставшим, еле слышимым голосом. — Некрасиво…»       А у неё-то, у мысли, лапы со страшными холодными пальцами, когти — лезвия. От неё, чертяки такой, мурашки по коже, холод в теле и быстрее мокреет детское округлое лицо.       Возбуждённые, полные восторга крики увлечённых детей разбавляются заливным смехом, смех — быстрыми перебивающими друг друга речами, и так по кругу. На улицах везде горят огни, слепят покрасневшие голубые глаза. Но более неприятно их слепят радостные лица с широкими улыбками, сумки конфет, бегающие ребята-сверстники и подростки. Взрослые — тоже. «А тот похож на пальму», — вдруг думает Наруто в попытках разглядеть детали фейерверка через водяную оболочку горьких слёз.       На дощатом полу кухни сидеть прохладно, твёрдо и грустно. Свет у Наруто не включён нигде. Только весь этот праздничный вид из окна, точно момент из интересного фильма про весёлую жизнь, в котором Наруто никогда бы не мелькнул, немного освещает мрачную квартиру. И завораживает. Впрочем, что противоречиво, вызывает боль и желание засесть в самом тёмном углу комнаты, где яркость, исходящая от улицы, не смогла бы достать мальчика.       Хотя… Хэллоуинский монстр хихиканья и ликования, который тешится завистью и горем Наруто за чужое счастье, такой манящий, но отталкивающий, оказался бы шкету милее, чем мерзопакостное полное одиночество без возможности наблюдать за народом, кишащим на улицах с целью вымогательства сладостей.       Узумаки Наруто куксится, протяжно скулит, всхлипывает, затем замолкает и усердно убирает мокрые дорожки с лица рукавом от дешёвого, добродушно подаренного кем-то сиротке костюма Супермена, лишь размазывая их вместе с соплями по коже. — Обещал! — с обидой восклицает он навстречу огням за окном. — Я обещал больше не плакать! Ну и катись ты, Саске Учиха! Я при тебе… не заплачу… ни за что… И не надейся, понял?!       Он хлопает влажной ладонью по полу и дуется. — Да и ты мне тоже… обещал. Предатель!       С последнего вырвавшегося слова кислый ком в горле только разросся. Наруто зажмурил глаза так сильно, как сильно он хотел не испытывать обиду на Саске.       Только вот спустя время мышцы на лице затвердевали, начиная противно ныть, а обида на треклятого Учиху вовсе не отпускала.       Он обнял себя за колени, положил на них голову и затих под шумиху с улицы.       Фейерверки кончились.       Супермен не выйдет из дома спасать мир. И праздника никакого не будет. Для одного него.       Наруто до последнего состязался в поединке с навязчивой мыслью о Саске: «Ты такой же, как все».       Но проиграл. «И вообще, ты мне больше не друг». «Ты — недруг».       Пойти на общение с Учихой Саске было сродни шагу в неизведанную пещеру — и хочется и колется. В итоге — неразлучники, пускай не особо тепло приятельствовали. А теперь, решил Наруто…       Он вдыхает. Всем собой вдыхает запах праздничных сластей. Слышит шуршание колоритных конфетных обёрток, старается предугадать основной цвет фантика и вкус завернутой в него конфетки. Ему очень давно никто не давал сладости.       За пределами его хаты разгулье, а в её пределах — ничего. Разве что личные вопиющие мысли и лёгкий скрип паркета от качания туда-сюда.       А Саске пресекал эту привычку. Как и обдирание шкуры с рук у ногтей до крови или стук зубами. По правде говоря, Саске-кун ака «Мистер-идеальность» тоже не без греха. Губы оного обкусаны, а ближе к слизистой иногда виднеются кровоподтёки. Это длится уже как год ото дня трагедии с кланом. Наруто внимателен к подобным мелочам, особенно по отношению к Саске, но в силу возраста слишком глуп, чтобы понять причину его и своих вредных привычек. — Конфеты там поди собираешь… С Сакурой и другими. Обманщик, да чтобы у тебя зубы от них сломались! — бурчит он себе под нос. — Дракула фигов… И костюм у тебя тупой, ясно, да?! — Он до сих пор не разогнулся.       Наруто не решится покинуть свою квартиру сегодня. Фейерверк ему запомнится как давящее на больное место явление.       Потому что: «Не так». «Всё должно было быть не так!»       Узумаки дрожит. Даже костюм, в котором было невероятно тепло и уютно этим утром во время встречи с Саске, уже не сможет его согреть.

