Амбивалентность

      Лучи солнца, щекоча кожу, разбудили Энн. Почти всю ночь она не спала, крутилась и думала о… Хотя не только о Гилберте, скорее обо всём на свете. Что тот же Блайт подвергает себя опасности заболеть, сидя с ней в одной комнате и находясь совсем близко. Её сердце то сжималось, то разжималось с невероятной скоростью, мысли поглощали её. Вчера вечером она могла умереть. На полном серьёзе. И как бы отнеслась к этому Мерилла и Мэттью? Они бы винили во всём Гилберта, узнав правду, а ведь он пытался помочь… Что бы делала Диана, если бы Энн не стало? Что они бы чувствовали? Горевали бы? Помнили ли о Энн Ширли-Катберт? Каково бы им было? Вопрос за вопросом, но ответа не следовало. Энн вспомнили о тёте Жозефине, у которой всегда находились ответы, но, к сожалению, не было возможности встретится с ней. Хотя… Энн распахнула глаза, улыбнувшись. Смотрев на потолок пару минут, она скинула одеяло и взвизгнула, прижав рот рукой.  — Гилберт! Что ты.?! О, Господи-и! — Энн укусила себя за указательный палец от волнения и чуть толкнула кулачком спящего Блайта, — Блайт!       Тот, сидя на стуле рядом с кроватью, подпрыгнул, осматриваясь где он. Спокойно выдохнув, Гилберт ухмыльнулся.  — Мы перешли на фамилии? — Гилберт привстал и подошёл ближе к Энн, протягивая платье.  — Ты пробыл здесь всю ночь? — на сердце рыжеволосой стало тепло, — Есть риск, что ты можешь подхватить…  — Я знаю слово «профилактика», морковка. Риск минимальный, не волнуйся, — он похлопал её плечу, задев крупную прядь и медленно расчесав их пальцами.       Энн кажется расплылась сладкой лужицей от его прикосновений. Она не выдержала бы разлуки, если бы ушла навсегда. Как бы не отрицала, Гилберт-друг-Блайт «стал ближе к ней на шаг-два». Однозначно. Хотя прозвища её раздражали, но с этим можно свыкнуться.       Солнце уже поднялось достаточно высоко над Эйвонли, небо кристально чистое, белого оттенка, а цветы в саду стали ещё краше. Последний год в школе — и что ждёт их дальше? Разойдутся, как в море корабли? Совсем наоборот.       Энн тяжело вздохнула, случайно коснувшись руки Гилберта. Не будучи дураком, он быстро схватил её за ладонь и легонько сжал. Энн затаила дыхание: может снова припадок? Открыв рот от нахлынувших чувств, она сжала его руку в ответ, чуть приподнимая уголки губ.       Утро. Где-то восемь часов. Рука в руке. Гилберт рядом и неподалёку стоит кружка с остывшим чаем. Идеально? Вполне.  — Ты собираешься остаться надолго? — сообразила Энн, вырывая свою руку из хватки. Ой, зря.  — Настолько долго, насколько это потребуется, — опешил Гилберт, закрывая полностью окно, — Сейчас сделаю тебе чай, а ты… Приведи себя в порядок, что ли.       Блайт почесал затылок и рвано выдохнул, засовывая большие пальцы рук в карманы штанов. Энн напомнила себе о плане, который вспыхнул в её голове с утра. Безумно, но лишь тогда она успокоит свою душу. Гилберт поставил коллектор поудобнее перед собой и покосился серьёзно на девушку, которая завязывала перед зеркалом косички. Тишина. Прекрасная, греющая изнутри тишина. Похоже, молчать Энн раньше совсем не умела, но с Гилбертом всё иначе, сложнее.  — Поиграем в правду или действие? — улыбнулась Энн, отворачиваясь от зеркала. Гилберт хмыкнул, но позже согласился, пожав плечами, — Я первая. Пи или ди, Блайт?  — Действие, — приказал сам себе смертный приговор. Правда, Гилберт надеялся на что-то вроде: «Поцелуй меня», но Энн так просто не возьмёшь.  — Тогда… — Энн многозначительно приставила палец к подбородку, — Закрой глаза и не открывай, пока я не скажу. Она засмеялась, а Гилберт сощурился в замешательстве.  — Что-то тут не чисто…  — Ты мне не доверяешь? — Блайт вздохнул.       