***

      Утром Наруто нарядился сразу, когда проснулся. Он долго стоял перед зеркалом, оценивал вид, восхищался! Принимал разные геройские позы, чтобы соответствовать образу и быть заметным, когда пойдёт собирать конфеты вместе с Саске. Ну и пускай Наруто не выглядит устрашающим! Пускай цветной! А вы все, смотрите, каким может быть изгой Узумаки Наруто!       Он такой, как остальные дети. Он тоже имеет право на свой первый праздник с другом и веселье. Он имеет право на жизнь. — Все начнут праздновать вечером, дурак, — сказал Саске, затащил Наруто за руку в прихожую и покрутил у виска, предварительно оглянувшись по сторонам. Его солнечный друг прибежал похвастаться нарядом.       Наруто летел до товарища по изученному маршруту, улыбался, вытягивал руку в кулаке вперёд, через плечо наблюдал за развевающимся плащом. Низ плаща собрал на себя дорожную пыль — такой он длинный. Наруто впервые не смотрел на осуждающие лица населения. Обычно не наблюдать за жителями он мог позволить себе в компании Саске. — Ты что, с луны свалился? — продолжил Учиха. — Нет, я… Ну… Отвали.       И замолк. Изначально Наруто ждал, что Саске похвалит костюм и признает его настоящую крутость. Потому что Узумаки не имел ничего другого, чем мог бы похвастаться и ошеломить мальчика. Вдруг ему стало досадно. — Пойдём, — бросил Саске. — Куда? — Покажу свой костюм.       В комнате Саске всегда убрано. Она не знает пыли на полках, грязных вещей на полу, паутин в углах и уж точно запаха лапши быстрого приготовления. Наруто же неизменно следует всем перечисленным пунктам поддержания репутации неряхи.       Костюм вампира, прямо как те, которые носят крутые кровопийцы по ящику, оказался сильно красив. Белоснежная рубашка, бархатный тёмно-бордовый жилет на двубортной застёжке, двухсторонний длинный атласный плащ с внушительным стоячим воротником, чёрные брюки и медальон с красным камнем посередине. Кажись, такого наряда в этот праздник не будет ни у кого. Появилась печаль, и вниз опустились глаза. — Клёвый…       Но Наруто всё равно был рад за Саске даже в подобной ситуации.       Ребята договорились вечером встретиться и собирать сладости вместе. Наруто тайно спланировал, что после беготни по порогам домов они сядут вдвоём и посчитают конфеты. Тогда он с гордостью заявит: «А у меня больше!», не уступив Саске место победителя в соперничестве за количество конфет. Догадывался ли он, что Учиха руководствовался схожим принципом?       На этом и разошлись до вечера. Настроение Узумаки взлетело до самых небес. Неужто праздник? Неужто… с единственным другом?       Сладкое предвкушение перехватило дыхание. Быть может, это в душу постучалось счастье?       Время подходило к семи. Наруто нёсся на место встречи мимо жутких зубастых тыкв у дверей домов. Те гоготали вслед, вот-вот готовые разодраться салютами из овощных кишок возле дороги, где красные ботиночки уносили Наруто дальше.       В одну минуту шкету вообразилось, что оранжевые хитрые головы всего лишь временный сосуд для злых духов, которые обязательно придут поздней ночью именно к нему в спальню — и крышка.       Во вторую минуту вспомнились физиономии сорванцов, когда-то избивавших его в безлюдном переулке.       Старый правитель деревни однажды наказал всем не колотить мальчишку. Что ж, дуракам закон не писан. Отлупили. Не в первый раз и не в последний.       