Энн дождалась, пока Гилберт закроет глаза и отвернётся к окну, и тут же выбежала из комнаты на носочках. В голове у Блайта промелькнули мысли о каком-нибудь малейшем объятии, но эта девушка умнее, жаль.       Остаётся только пройти мимо Мериллы и тогда вполне возможно, что жизнь у Энн наладится. Мерилла, стоя возле плиты, готовила завтрак. Энн, держась за поручни, медленно и протяжно выдохнула. Спокойствие. Мисс Катберт редко поёт песни, — по крайней мере, Энн не слышала — но какая-то странная мелодия всё же донеслась до ушей девушки. Она не смогла скрыть улыбки, Мерилла сама уже верит, что Энн выздоровит. Мэттью, по всей видимости, куда-то ушел, что давало Энн больше возможности выйти незамеченной. Переступая через ступеньку, Энн следила за движениями Мериллы, дыша как можно тише. А позже резко — пара купюр в ладони и ветер после ухода за дверь.       Свобода. Энн впервые вышла на улицу спустя три дня. Думать про своё состояние сейчас? Незачем, ведь впереди ещё одно приключение. Шмыгнув носом, Энн оставила всю трусливость позади и побежала к Джерри, предупредить. Как-ни-как он обязан знать, что с ней. Преодолев преграду в виде забора, Энн беззаботно вошла в сарай, постукивая по деревянной двери.  — Джерри? Ты… Здесь?!       Энн слегка напугалась не услышав ответа. Она повторила фразу, а потом ещё и ещё. Позже, рванула наверх по хрупкой, если так можно сказать, лестнице и крикнула от злости.  — Джерри! Ну ты и болван, — друг спокойно-преспокойно убирал сено в сторону и чуть пошатнулся, а после вовсе вздрогнул.  — Энн?! Ты не должна здесь находится! Ты ведь болеешь… — Энн закатила глаза.  — В любом случае, если я здесь, значит мне действительно это необходимо. Я доверяю тебе, Джерри. Больше, чем кому-либо. Поэтому знай, если со мной что-то случится и я… — Энн запнулась, — Я не вернусь до вечера, то нахожусь рядом с Маккензи. Ты знаешь, что делать.       С этими словами Энн, не скрывая своих слёз, мигом вылетела из сарая и побежала куда глаза глядят. Точнее, в сторону перона. Бежать, к не счастью, придётся долго, но верхом на Белль она ездить не умеет. Ноги быстро устали и земля кажется ускальзывает. Что-то тяжёлое сдавливает лёгкие и глотку. Пробежав малую часть леса, Энн остановилась у дерева отдышаться. Глаза разбегаются в разные стороны. Спокойствие… Спокойствие. Спустя минуту, она снова бежит. Так продолжалось очень долго и строго в заданной последовательности. Сердце оказалось сильнее, чем думала Энн, так как выдержать такой нагрузки обычному хрупкому сердечку… Необыкновенно. По пути Энн скинула пальто и начала замерзать, как ни как, не лето ещё. Добравшись до перона, она бросила деньги перед человеком в странной шляпе.  — Билет до Шарлоттауна, пожалуйста, — пролепела Энн, прикрывая глаза.       Получив желаемое, она якобы снова удостоверилась, что всё ещё не потеряла свои настойчивость и упорство.       Вытерев надвигающиеся слёзы, Энн села на лавку, ожидая поездка. Ей стало страшно. И вовсе не за себя, ведь знала, что поступила крайне безответственно, но только так она могла успокоить внутренний голос. Не знала, что будет с Мериллой, Мэттью, с Джерри, Дианой… В конце концов, что будет с Гилбертом? Ноги уже тянули её обратно, да вот сердцем она чувствовала, что должна остаться и ждать поезда в любом случае.       Правильно или нет… В любом случае. Уловив шум прибывающего поезда, Энн метнулась с места и уже стояла возле края. «Дифтерия, она ведь такая, что… Если я умру, то хотя бы в последний раз увижусь с…» Энн заткнула внутренний голос глубоким выдохом и показав билет кондуктору, села на свободное место. Странно, что её уже считают взрослой, и она может ездить вот так вот просто без сопровождения взрослых. Ей всё сейчас казалось странным, кроме своего решения. Постояв несколько минут, поезд двинулся с места.