Должной медицинской помощи ему оказано не было. Ушиб ноги проходил долго и мучительно, вдобавок рисовался самым заметным фиолетово-розовым пятном на тельце.       Зато Наруто успешно зарубил себе на носу одну истину: борись сам. На рыдания с воплями никто не придёт. — Начинается! — крикнул кто-то из девчонок у цветочного магазина. Наруто прибавил скорости. Только бы не опоздать! «Начинается! — подумал он, улыбнувшись. — Саске говорил, будут пускать фейерверки, разные-разные. Мы пойдём смотреть на них вместе!»       Он минул магазинные витрины, пестрящие мигающими гирляндами, нарисованными летучими мышами на стёклах, неестественно огромными подвешенными конфетами, игрушками монстров.       Дуновение ветра подбрасывало мелкий сор под ноги, тормошило алую накидку, шумело пустым полиэтиленовым дырявым пакетом в руке и трепало белокурые волосы мальчонки. «Я скоро буду, Саске!»       У реки гладкая поверхность с мелкой блескучей рябью от света засыпающего солнца. Здесь умиротворённо и тихо. Однако внутри Узумаки клокочет водопад эмоций, от бега бурлит горячая кровь, со лба текут и падают капли пота. Если бы не прикрывающий спину плащ, то мокрое тёмное пятно на синей кофте, идущее от шеи до низа поясницы, будучи видным людям, сбавило бы у Наруто крутизны.       Парнишка восстанавливает дыхание, сгорбившись и упёршись руками в согнутые колени. Наверное, пока рано, раз Саске до сих пор не пришёл. Узумаки вдруг выпрямился и самодовольно ухмыльнулся. «Первый!» Ещё одна заслуженная победа над Учихой в копилку достижений Наруто.       С десяток минут мальчик в одиночку пускал блинчики по воде, периодически поглядывая в сторону, откуда должен выйти Саске. Он бросал нервный взгляд на компании обряженной детворы, искал среди них своего друга, желал, вот бы деревенская мелкота не расхватала все конфеты.       Когда плоских камешков не осталось, Наруто рыкнул и плюхнулся прямо на землю. Скрещённые на груди руки и нахмуренные брови выдавали его недовольство отсутствием Учихи. Да что он вообще себе позволяет! Как в Академию, так самый первый за парту, а как… — Смотрите! Уродец сидит! — гаркнул мальчуган, как надрессировала беспокойная маменька.       Наруто тряхнул головой. — Это же тот самый!.. — подхватил второй. — Кто его вообще из будки выпустил?! — возмутился третий. — Тем более сегодня! Переклинит у него в башке, и станет нечистью! Как давно было, предки рассказывали! — Тихо! — Да пошли уже! Не до него! — Слышишь, ты! Если ты кого-нибудь тронешь, то мы тебе — во! — помахал кулаком последний.       Наруто исподлобья уставился на несущихся клянчить сладости «монстров». Идея попрощаться с отдаляющимися обидчиками высунутым изо рта языком вернула немного уверенности.       С Саске было бы комфортнее. — Сладости или гадости! — невдалеке вовсю отрывалась крикливая ребятня.       Узумаки внимательно вслушивался в каждый звук и всматривался в любой приближающийся невысокий силуэт, но так и не видел Саске. Никакого Дракулы на горизонте. «Прячешься!» Белобрысый поднялся. «Значит, ты прячешься!» Нахлынувший азарт мигом снял всю тоску. Прищуренные глаза обвели пространство, в котором придётся отыскать дорогого приятеля. — Хочешь, чтобы я тебя нашёл? Найду! Ещё как найду!       И понеслась!       У реки раздавался игривый нарутовский хохот. Топот пары ног. Шуршание ткани и полиэтиленового пакета, сливающееся с шелестом листьев на деревьях. Чем лучше Узумаки старался искать, тем озадаченнее и угрюмее он становился. — Тут нет, — пробубнил Наруто. — Сладости или гадости! — Опять нет.       Улыбка давно сошла с его лица. Руки исцарапались ветками кустов, испачкались грязью с коры деревьев, а затем вовсе опустились. На рукавах образовались затяжки. — И здесь нет…       Лениво шагают усталые ноги. Вяло двигается тело. Наруто чувствует себя выжатым. Он только сейчас заметил досадное явление: солнце давно зашло. — А ну выходи, придурок Саске! Мы всё пропустим!       Но в ответ на свой возглас он получил лишь эхо и возмущение ветра в лицо. — Это уже не смешно…       Стало холодно, а ведь погода на улице почти не изменилась. — Сладости или гадости! Ха-ха-ха! — Уже начинало резать слух.       Наруто понурил кудлатую голову. «Я ненавижу тебя, Учиха Саске».       Дорога до жилья отроду не была такой длинной. Давно развеялся хэллоуинский флёр. Узумаки не ранился улюлюканьем встречной шпаны, ведь увечье от потери бесценного друга оказалось болезненнее.       Он вернулся домой. Сел на кухонный пол. И горько заплакал.       А за окном грохотали фейерверки. Разливались по небу дорожками. Блестяшками. Искорками. «Одуванчики». «Пальмы». «Обещал!» «Некрасиво…» «Не так». «Да пропади ты пропадом, Саске Учиха!» «Ты такой же, как все».       Наруто хватает и оттягивает на груди кофту, потому что там слишком больно. Кулачками он стучит по грудной клетке, а выглядит это так, словно он хочет заставить себя выплюнуть сердце, искалеченное и чахлое. Он колотит себя по голове, рычит и воет. Наказание. За привязанность. За доверие. За существование. За всё.       Шатается. Со скрипом. Клацает зубами. До желваков. Обдирает шкурку у ногтей. До крови. И кусает руки, как шавка кость. До следов.       Пока никто не видит. Особенно Саске.       После истерики сидит. Не живой и не мёртвый. Бледный. Тихий. Другой.       Тук. Тук-тук.       Он вздрогнул. Не соврет, если скажет, что в один миг по телу прошли мурашки, холод и ток.       Тук. Тук-тук. Стук исходит от входной двери. Мальчишка удивленно распахнул заплаканные глаза и приоткрыл рот. «Ты?!»       Калечный орган быстро забился.       Тук. Тук-тук. Уже настойчивей и громче.       А тогда, несколько месяцев назад, во время «войнушки» они придумали этот пароль, чтобы узнавать друг друга, не интересуясь: «Кто?»       Дверь открылась. В прихожую зашли. — Ну… Идёшь? — Раздался знакомый голос.       Наруто очень растерялся и не нашёл, что ответить, если не обидчиво молчать. Он бы заорал: «Убирайся!» и «Видеть тебя не хочу, кидала!», вот только был привязан к Саске и вёл с ним себя, как дворовой щенок. Пнут — прибежит, скуля, да носок ботинка оближет. — Ты!.. — злобно начал Узумаки, поднявшись и ринувшись к Саске. — Ты хоть зна… — осёкся. Привыкшим к темноте взором он зацепился за разодранную в колене чёрную штанину, разглядел непонятную мазню на ранее белоснежном рукаве. — Ты где это так? — испугался. А детали становились всё явственнее. На колено Саске наложен бинт. На его ладонях свежие ссадины. — Упал, — Учиха немного замялся и отвернулся. Извинения засели глубоко внутри, не желая выпорхнуть наружу.       Саске бежал на встречу к реке, но споткнулся и повалился вперед. Некий взрослый добряк, завидев несчастного мальчика с дырой на окровавленном колене, насильно отправил того в травмпункт. «С ранами не шутят! Подождут твои сладости!» — Что смотришь? — возмутился на Узумаки «вампир».       