Назад дороги нет.

***

      Энн будто ступила ногой в новый мир. Шарлоттаун. Последний раз, когда она тут была, лучший друг остался здесь почти один без её поддержки. И теперь Энн хочет отплатить ему за всю заботу и преданность. Воздух свежий, но пока морозный. Точный адрес Энн не помнит, но вот дорогу почти не забыла. «Прямо, прямо, потом налево, и снова прямо, резко направо и прямо», — напоминает себе. Смотря только под ноги, Энн размышляла, чего хорошего сделала в жизни. Правильно жила ли, приносила ли добро в дом, не злилась ли… Нет, Энн не была злодейкой, совсем наоборот, она дарила радость своим близким. Но только вот сама Энн так не считала: что-то тёмное таилось в её душе ещё с приюта. И как бы она не старалась, это «что-то выгрызало её изнутри, доходя до самых костей. «Не виноватая, её заставили» — как же не так. Но это «что-то» всё же останется тайной раз и навсегда.       Дойдя до места назначения, Энн тяжело и грустно вздохнула и постучала в дверь.  — Мисс Ширли-Катберт? Не ожидал увидеть вас… Право, неожиданно, — засмеялся молодой человек, скажем, «добрый рыцарь этого дома», — Миссис Барри! Вы не поверите, кто пришёл! Что-то в груди Энн ёкнуло. Жозефина перед ней. Всё такая же, как прежде. А сзади юноша — такой же красивый и ухоженный — Коул Маккензи. Сверкнув глазами, Жозефина смеясь пропустила в дом свою «маленькую подругу», гордо вскидывая голову.  — Моя милая Энн! Что привело тебя?  — Тоска и безвыходность. Да, и лучше возьмите мокрую тряпочку и дышите в неё, так как… Я, наверное, последний раз вас вижу. — Энн побледнела и сжала губы, — Простите меня, я вовсе не затем, чтобы… Заразить вас.  — Заразить?! — переспросил Коул, выходя вперёд, — Что с тобой, Энн? Энн отдышалась, а позже продолжила.  — Со мной дифтерия.

***

 — Господи, Энн, почему ты не позвонила нам? Я бы с радостью смогла достать денег на сыворотку. — Миссис Барри наливая одной рукой чай, поспешно вытерла пот со лба другой.  — Мне стало не удобно, да и к тому же, сыворотка не малых денег стоит. Я лишь хотела пообщаться с вами обоими. Мне не хватает вас, — Коул улыбнулся и сжал руку Энн под столом.       А далее тишина. Жозефина внимательно и аккуратно продумывала план, как поступить ей и Энн, но ничего не лезло в голову, кроме как…  — Давно выяснилось, что ты болеешь?  — Три дня назад, — вздохнула Энн.  — Успеем. — Жозефина быстрым шагом направилась в другую комнату, Коул улыбнулся. Он знал это состояние, когда готов на безумную вещь.  — Несомненно, Энн, всё наладится, — его улыбка вдруг расплылась перед её глазами.       Помутнение. Она помнит это. «Руби будто стало две, а то и десять. И страшный взгляд её, и кислород, и Гилберт, и…» Энн задыхается. Коул бросился к ней, хватая за шею и крича её имя. Жозефина и «добрый рыцарь этого дома» тут же пришли на помощь, но Энн продолжала задыхаться. Глаза закатывает и закатывает. И руки трясутся. Но в глубине сердца она знает, что напоследок видела Коула и Жозефину. И больше ничего не нужно.       Где-то вдалеке слышатся вопли миссис Барри и звуки набирающегося номера на телефоне. А дальше туман. Беспросветный, тёмный и бесконечный.