Конфетная сумка Саске чёрного цвета, расшитая паутиной с сидящими на ней длинноногими пауками, изящная. Наруто впервые задумался: всё, что принадлежит Саске, по-настоящему красиво. В один момент он просёк, что сумка имеет немного увеличенный размер. В ней явно уже что-то лежит. Учиха понял мысли Наруто и молвил: — Это тебе. — Что? — Эти конфеты тебе. Забирай.       Саске не скажет, что после ранения его окружили сентиментальные девчонки-липучки, усыпавшие из жалости и «высокой любви» Учиху сладостями. — А тебе?.. — Наберу. Куда ты будешь собирать конфеты? — Сюда… — Наруто кивком указал на пакет и поджал губы. Сделалось стыдно.       В тёмной прихожей повисла неловкая тишина. — Нет. Тогда мы будем собирать сладости в одну сумку на двоих.       И Наруто захотелось уткнуться Саске в жилетку да разразиться рыданиями. — Саске… — шкет улыбнулся и выдохнул, точно скинул с себя тяжеленный груз. Он чувствовал огромную благодарность, прикладывал всевозможные старания, дабы скрыть накатившую вину. — Придурок ты, Саске! Что, ходить не умеешь?! Ха-ха-ха! — Заглохни, идиот! Нытик! — Чего-о-о?! Дурак, сам небось рыдал, когда упал, плакса! Я тебе ещё покажу, где раки зимуют, так покажу!       Он выскочил за открытую входную дверь, уверенно поставил руки на бока (эффектная поза придала схожести с Суперменом) и засверкал широкой улыбкой: — Что пялишься?! Так и будешь стоять у меня? Ну стой, стой! А я на праздник! — Ещё чего! — Ха-ха-ха!       Наруто побежал, зовя Саске за собой. В груди всё ожило и кипело от поселившегося внутри огонька. Парнишка не заметил, как согрелся в считанные секунды. — Пошли! Скорее, Саске, пошли! Я не хочу из-за тебя всё пропустить!       Саске хмыкнул. Он улыбнулся так, чтобы Наруто не видел. Колено ныло. Учиха старался не обращать на него внимания и быстро нагнал своего солнечного друга. — Вот увидишь, Саске, у меня будет больше конфет! — Нет, у меня! — У меня!       Шумный мальчишка обожал бесить Саске и дурачиться с ним. Потому что последний не позволял себе улыбаться в обществе, как не позволял при всех ронять слёзы. Наруто чувствовал, что он побеждает Саске и всё население сразу, когда открывает товарища себе. — Побитый герой! — Драная летучая мышь! — Опаздываешь! — Не выдумывай!       И они унеслись вдаль параллельно линиям солдатов-фонарей, переплетая свой смех с хохотом остальных детей в костюмах. Под наблюдением зловещих тыкв Наруто и Саске обменивались друг с другом шуточными провокациями, препирались, несерьёзно обзывались, держались за животы. Толкаемые лёгким попутным ветром, они обивали пороги домов, собирали сладости и в один голос тараторили хэллоуинскую кричалку. — Сладости или гадости!       Небесный дуршлаг, в котором дырки — россыпь ярких звёзд, вторично окрасился живописными цветами и шумными взрывами разных красок.       Нет. Не «Одуванчики» и не «Пальмы». «Моя душа», — на этот раз мыслит Наруто. В груди слишком приторно. — Саске! — Чего тебе?       Эти праздник и фейерверк Наруто, несомненно, назовёт самыми лучшими. Запомнит их навсегда, какие бы неожиданные, потрясающие сюрпризы не приготовила ему непредсказуемая, загадочная судьба. Узумаки на несколько секунд прикрыл глаза и следом улыбнулся до боли в пунцовых щеках. — Ничего. — Во дурак. — Сладости или гадости! «Саске!» «Спасибо».